— Ты полоумный, Малфой! — холодно бросила пленница.

— Я — гениален! — расхохотался маг. — Слыхала про «браслетики для молодых барышень», а?

Гермиона застонала. О да, черт возьми, она читала об этом! Как просто, как всё дьявольски просто и как глупо…

В аристократических семьях с консервативными взглядами и строгими правилами издавна использовали эту занимательную магию. Родители молодых девиц–волшебниц, опасаясь за нравственность своих чад, с вхождением дочерей в «опасный» возраст особым образом зачаровывали браслеты или шейные украшения для молодой девицы. Во–первых, накладывалось заклинание, которое не позволяло барышне самостоятельно снять безделушку. Основные же чары действовали следующим образом: магия лишала обладательницу «браслетика» возможности трансгрессировать, использовать порталы или перемещаться каким-либо иным способом, основанным на исчезновении молекул тела в одном месте и формировании того же тела из иных молекул в другом. Это распространялось не только на одушевленные предметы, но и на все другие объекты в пределах действия чар. Таким образом, блокировалась и так называемая почтовая магия, позволяющая отправлять письма или другие вещи на далекие расстояния по тому же принципу. Обычно, чары этих «браслетиков» действовали на радиус, охватывающий пространство девичьей спальни. Обезопасив дочь таким украшением, родители могли не волноваться, что их юная кокетка будет по ночам убегать на свидания или вести магическую переписку с лицами противоположного пола.

Использовавшиеся чары довольно сложны, обыкновенно «специалистами» по их наложению бывали престарелые, умудренные опытом grands-m`eres [70] . Или же родители обращались к посторонним сведущим ведуньям для того, чтобы зачаровать «браслетик» для юной девицы.

Такие меры предосторожности не были излишни и широко использовались в аристократических семьях волшебников. Иногда они находят применение и сейчас. Учитывая, что чары лишают возможности перемещаться молекулопересобирательным способом всё в радиусе своего действия, объяснялась и неспособность трансгрессировать в ее присутствии брата Гавриила. Достаточно было зачаровать по типу «браслетиков» любую часть одежды у нее и у Генри — и оба попадали в ловушку, раскрыть секрет которой едва ли смогли бы догадаться.

— Что именно? — закрыв глаза, спросила Гермиона. Узнав разгадку, она вдруг почувствовала себя жалкой и опустошенной.

— Кольца, Грэйнджер, — торжествующе сказал Драко, — обручальные кольца. Символично, не правда ли?

— Да ты, брат, романтик! — съязвила пленница, открывая глаза.

— То ли еще будет! — хмыкнул Малфой самодовольно. — Каково осознавать себя идиоткой? Попавшей в элементарную западню? Великая Темная волшебница! Ха! Ты всего лишь грязнокровка, Грэйнджер! Это не генеалогия, это состояние души. Тебя воспитали грязнокровкой! И переделывать взялись слишком поздно. Ты никогда не сможешь стать чистокровной ведьмой. Даже если вызубришь все книжки по истории магии. Но тебе уже не сделать и этого, — он зловеще улыбнулся. — У меня были обширные планы касательно тебя, Грэйнджер. Мы могли бы играть с тобой еще много лет, и, может быть, ты бы долго еще не узнала, кто злой гений всех твоих несчастий. Но ты решила ускорить всё своим приходом. Что же. Видеть тебя сейчас у своих ног и осознавать свою власть — это, поверь, стоит тех лет жизни, которые я теряю. О, мы долго будем играть с тобой перед тем, как я уйду. Так долго, что я удовлетворю сполна все желания своей жизни, раз уж для полноты эффекта мне придется с ней расстаться.

— Ты — псих!

— О, быть может, — он широко улыбнулся. — Тем хуже для тебя. Сначала я думал просто убить тебя, Грэйнджер. Убить так, что никто и никогда не вышел бы на мой след. Я околдовал магглов. Далеко отсюда, ничем не обеспокоив российского Министерства. Но ни первая, ни второй не справились, хвала Моргане! Я был глуп. Я признаю, что был глуп, Грэйнджер. Твоя смерть — зачем мне она? Нет, гадюка, не смерти я тебе желаю! Ты будешь страдать. Так, как страдает моя мать по твоей милости; в сто, в миллион раз больше! — глаза Малфоя пылали.

У Гермионы пересохло во рту. Что же делать? Неужели всё кончится так? Погибнуть от руки — кого? Драко Малфоя?! Мрачная шутка. Парадоксальная.

Химерова кладка, глупый, невероятный кошмар! Дурацкий сон! Женщина отчаянно замотала головой, отгоняя наваждение. Это не может происходить на самом деле, так не бывает. Не Драко Малфой. Какая страшная ирония…

— Сейчас мы поиграем с тобой, Грэйнджер, — промурлыкал тем временем маг, отворачиваясь от нее и подходя к столу в дальнем углу пещерной комнатки: там высилось огромное множество флакончиков и бутылей. — А то мы что-то заболтались. С чего бы начать? — он театрально задумался, замирая спиной к своей пленнице. — Пожалуй, нам сначала стоит остаться наедине. Так, где же оно?.. Ах, вот же!

Сидящая на полу Гермиона внезапно почувствовала, как что-то ледяное ударило ее в спину чуть ниже лопаток: будто настоящая льдина пронзила тело. От неожиданности она громко охнула.

— Не переживай, Грэйнджер, — довольно прокомментировал ее несдержанность Драко Малфой, — я пока только начинаю играть с тобой. — Он поднял на свет две мензурки и картинно встряхнул одну из них, всё еще не поворачиваясь к женщине. — Вот, замечательная игрушка. Эта жидкость досталась мне недешево! — Драко взял со стола бокал и повертел на свету. — Восхитительный эликсир. Когда ты его выпьешь, раствор сожжет в тебе плод, твоего ублюдка. — Волшебник вытащил пробку и стал неторопливо, по ободку лить в бокал синеватую жидкость. — Медленно…

Глыба льда, пронзившая насквозь тело Гермионы, отступила и вместе с ней опали магические путы. Женщина оглянулась. За ее спиной стоял граф Серж. Он с нарочитой галантностью, но абсолютно бесшумно поклонился и знаком показал, что не может подать руки. Женщина кивнула, и невольная усмешка искривила ее губы. Стараясь не шуметь, она поднялась на ноги.

— Ты сможешь почувствовать всю многосложность действия этого настоя, — продолжал Малфой философским тоном. — Ты же любишь учиться, Грэйнджер? Это — неоценимый опыт. Сейчас я расскажу тебе. Сначала жидкость обожжет изнутри — но это вовсе не опасно. Она пройдет ниже, сквозь плоть, прямо в матку. Там она закипит. Ты почувствуешь это, не переживай.

Гермиона протянула руку и поманила пальцами свою палочку: медленно и бесшумно спорхнула та с полки, куда Малфой сунул ее, и грациозно влетела прямо в руку хозяйки.

— Теперь немного вина в наш коктейль, — продолжал ее мучитель, поднимая графин. Его движения были нарочито неторопливыми и размеренными: будь пленница в прежнем положении, это произвело бы надлежащий эффект. — Итак, — продолжал маг, — эта чудесная жидкость вскипит и начнет разъедать твоего ублюдка, как кислота. Очень медленно. Она будет разъедать его заживо прямо в тебе, ты всем своим мерзостным нутром прочувствуешь каждую тонкую деталь этого уникального действа.