Раздался топот копыт, Роза почувствовала, как земля затряслась у нее под ногами. Из тумана, в сопровождении двух грумов, как сказочный принц, спешащий на помощь своей даме, вылетел Джефри. Он спрыгнул с коня со шпагой в руке, но пара оставшихся негодяев оказалась трусоватой и опрометью бросилась в туман. Джефри метнулся к Розе и нежно поднял ее на ноги. Его сердце перестало биться, когда он увидел кровь на ее щеках и губах. Вытащив из рукава носовой платок, он нежно приложил его к ее губам.

– Роза, куда вы ранены? – спросил он, страшась ответа.

– Н-никуда, кажется, – заикаясь, ответила она и умолкла, увидев окровавленный платок. – О, это кровь негодяя, не моя, – заявила она и, брезгливо скривившись, схватила платок и начала яростно оттирать язык.

– О, Роза, я должен был это предвидеть, не так ли? Слава Богу, вы не пострадали, – облегченно вздохнул Джефри, прижимая ее к себе. Затем чувство облегчения сменилось гневом, и он осторожно встряхнул ее. – Какая беспечность! О чем только вы с Милти думали? В такой туман отправиться в Сент-Джеймский парк! Я бы даже не знал, где искать вас, если бы Хэмфри случайно не услышал пару слов.

– Я сидела… э… и думала, – начала объяснять Роза, но тут тихий стон заставил их обоих обернуться.

Грумы с трудом подняли грязного лорда Филпотса на ноги, и теперь он покачивался, прижав руку к голове. Затем с вежливым «прошу прощения» он, шатаясь, обогнул коляску, где, судя по звуку, его вырвало.

– Мы во всем разберемся дома перед камином, – объявил Джефри, затем приказал грумам: – Помогите виконту сесть на мою лошадь. Я отвезу жену домой.

Джефри вскочил в коляску, дернул вожжи, и лошади помчались на Лестер-стрит, 1. Проявив удивительное самообладание, он начал допрос, лишь, когда Роза переоделась, а виконту промыли рану и перевязали голову.

– Теперь соблаговоли объясниться, – сурово обратился он к Милти, сунув ему в руку полный стакан бренди.

– Ничего особенного, Джефри. Наша Роза просто сказала, что хочет о чем-то подумать, – ответил Милти, выглядевший очень виноватым даже с белой повязкой на глазу. – И она плакала. Надеюсь, не из-за моих слов. Я просто болтал о лошадях. Знаю, что многим дамам это скучно до слез, но наша Роза такая наездница, как ты знаешь…

– Милти, пожалуйста, переходи к делу, – довольно ядовито попросил Джефри.

– Послушай, – вдруг возмутился Милти. – Ты совсем как твоя жена, черт побери! Ну, вот я и объясняю, если, конечно, ты слушаешь. Роза хотела подумать, и мы просто сидели в тумане, пока на нас не набросилась банда негодяев, и… – он восхищенно повернулся к Розе, – клянусь, Роза, вы были великолепны! Как смело вы бросились в драку! А то не сносить бы мне головы.

– О нет, Милти, – возразила Роза, глядя на него сверкающими глазами поверх чашки с чаем. – Это вы были неповторимы. Как храбро вы бросились на того мерзавца и проткнули его!

– Позвольте мне прервать эти обоюдные восхваления, – холодно сказал Джефри. – Я бы хотел подчеркнуть, что вы оба вели себя так, будто у вас ветер в голове. Я понимаю, что Роза легкомысленна и неопытна, но ты, Милти! Должен сказать, что от тебя я ожидал большего здравомыслия. Будь на твоем месте любой другой мужчина, я бы подумал, что он слишком влюблен, чтобы заметить опасность.

Милти замер, пораженный, затем задумался и, наконец, довольно жалобно спросил:

– Но ты же не думаешь так обо мне?

Джефри посмотрел на вытянувшееся лицо друга и сдался. Улыбаясь и качая головой, он покорно вздохнул и положил руку на плечо великана.

– Милти, милый друг, клянусь, что очень скоро кто-нибудь именно это и подумает, ибо не все так слепы. Спасибо тебе за то, что ты сделал. Я всегда знал, что ты человек действия, и за это я тебя уважаю.

Роза следила за друзьями без всякого умиления. Получается, Милти человек действия и достоин похвалы за храбрость, а она пустоголовая женщина, которая вела себя именно так, как и ожидается от легкомысленного создания! И в лучшем случае ее снисходительно погладят по головке? Ну, уж нет! С нее достаточно!

– Если бы я умела завидовать, я бы позавидовала мужчинам. Они так мудры и так сильны… – она мило вздохнула и, опершись локтями о стол, в показном смирении положила головку на руки, – и, если позволите, эта пустоголовая женщина, измученная приключением, удалится в свою комнату нюхать соли. Пожалуйста, простите мои женские слабости.

Она говорила с таким сарказмом, так надменно выплыла из комнаты, что мужчины не только не успели ответить, но так и остались сидеть с раскрытыми ртами.

Гнев Розы утих, еще, когда она поднималась по лестнице в свою библиотеку, и сменился смертельной усталостью и полным смятением. В глубине души она никогда не верила в то, что Джефри желает ее смерти. Если бы он хотел избавиться от нее, разве стал бы так нежно целовать за завтраком? Если бы он был двуличен, то сделал бы это перед свидетелями, которые смогли бы постом подтвердить его любовь к жене, не так ли? Свидетелей не было, значит, она имеет право принять этот поцелуй за искреннее выражение нежности. Опустившись перед камином, Роза натянула на колени плед вместе с потревоженным, зевающим Рыжим Вилли.