– Неужто правда? – спросил я, желая узнать больше.

– Чистая правда, – встрял в разговор Джирл. – Эта сука – с Отшельничьего. Но самодержец – сама такая же стерва, и ей на все наплевать. Примет на службу хоть демона, лишь бы ее бойцы хорошо дрались.

Над столом повисло молчание.

– Леррис, – нарушил его Пэрлот, – не расскажешь ли ты нам, как это тебя занесло в наши края?

– Можно сказать, что волей Отшельничьего, – промолвил я, отхлебывая из кружки и пытаясь сообразить, как бы и правды не выложить, и без вранья обойтись.

Все взоры обратились ко мне.

– Я уже говорил Пэрлоту, что, оставив ученичество, хотел обосноваться во Фритауне, но тут старый герцог рассорился с Отшельничьим. В отместку чародеи наслали такие дожди, что луга превратились в болота. Потом старый герцог умер, а от всяких колдунов во Фритауне стало не продохнуть.

Это было не более чем преувеличение, но у меня слегка скрутило желудок.

– Колдуны, мятежники, работы нет… Короче говоря, я навьючил на пони весь свой скарб и отправился восвояси.

– А откуда ты родом и почему забрался так далеко? – осведомился Джирл.

Я пожал плечами:

– У меня нет удостоверения от гильдии, так что по закону я – всего лишь подмастерье. Хрисбарг оказался слишком мал, чтобы там нашлось дело для еще одного ремесленника, ну а Хаулетт и вообще Монтгрен… вы их видели?

Все, кроме Джирла, рассмеялись, а я, пока этот малый снова не спросил, откуда я родом, продолжил;

– Пробовал я пристроиться и в Джеллико, но там без бумаженции с печатью и носу на улицу не высунешь. Что оставалось делать бедному подмастерью? Как бы ты поступил на моем месте? – свой вопрос я адресовал Дерилу.

– Наверное, как и ты, – отправился бы в Фенард. Но как тебе удалось перебраться через Рассветные Отроги?

– С превеликим трудом. Я мерз как собака, потому как не мог позволить себе останавливаться на тамошних постоялых дворах… – сказав это, я ощутил некоторую неловкость, хотя не вымолвил ни слова лжи. Мне ведь действительно приходилось сторониться трактиров, хотя и не из-за пустого кошелька. – К счастью, обошлось без сильных снегопадов, но мне все равно пришлось ждать, пока караван расчистит дорогу.

– А как ты попал в Джеллико? – спросил Растен.

– Кому что-нибудь принести? – встряла служанка.

– Мне ничего, – ответил Пэрлот.

– И мне ничего, – сказал я.

– А мне еще кружечку…

– Мне тоже…

– А я повременю…

– Да, так насчет Джеллико… мне повезло. Я повстречался со странствующим целителем, у которого было в Джеллико дело. И он взял меня с собой.

Джирл угрюмо припал к массивной коричневой кружке.

– А где ты выискал чертеж того стола, который смастерил для Райсона? – задал вопрос Пэрлот.

– Нашел в книге Дормана, но внес в него несколько изменений. Чтобы получилось то, что было нужно Райсону.

– Вот ведь хитрюга, – хмыкнул Ферральт. – Но как бы то ни было, способ крепления ты придумал интересный. Не против, если я тоже его использую?

– Пожалуйста, хотя ты наверняка можешь найти и лучший. Я-то работал в спешке.

Это было чистейшей правдой. Дядюшка Сардит тоже не одобрил бы подобной торопливости.

– А с чего тебе взбрело в голову мастерить детский столик? – полюбопытствовал Растен.

– Да в общем-то из-за Бострика. Я понял, что у парня есть чутье, и мне захотелось дать ему что-нибудь такое… ну… – Я развел руками, надеясь, что меня поймут. И мастера поняли. Даже угрюмый Джирл медленно кивнул.

– Возможно, и нам стоило бы уделять больше внимания такой работенке, – заметил Дерил. – Некоторые вельможи неплохо платят за игрушки и детскую одежонку, так почему бы и не за мебель? Я слышал, будто бы в Хаморе есть даже миниатюрный дворец.

Девица грохнула тяжелые кружки на стол с таким стуком, словно приложилась к столешнице киянкой.

Я покосился туда, где сидели подмастерья. Они держались непринужденно, и Бострик, похоже, чувствовал себя в их компании как рыба в воде. И болтал без умолку.

»…И вот без конца… толкует о волокнах, волокнах и опять о волокнах… о том, что дерево надо чувствовать так, будто ты видишь его насквозь… а меня порой оторопь берет, потому как кажется, будто он и вправду может…»

»…да они и не такое… все могут… на то и мастера…»

– По медяку с каждого, почтеннейшие, – произнесла служанка резко.