– Вы хотите меня унизить до конца?
– спросила Карина дрогнувшим голосом.

– Я хочу сделать тебе рекламу, - отвечал бесстрастный Воланд.
– Увы, мне это тоже выгодно. В конце концов, твоя фотография где-нибудь на знакомой обложке будет приятна и мне, и всем твоим клиентам...

– А на этой фотографии мне обязательно улыбаться?
– процедила она сквозь зубы.

– Хоть плач, моя милая!
– воскликнул Воланд.
– Редакторы все умело подправят - будешь сиять, как конфетка... Я уверен, что новым клиентам захочется взглянуть поближе на твои формы, и они обязательно придут в твой клуб. А по ходу будут покупать товар Жанина и брать девушек у Кузеньки. Поэтому ты должна обещать мне одну вещь... Не смей больше одеваться в эту монашескую одежку.

– А если я скажу, что мои джинсы куплены у известного кутюрье за границей, и стоят они кругленькую сумму?..

Карина явно делала попытки противиться. Телохранитель сзади Воланда засопел и сделал шаг в ее сторону. Девушка стиснула зубы, ожидая новой хватки. Однако наркоторговец дал ему знак, и громила остановился.

– Мне наплевать, сколько они стоят и как они выглядят. Ты будешь одевать то, к чем располагает твой статус, это понятно?

Карина прочитала в его глазах угрозу. Однако угроза ее глаз была не менее явной. В тот момент ей хотелось схватить его за горло и хладнокровно задушить.

– И так как ты совсем не влезаешь в его рамки, с этого дня мои девочки будут сами выбирать тебе стиль, так что не стоит их оскорблять. Иначе будешь ходить по городу в купальнике. Поверь, я это устрою.

Он неожиданно отбросил трубку кальяна и извлек из-под рубахи большой зуб на цепочке. Открутив шапочку, он высыпал на палец белый порошок. Втер его в десну. Карина уже ненавидела его.

– Сразу после фото-сессии, - продолжал он, глядя на девушку, - тебе начнут присылать одежду и украшения. И только попробуй ими не пользоваться, уяснила?

– Даже если будет мокрый снег?

– Даже если по городу пронесется вторая "Катрина".

Карина засопела, стиснув губы. Она начинала понимать, что больше ей не удастся проявлять хоть какие-то признаки особой личности. Ее приручат, ее придавят. Она больше не будет заниматься любимым делом - она будет выполнять каторжную работу. Заставляя свои губы улыбаться, заставляя глаза обаятельно щуриться, а руку приветливо махать, она будет насиловать саму себя, будет тихо ненавидеть все, что ее окружает. Она будет знать еще более хорошо, чем прежде, что ей не позволят выбирать по своему вкусу, как жить ей и как жить "МАХу": Форс и его сынок моментально пресекут неугодные им попытки. Она будет знать, что все решения и ошибки ее невидимого никому партнера автоматически будут зачисляться на ее счет. Она будет знать, что больше никогда ей не удастся быть такой, какая она есть: Воланд и его "кошечки" мигом это устроят. И в довершении всего, она будет уверена, что отец следит за каждым ее движением. Знает ли он, что не она больше управляет своей собственной жизнью? Осуждает ли он ее?.. Пытка неизвестностью будет мучить ее до того самого момента, пока не сломается последний оплот ее обороны - гордость. И она приползет на коленях к этому бесчувственному авторитету, которого Бог дал ей в отцы, и будет умолять его на коленях защитить ее. Но к тому времени он окончательно разочаруется в ней.

Воланд ждет урагана "Катрины"? Что ж, когда-нибудь он получит ураган много хуже. Этот ураган разнесет всю его "милую норку" и уничтожит всех ее обитателей. И имя урагана на этот раз будет "Карина".

– Ты меня слышишь?
– Воланд встряхнул ее за плечо, и боль вернула ее обратно на землю.
– Я вижу, больше у тебя нет настроения разговаривать. Идите же обе! Всё. До скорой встречи, моя милая, - приказал он, небрежно махнув рукою.

– До свидания, Воланд, - мрачно сказала Алиса.

Девушка в карнавальном плюмаже провела их обратно к двери. Один из охранников протянул Карине ее мобильный телефон и ключи.

– А моя одежда?
– спросила Акиллер.

– Считай, что она уже на свалке.

Бронированная дверь захлопнулась, послышались быстрые щелчки. Карина, прижав руки к лицу, сбежала вниз по лестнице.

– Карина, подожди!
– воскликнула Алиса.
– Не несись так, тебя все равно никто не видит!

Карина просто влетела в свою машину, хлопнув дверью. Нет, ее не заботил больше внешний вид.

– Карина, что такое?.. Ты что, плачешь?..

– Нет.

Она вытерла рукой накатившиеся слезы с обеих щек. Ее глаза были темны.

Алиса с удивлением воззрилась на нее.

– Ну, перестань же!
– воскликнула блондинка.

– Нет, не трогай меня!

Акиллер отстранилась. Она прижалась лбом к рулю машины. Ее плечи дрожали.

– Ах, не трогай!.. Я сама во всем виновата... Сама... Это я ввязалась в эту глупую игру, это я позволила унижать себя!..

– Карина, если ты об одежде, то...

– Да нет же!
– она откинулась на кресло, измученно глядя в голубые небеса.
– Дело не в одежде, дело даже не в этой фото-сессии!

– А в чем тогда?

– Как же ты не понимаешь, Алиса?
– девушка глядела на нее, не отрывая взгляда.
– Дело в том, что ни самоуверенный Форс, ни эта лысая сволочь Воланд меня абсолютно не уважают!

– Ну, почему?..

– Да потому, что они уважают моего отца! Да что там таить! Мой собственный отец меня не уважает! И он потеряет ко мне последние капли доверия, когда увидит мою фотографию на обложке мужского журнала!..
– она прижала руки к лицу.
– О, какая я дура, дура!
– причитала девушка.
– Зачем я вообще этим занялась? Почему я выбрала этот паршивый клубный бизнес?.. Ох, ну почему я не подумала, что рано или поздно мне придется поменять все свои принципы на пользу другим?.. Почему я не подумала, что здесь мне не удастся сохранить независимость? Слишком крупные деньги и слишком много людей замешаны здесь!..