– Лучше бы ты, Барсик, сдох. Толку от тебя никакого, одни проблемы. – Георгий швырнул бычок, взял переноску и двинулся в путь.

Отсидев на Хасанской очередь, Георгий сделал морду кирпичом и шагнул в кабинет к ветеринару.

– Кто к нам пришел? Ой, какой симпатяга! – умилилась девчушка в синем форменном халатике. – Зачем мы шипим? Никто нас обижать не собирается. Что же вы стоите, доставайте котика.

– А у вас нет санитара какого-нибудь, чтобы его подержал?

– А разве вы один не удержите?

– Я?! – насторожился Георгий. Он опасливо покосился на рычащего в переноске зверя.

Георгий натянул перчатки, открыл защелки, чтобы выпустить животное. Животное покидать свой домик не пожелало – продолжая рычать, кот уперся лапами в стенки. Когда его оттуда все-таки вытряхнули, Барсик нанес мощный удар первому, кто попался ему под лапу, – Георгию.

– Япона мать! – схватился он за оцарапанную щеку. Кровь струйкой потекла по шее, окропляя металлический стол. Девушка привычными движениями смазала рану стоящей наготове зеленкой, после чего Георгий пошел доставать из-под стеллажа с медикаментами котофея.

– Барсик! Вылезай, сволочь.

Барсик шипел, как змея, из-под своего укрытия и норовил цапнуть тянущуюся к нему руку в перчатке.

Георгию надоело цацкаться с котом, он резко отодвинул стеллаж, но не рассчитал силы, и со всех полок полетели банки и инструменты, издавая при падении жуткий лязг. Напуганный кот, прижимаясь к полу, выскочил из-под стеллажа и рванул к выходу.

– Стой, скотина! – заорал Георгий, догоняя животное. – Я все соберу! – пообещал он на прощанье.

Прошмыгнув под ногами входящей в клинику дамы с собачкой, Барсик вырвался на улицу.

– Сука! – налетел на даму Георгий. У дамы округлились ярко накрашенные глаза, а ее тойтерьер с розовым бантиком на холке бесстрашно облаял хама.

– Пардоньте, мадам, это я не вам.

Барсик, видевший улицу только с подоконника и через щели в сумке-переноске, ошалело метнулся под припаркованную машину. Губа у котейки оказалась не дура: он выбрал самую дорогую модель – «Лексус».

Георгий потоптался около «Лексуса», закурил, прикидывая, что ему делать – доставать кота или плюнуть на него, но тогда придется решать другую проблему – где жить, ибо Лола без своего заи на порог не пустит.

– Падла рыжая! Вылезай по-хорошему! – присел он на корточки, заглядывая под машину. – Ты думаешь, тебя здесь кто-нибудь кормить будет? Щаз!

С другой стороны «Лексуса» появились изящные лаковые туфли на шпильках. Они остановились перед передней дверцей, постояли немного и обошли автомобиль.

– Что вы тут делаете? – строго спросил Георгия высокий женский голос, показавшийся ему знакомым.

Он поднял глаза и обомлел: высокая, холеная блондинка с точеной фигурой, которую подчеркивали узкие джинсы и шелковая блузка с глубоким вырезом. О таких красавицах Георгий не смел даже мечтать. Они были из другого, недоступного ему мира, в который ему, потрепанному жизнью тридцативосьмилетнему мужчине, выглядящему на все пятьдесят, путь был заказан.

– Так что же вы делаете около моей машины?

– Понимаете ли, девушка, под ней сидит мой котик, я его к ветеринару носил, а он сбежал, пад… маленький.

– Котик? – Она опустилась на корточки и заглянула под машину. – Какой шикарный кот! Такой толстый! Люблю толстых котов! Как его зовут?

– Барсик.

– Барсинька. Какая прелесть! Иди ко мне, Барсинька, – она протянула руку, чтобы погладить кота. Кот отреагировал вялым мяуканьем, которое, должно быть, означало: шиш вы меня отсюда достанете!

– Испугался, бедненький, – продолжала ворковать женщина. – Почему вы в перчатках?

– Да так, – пожал плечами Георгий, не придумав, что ответить.

– А вы чудной. Меня Мариной зовут, – сказала красавица, обнажая крупные, похожие на сердечки зубы. Георгий залюбовался ее улыбкой, и гладкими, падающими дождем на плечи волосами, и лукавым взглядом серых с карими искорками глаз.

Георгий уже почти обожал рыжую сволочь, из-за которой он оказался около дорогущей иномарки рядом с ее очаровательной хозяйкой. А то как иначе он смог бы к ней приблизиться?

– Жора. Можно Гоша.

– Или Гога, – рассмеялась она. – Прямо как в кино. Вы случайно не слесарь?

– Нет, – мотнул он головой, предпочитая не распространяться о роде своих занятий. – А вы не на радио «Шансонье» работаете? Ведете утреннее шоу.

– На радио. Только не говорите, что не пропускаете ни одного моего выпуска, – это скучная, грубая лесть.

– Не пропускаю. Да я под ваш голос просыпаюсь. Потому что соседи, извиняюсь за выражение, козлевичи, радио включают с утра пораньше да на всю катушку.