Дыхание сбилось, глаза заволокло пеленой.

— Я очень быстро вернусь, — с трудом выдавила Гермиона, отворачиваясь от супруга, и метнулась к двери.

— Леди Саузвильт!.. — умоляюще крикнул ей в след монах, но молодая женщина уже не слушала его.

…Она летела в монастырь карьером, не разбирая дороги. Последние слова Генри звенели в ночной тишине зловещего леса. Голова гудела, сердце и горло, казалось, сжала невидимая ледяная рука, то и дело резкой судорогой сводило живот. «Кадмина, сохрани ребенка». Нет! Нет, она спасет его, этого не может быть, это невозможно! Всё это кончится, кончится, как страшный сон. Они вернутся в Лондон, они поселятся в «чудесном имении», заботливо обставленном Беллатрисой и Джинни. Они будут жить, счастливые и беззаботные, будут воспитывать крошку Энн — а она родится, родится здоровой и веселой, самой лучшей. Самая лучшая дочь у самых лучших родителей. Они будут жить, они будут счастливы. Втроем. Все втроем.

Гермиона резко затормозила у ограды монастыря. От бешеной скачки голова шла кругом. Спешившись, взмахом палочки молодая женщина привязала Вихря к стволу широкого дуба и указала на высокие ворота обители.

— Алохомора! — крикнула ведьма, и голос ее эхом пронесся по лесу. Конь испуганно заржал. Плевать на магглов, на бога, на Министерства магии. Плевать на весь мир. В ее голове больше не осталось мыслей — только цель и то, что нужно выполнить для достижения этой цели. Сейчас целью был разговор с графом. Значит, не было больше ничего, кроме нее и могилы на старом монастырском кладбище. Только она, могила и абсолютная пустота.

И еще жар янтарного кулона на груди.

Вперед.

Гермиона быстро вошла в распахнутые ворота. Холодный ночной ветер развивал ее мантию и платье, разметал волосы. Бледная и холодная, она сама была похожа на призрак — только в глазах горело огнем безумие.

— Стой! Стой! — кричал какой-то монах, наперерез бежавший к ней откуда-то слева. — Кто здесь?

— Империо! — безразлично, даже не останавливаясь, на ходу бросила Гермиона, едва махнув в его сторону палочкой. — Стой тут.

Ее не интересовал монах. Ее ничего не интересовало в этот момент. Была только она и могила. Гермиона быстрым шагом шла через монастырские земли к старому кладбищу.

— Граф! — громко крикнула женщина, приближаясь к надгробью. — Граф! Слышишь меня?! Выходи!

Где-то далеко ухнул филин, в обволакивающем ночном воздухе звенела тишина.

— Граф! — Гермиона направила на могилу палочку, и камень осветился изнутри серебристым светом. — Гра–а-аф!

В лучах заклятия призрак спокойно восстал из надгробия и поклонился ей с иронической усмешкой.

— Доброй ночи леди Саузвильт, чем обязан?

— Что ты сделал с Генри?! — властно и угрожающе спросила женщина, подаваясь вперед.

— Простите, — поднял левую бровь граф Серж, — я не понимаю…

— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ С ГЕНРИ?! Волшебник, который приходил со мной в прошлый раз — что ты с ним сделал?!

— Не понимаю ни вас, ни вашего тона, — холодно отрезал призрак, но Гермиона подняла палочку, и потоки черного, клубящегося проклятья не дали ему договорить.

— Я превращу твою смерть в ад, — очень тихо, едва разжимая зубы, прошипела Гермиона. — Ты будешь молить сатану о том существовании, которое вел в своем подвале!

Призрак согнулся в клубах ее чар, упал на колени. Его полупрозрачное, казавшееся восковым лицо исказила гримаса боли. Скрюченные пальцы судорожно хватали воздух.

— Будешь переживать раз за разом боль забвения, — не сводя с него глаз и не отводя палочки, продолжала Гермиона. — Будешь чувствовать боль каждого замученного тобой крепостного. Ощущать вновь и вновь страдания всех твоих жертв, одной за другой, раз за разом — до бесконечности…

— Пре–е-екра–а-а–ати–и-и–и!!!

— Что ты сделал с моим мужем?! Отвечай! — закричала Гермиона. — Я стану самым ужасным твоим кошмаром! Ты будешь в мольбе тянуть руки к пламени ада, но никогда не спасешься от меня! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ С ГЕНРИ?!

— ПЕРЕСТАНЬ, ВЕДЬМА!!! — взревел поверженный граф.

Гермиона отвела палочку и не шевельнулась.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — прохрипел призрак. — НЕТ! — отпрянул он от вновь поднимаемой палочки. — Ты можешь растерзать меня на части, ведьма, но никакие муки не заставят мой язык вымолвить того, о чем я не ведаю!

— Смотри мне в глаза, граф, — тихо сказала Гермиона. — Легилименс!

Никогда раньше она не взламывала сознание призрака. Казалось, будто с головой ныряешь в прорубь. Среди ледяного, клубящегося тумана парили смутные тени. Женщина слышала страшные, потусторонние голоса, нечеловеческий шепот, звенящий скрежет и чувствовала холод — везде, повсюду… Но среди этой какофонии ледяного тумана она отчетливо разбирала мысли и чувства. Граф говорил правду. Он ничего не знал.

Гермиона отвела палочку и без сил опустилась на могилу около парящего на четвереньках привидения. Граф приходил в себя и стал медленно подниматься.

— Мой муж отравлен неизвестным, — глухо сказала женщина, устремив застывший взгляд в пустоту. — Всюду вокруг, на невообразимо огромном расстоянии, лежат мощнейшие блокирующие чары. Я не могу вырваться отсюда, не могу связаться с магическим миром. Человек, которого я люблю, умирает. Что мне делать, граф? — она подняла глаза на привидение и еще раз безнадежно спросила: — Что мне делать?