Лицо Изольды Ромуальдовны пошло пятнами. Илья не обращал на нее никакого внимания и продолжал резвиться.

– Колбаски хорошенькой, – перечислял он. – Салатик, и чтоб вкусно! Грибов маринованных…

– Грибов нет.

При этих словах Илья замер, и его взгляд мгновенно остекленел. Я видел лицо Изольды Ромуальдовны в эту минуту – она почему-то обмерла и во все глаза смотрела на Илью.

– Ты че – прикалываешься? – негромко и страшно осведомился Илья.

Официант захлебнулся воздухом и превратился в статую.

– Я сказал – грибов, значит – грибов, – повысил голос Илья. – Ты понял?

Официант поспешно и испуганно кивнул.

– Да, и пивка еще, – вспомнил Илья. – Дюжину. Пшел!

Второй раз повторять не пришлось. Официант исчез так стремительно, будто ему приделали моторчик. В его отсутствие Демин заметно подобрел.

– Анастасия про вас рассказывала, – объявил он. – Я так и знал, что вы ништяк старички, – засмеялся.

Кирилл Иванович тоже засмеялся, неуверенно, но супруга метнула на него полный бешенства взгляд, и он тотчас же смолк.

– А где тут у них сортир? – вдруг озаботился Демин. – Я сегодня немножко перебрал и теперь знай бегаю.

Встал из-за стола и пошел прочь, и только теперь обнаружилось, что у него действительно нетвердая походка. Когда он скрылся за портьерой, Изольда Ромуальдовна наконец-то обрела дар речи. Закатила глаза и свистящим шепотом осведомилась:

– Настя! Что это такое?! – ткнула пальцем в сторону портьеры, за которой скрылся «жених».

– Это Тосик, – невинным голосом пояснила Настя. – Он хороший, мама.

– Я вижу! Как ты могла! Как только тебе в голову пришло?!

– Что, мама?

– Что этот человек… что он… что ты и он… что вы с ним… что можете быть мужем и женой…

– А почему нет? – оскорбилась Настя.

– Да ты на него посмотри! – возопила Изольда Ромуальдовна. – Ты на эту рожу, прости Господи, взгляни!

– Мама!

– Что «мама»?! Ты сошла с ума! Да я никогда не соглашусь…

– А что ты можешь мне предложить взамен? Какого-нибудь недоучившегося студента? Или безработного инженера? Чтоб я штопала дырявые носки и ела морковные котлеты? Чтоб всю жизнь прожила в нищете?

Я знал, откуда все эти слова, мне, Настя рассказывала. Сейчас она едва ли не слово в слово повторяла то, что говорила ей мать, они просто поменялись ролями. Про морковные котлеты и вечную нищету – это были любимые козыри Изольды Ромуальдовны. По этой причине ей сейчас приходилось нелегко, но она уже увидела Настиного «жениха» и готова была сражаться до конца.

– Да, он немолод, – признала Настя очевидное. – И здоровье так себе. И выпивает.

Официант тем временем принес две бутылки водки и закуску, сказав при этом деревянным голосом:

– А за грибами человек уже побежал. Извините, придется немного подождать.

– Подождем, – успокоила его Настя и снова обратилась к матери: – Но я же его люблю!

– Чушь! – вскинулась Изольда Ромуальдовна.

А к ним уже возвращался Демин. Подошел к столу, плюхнулся на свое место и пьяно икнул. Изольда Ромуальдовна потемнела лицом.

– А че это я самое главное-то забыл? – вдруг спросил Илья. – Шел сюда – помнил. Пришел – и как ветром выдуло. Говорили же мне, бухать вредно, а я не верил, – засмеялся и вытянул из кармана небольшую изящную коробочку.

Открыл крышку. На бархатной подушечке лежал изумительной красоты дамский перстень. Сверкали всамделишные бриллианты. Благородно отсвечивало золото.

– Тридцать тыщ! – самодовольно объявил Илья. – Баксов, понятное дело. Для любимой тещи ничего не жалко.

Изольда Ромуальдовна, судя по всему, испытала самый настоящий шок. Сидела застывшая и во все глаза смотрела на неправдоподобно красивую и чертовски дорогую вещицу. Илья не стал церемониться, взял женскую руку в свою, надел перстень на дамский палец – подарок оказался впору.

– Угадал! – оценил Илья.

Еще бы перстень не подошел – Настя предварительно сообщила нам требуемый размер.

Это был важный момент в сегодняшнем действе. Изольда Ромуальдовна могла бы вернуть перстень Илье, извиниться и уйти, увлекая за собой дочь и своего бессловесного мужа. Но она не сделала этого.