За рамками приличия

Аннотация

Жена Адама Блера, Ребекка, умерла, и он поклялся никогда больше не жениться. Но Адам мечтает о ребенке. Сестра Ребекки, Кэти, у которой не ладится личная жизнь, готова стать суррогатной матерью. Но как быть с ее любовью к Адаму?..

Глава 1 Никакого сомнения, этот человек невыносим. И все-таки она тут, в Эль-Пасо, на гостевой парковке у главного здания «Вестерн ойл», сидит в своем пикапе, а послеобеденное техасское солнце жжет ей лицо через лобовое стекло. Кэтрин Хантли не видела своего деверя, Адама Блера, президента компании «Вестерн ойл» три года — со дня похорон сестры. Она удивилась, когда он позвонил и попросил о встрече. Однако ей совершенно не показалось странным предложение приехать к нему, так как он слишком занят, чтобы посетить ее ферму в Пекинсе, в двух часах езды от Эль-Пасо. Ведь Адам — миллиардер, нефтяной магнат, а она — дочь владельца скромной скотоводческой фермы. Кроме того, он привык, что все делают то, чего хочет он. Но не поэтому Кэтрин согласилась приехать. Во-первых, ей давно надо было купить кое-что для фермы. Во-вторых, она могла попасть на кладбище. И вид могилы сестры, и мысль, что Кэтрин перешла из разряда «маленькая сестренка» в разряд «единственный ребенок», возродили боль. Несправедливо, что Ребекка ушла из жизни так рано. И что родителям довелось познать неутешное горе — потерю дочери. Кэти посмотрела на часы и увидела, что опаздывает, а она гордилась своей пунктуальностью. Девушка открыла дверцу машины и вышла на палящий зной. Было так жарко, что асфальт промялся под подошвами ее сапог. Она быстро добралась до парадной двери и вздрогнула, когда из вестибюля на нее хлынула струя холодного воздуха. Из того, с каким подозрением взглянул на нее охранник, когда она подошла к металлоискателю, Кэтрин сделала вывод, что тут не часто появляются женщины, одетые в джинсы и рабочую блузу. И конечно, металлоискатель тут же зазвонил: на ее сапогах были железные подковки. — Выньте все из карманов, пожалуйста, — предложил охранник. Она приготовилась объяснить, что у нее в карманах ничего нет, когда глубокий голос сказал: — Пропустите ее. Кэтрин подняла глаза и увидела своего деверя. У нее екнуло сердце. Бывший деверь… Охранник немедленно пропустил ее, и Адам шагнул ей навстречу с протянутой рукой. — Рад снова увидеть тебя, Кэти, — произнес он. — Я тоже. Она спросила себя, не стоит ли обнять его, но ситуация и так была достаточно щекотливой. Девушка протянула ему руку, беспокоясь, заметит он или нет ее мозоли, не говоря уже об отсутствии маникюра. Адам, несомненно, привык к таким женщинам, как Ребекка, проводившим долгие часы в салонах красоты, чтобы сделать маникюр, педикюр и другие вещи, на которые у нее не было ни времени, ни желания. Конечно, не важно, что он подумает о ее ногтях. Однако когда Адам отпустил ее ладонь, Кэтрин засунула руки в карманы джинсов. Адам, напротив, выглядел именно так, как должен выглядеть миллиардер и президент компании. Она почти забыла, какой он высокий. Кэтрин не считала себя маленькой, однако Адам был выше ее на целую голову. Его темные волосы так же коротко подстрижены, как раньше, но на висках появилась седина. Конечно, мужчин такого типа седина только красит. В уголках глаз и на лбу легли горькие морщины, которых раньше не было. Возможно, результат стресса из-за болезни Ребекки. И все-таки Адам выглядел очень хорошо для сорокалетнего мужчины. Кэти было всего семнадцать, когда десять лет назад ее сестра вышла замуж. Она никому не признавалась, что ей немного нравится красавец деверь. Но ни Кэти, ни ее родители не предполагали, что этот обаятельный мужчина украдет у них Ребекку. — Как ты доехала? — спросил Адам. Она пожала плечами: — Как всегда. Когда же он объяснит, зачем она ему понадобилась, или, по крайней мере, поблагодарит за то, что она проделала такой путь, чтобы встретиться с ним? Вместо этого Адам указал на буфет в другом конце вестибюля. — Можно угостить тебя чашкой кофе? — Конечно. Почему бы нет? Все, кто был в буфете, за исключением обслуживающего персонала, были одеты в деловые костюмы. К тому же многие смотрели на экраны ноутбуков или разговаривали по мобильным телефонам. Когда вошел Адам, все бросили свои занятия, чтобы поздороваться с ним. Боже праведный! Когда этот человек входит в комнату, он всех подавляет. Но ведь он босс. И эти люди уважают его. Или боятся? Кэтрин пошла за ним к стойке. Он заказал какой-то напиток с замысловатым названием, потом повернулся к ней: — Что ты будешь пить? — Добрый старый черный кофе, — обратилась она к бармену. Вошедшие в последнее время в моду добавки не привлекали девушку. Вкусы ее были так же просты, как и весь стиль жизни. Адам повел ее к столику у задней стены. Она-то думала, что они поднимутся к нему в кабинет, но и тут тоже неплохо: менее формально и не так удручает. Когда они сели, Адам спросил: — Как твои родители? Надеюсь, ваш бизнес в порядке? — Все хорошо. Но, я уверена, ты позвал меня не для того, чтобы поговорить о нашей ферме. — Нет, — согласился он. — Я хочу кое-что с тобой обсудить. Кое-что… личное. Кэтрин не могла представить себе, какие личные дела Адам может обсуждать с ней. Все, что у них было общего, похоронено вместе с Ребеккой. Однако она кивнула: — Я слушаю. — Не знаю, говорила ли вам Бекка… Еще до того, как ей поставили диагноз, у нас возникли проблемы с зачатием. Врач предложил искусственное оплодотворение. Бекка стала принимать гормоны, чтобы можно было извлечь яйцеклетки. Вот тут и обнаружилось, что у нее рак. — Да, она говорила. Кэти знала, что ее сестра чувствовала себя неполноценной из-за того, что не могла зачать. Ребекка страшно боялась, что Адам разочаруется в ней. Казалось, она посвятила всю жизнь тому, чтобы ему угождать. Она тратила массу времени и сил на то, чтобы быть идеальной женой из высшего света, и у нее почти не оставалось времени для своей семьи. Адам был так занят, что они не приехали даже на Рождество в год перед тем, как она заболела. Кэти на ее месте топнула бы ногой и настояла бы на поездке — даже если бы пришлось отмечать праздник без супруга. Но начнем с того, что она никогда бы не вышла замуж за Адама Блера. Невозможно ужиться с требовательным, эгоистичным субъектом. И конечно, Кэти не могла бы обвенчаться с человеком, которому не понравилась ферма. А вот Бекка, по словам родителей, с самого рождения мечтала уехать в город — к более утонченной жизни. Иногда Кэти казалось, что Бекка — найденыш. — Она была так уверена, что победит болезнь, — продолжал Адам. — Мы по-прежнему действовали согласно плану, надеялись, что найдем суррогатную мать, и она выносит нашего ребенка. Но не сумели… — Это она тоже рассказывала. Кэти старалась, чтобы горе не отразилось на ее лице. Из-за необходимости получить яйцеклетки супруги Блер отложили лечение. Может быть, именно поэтому Бекка и умерла. Кэти умоляла сестру забыть об этих яйцеклетках и лечиться. Потом они смогут усыновить ребенка. Но Бекка знала, как сильно Адам хочет иметь ребенка, собственного ребенка, свою плоть и кровь, и, как всегда, старалась угодить ему. Конечно, проще свалить всю вину на Адама, но, в конце концов, Бекка сама сделала выбор. И дорого за него заплатила. — Не знаю, какое это имеет отношение ко мне, — заметила Кэти. — А ты не догадываешься? Я решил использовать замороженный эмбрион и найти суррогатную мать. Кэти потребовалось несколько минут, чтобы осознать смысл его слов. Ребенок? Он говорит, что хочет нанять чужую женщину, чтобы она выносила ребенка ее сестры?! Потрясение лишило девушку дара речи. Как это пришло ему в голову? Но Адам смотрел на нее и ждал реакции. Наконец Кэти сумела выдавить: — Я… я не знаю, что сказать. — Давай расставим все точки над «i». Я не спрашиваю у тебя разрешения. Но из вежливости, поскольку это ребенок и Бекки тоже, я решил рассказать о моих планах. Адам не такой человек, чтобы делать что-то «из вежливости». Он делает только то, что ему выгодно. Наверняка он был у юриста, и тот рекомендовал ему связаться с семьей Бекки. — Кроме того, я думал, ты посоветуешь мне, как лучше сообщить об этом твоим родителям, — добавил Адам. Кэти была ошеломлена. Как будто мало потерять дочь. Теперь родители должны свыкнуться с мыслью, что у них есть внук, и этот внук живет где-то там, с отцом, который так занят, что не находит для них времени. Он что, действительно настолько жесток? Настолько эгоистичен? — Я бы посоветовала тебе не делать этого. Адам, похоже, смутился: — Не говорить им? — Не трогать эмбрионы. — Кэти так рассердилась, что ее голос дрожал. — Разве мои родители мало перенесли? Я не могу поверить, что ты до такой степени эгоистичен, что хочешь заставить их пережить еще и это. — Я подарил бы им внука. В нем жила бы частица дочери. Мне кажется, они должны быть довольны. — Тем, что у них есть внук, которого они никогда увидят? И ты действительно считаешь, что этим счастливишь их? — Почему ты решила, что они не увидят ребенка? Он что, смеется? — Я могу пересчитать по пальцам одной руки твои с Беккой появления на ферме. Родители постоянно звали вас, а ты всегда был слишком занят. Для них у тебя времени не было. — По тому, как смотрели на них посетители буфета, Кэти поняла, что ее голос возвысился до истерического крика. Сделав глубокий вдох, она забавила себя говорить тише. — Почему бы тебе не жениться и не завести ребенка от новой жены? Ты богатый, красивый мужчина. Уверена, женщины встанут в очередь, добиваясь брака с тобой. Или можешь взять приемного ребенка. А мою семью оставь в покое. Голос Адама по-прежнему был спокойным и ровным. — Я уже говорил, что мне не требуется твое разрешение. Я встретился с тобой только из вежливости. — Мул, — прошипела она. Адам повысил голос: — Что ты сказала? — Я не глупенькая деревенская девочка. Адам. Ты позвал меня, потому что адвокат, вероятно, предупредил тебя, что мои родители могут оспорить твое решение, а ты не хочешь ввязываться в судебные тяжбы. Его лицо потемнело, и она поняла, что раскусила бывшего деверя. — У твоей семьи нет законных прав на эмбрионы, — заявил он. — Возможно. Но если мы решим судиться с тобой, дело может растянуться на годы. Его брови нахмурились. Он чуть наклонился вперед: — У вас не хватит финансовых возможностей, чтобы привлечь меня к суду. Кэти бесстрашно посмотрела ему в глаза. Она приняла вызов: — Не сомневаюсь, что непременно найдется какой-нибудь сентиментальный адвокат, который возьмется за это дело просто из любви к искусству. Адам даже не моргнул. Неужели он догадывается, что она блефует? Во-первых, Кэти никогда не слышала о таком адвокате, а во-вторых, не уверена, что ее родители захотят судиться с Адамом. Им будет больно, но они воспримут это как еще один побег Бекки из-под семейного крова. И научатся с этим жить. Они не любят поднимать шум, создавать проблемы. Именно поэтому они позволили Бекке уйти из семьи. Если бы Кэти взяла это дело в свои руки, все пошло бы по-другому. Выражение лица Адама смягчилось, и он спокойно произнес: — Кажется, мы делим шкуру неубитого медведя. — Тебе известно хоть что-нибудь о том, что значит быть отцом? Ты когда-нибудь думал, что тебе предстоит? Менять пеленки, кормить среди ночи… Где ты найдешь время на это? Или наймешь няньку, чтобы она растила ребенка вместо тебя? И свалишь на нее всю грязную работу? — Ты ничего не знаешь обо мне, — заметил Адам. — Это печально, особенно если учесть, что ты был женат на моей сестре. Он глубоко вдохнул и шумно выдохнул: — Мне кажется, мы говорим не то и не о том. Кэти добилась того, что поменялась с Адамом ролями. Теперь она нападала, а он защищался. Этому фокусу Бекка явно так и не научилась. Но по-другому с такими людьми, как Адам, нельзя. — Поверь, я тщательно все обдумал, — продолжал он. — Я чувствую, что мне необходимо сделать это. И уверяю тебя, вы будете видеть ребенка. И ты, и твои родители. Моих родителей уже нет в живых. Вы будете его единственной семьей. Я не имею права лишить его этого. — А почему, собственно, я должна тебе верить? — Ну, тут у тебя нет выбора. Мы оба знаем, что твои шансы найти адвоката, который взялся бы вести дело бесплатно, равны нулю. Я давно в бизнесе и могу распознать блеф. Девушка прикусила губу. Вот тебе и поменялись ролями! — Я не желаю никого обижать, Кэти. Я просто хочу иметь ребенка. Но почему это должен быть ребенок Бекки?! — Мы, может быть, не так богаты, как ты, но все-таки можем бороться. — И потерпите поражение. Да. Она потерпит поражение. Но она может устроить бешеную драку… и провести своих родителей через все ужасы судебного процесса. Не говоря уже о финансовой стороне дела. Ну, что же, как это ни грустно, придется все принять. Но она поймает Адама на слове: он сказал, что они будут видеть ребенка. — Могу я спросить, кто будет суррогатной матерью? — поинтересовалась Кэти. Адам был достаточно благороден, чтобы не ликовать открыто: — Я еще точно не знаю. Мой адвокат ищет возможных кандидаток. Она нахмурилась: — Как ты узнаешь, что они надежны? — Они пройдут очень суровое собеседование. И мы внимательно проверим, кто они и что они. Если, например, они подвергались аресту или принимали наркотики, я об этом узнаю. Но все узнать невозможно. Кэти смотрела новости по телевидению, и ей было известно, что иногда подобные ситуации выливаются в нечто ужасное. Что, если эта женщина во время беременности будет курить или употреблять наркотики? Или сделает еще что-нибудь, способное повредить ребенку? Или не захочет с этим ребенком расстаться? Будет ли иметь значение тот факт, что при зачатии использована яйцеклетка Ребекки? Или, еще хуже, суррогатная мать может просто раствориться в воздухе вместе с ребенком и никогда больше не объявиться. Для ее родителей, да и для Адама, вероятно, тоже, это будет аналогично вторичной потере Ребекки. — Что, если ты ошибешься? — спросила она, волнуясь все больше и больше. — Не ошибусь, — заверил ее Адам. Но этого было недостаточно, Кэти глотнула кофе и обожгла язык. Если она позволит ему это сделать, у нее впереди девять месяцев непрерывной тревоги за племянника или племянницу. С ее точки зрения, только одной женщине можно доверить вынашивание ребенка сестры. Это безумие, но другого пути нет. И она сделает все, чтобы убедить в этом Адама. — Я знаю женщину, которая станет идеальной суррогатной матерью, — сообщила она. — Кто это? — Я. Глава 2 Адам рассматривал несколько возможных реакций Кэти на его сообщение. Она могла обрадоваться, даже быть ему благодарной за то, что частичка Ребекки будет жить в ребенке. Или могла огорчиться, даже возмутиться, что оказалось ближе к истине. Но ему не приходило в голову, что она предложит себя в качестве суррогатной матери. Такой выход он счел совершенно неприемлемым. Адам решил рассказать все в первую очередь ей, так как считал, что она наиболее податлива. Но оказалось, что у малышки Кэти выросли зубки. Она стала жесткой и повторила слова его адвоката: если дело дойдет до суда, он может растянуться на годы. А Адам не хочет ждать так долго. Ему надо, чтобы все произошло сейчас. Конечно, если он позволит Кэти стать суррогатной матерью, ее родители воспримут все спокойнее. Однако появится целый ряд других проблем. — Я не могу просить тебя об этом, — бросил он. — А ты и не просишь. Я сама вызываюсь. — Я не уверен, что ты вполне понимаешь, на что идешь — физически и эмоционально. — Некоторые мои подруги выносили детей. Я знаю, чего надо ждать. — Мне кажется, быть подругой беременной женщины и самой носить ребенка — не одно и то же. — Я хочу это сделать, Адам. Он это понимал, но видел и почти неизбежные осложнения. Адам попробовал зайти с другой стороны: — А как на это посмотрит… тот, кто для тебя много значит? — Такой проблемы нет. Я иногда встречаюсь с Вилли Дженкинсом, но не могу сказать, что он много для меня значит. У нас с ним скорее… дружба… на основе взаимной выгоды, если ты понимаешь. Адам понял, и ему захотелось повесить Вилли Дженкинса за ноги. Для него она всегда будет младшей сестренкой Ребекки. Малышкой Кэти. Но теперь Кэти — сильная женщина. Лет двадцати семи или двадцати восьми, если память ему не изменяет. И не его дело, с кем она иногда встречается. Или почему… — Процедура может занять целый год, — заметил он. — Даже больше, если не получится с первого раза. Что, если ты кого-нибудь встретишь? — Кого, по-твоему, я могу встретить? В Пекинсе живет человек восемьсот. Большинство местных мужчин я знаю с детского сада. Если бы мне пришло в голову безумно влюбиться в кого-нибудь из них, я бы давно это сделала. Он попробовал еще раз: — А ты подумала, как изменится твоя фигура? — Ты забыл, с кем говоришь, — возразила Кэти, показав на свою непритязательную одежду и завязанные в конский хвостик светлые волосы. — Я не Ребекка. Меня не волнуют вес и объем талии. Зато тебе не найти более ответственного человека. Я не курю, не принимаю лекарства, даже обезболивающие, не пью. Иногда позволяю себе стакан пива, и только. И мне нетрудно без него обойтись. Я уже не говорю, что здорова как лошадь. А мой врач не устает повторять, что мое тело просто создано для материнства. Ну, что верно, то верно. У нее фигурка модели пятидесятых годов. Тогда женщины выглядели как женщины, а не как мальчишки-подростки. Ребекка, с точки зрения Адама, слишком заботилась о своем весе и внешнем виде. Как будто думала, что он будет меньше любить ее, если она не будет выглядеть на сто процентов. Даже во время болезни она заставляла себя встать с кровати и наложить макияж. А когда у нее уже не было сил, макияж накладывала сиделка. Знакомая боль, какую он испытывал, вспоминая о Ребекке, разбила защитную броню его сердца. И тут Кэти удивила Адама. Она потянулась через стол и взяла его за руку. Но еще больше удивило мужчину приятное ощущение, возникшее в пальцах и распространившееся по кисти. Руки у Кэти немного шершавые из-за работы на ферме, но теплые. На ногтях нет лака, однако они чистые, аккуратно подстриженные. В ней все… Как бы это сказать? Естественно. Чего нельзя сказать ни о создавшейся ситуации, ни о странном, тоскливом чувстве где-то в глубине души. — Адам, ты прекрасно понимаешь, что не найдешь никого надежнее меня. Как ни неприятно признавать это, Кэти права. Несмотря на возникавшие в прошлом сложности, она не сделает ничего во вред ребенку сестры. Зато она может воспользоваться ситуацией и постараться им манипулировать. А он никогда не допустит этого. Не только в деловом смысле. Особенно не в деловом смысле. Так не будет. Но речь идет о его ребенке. Разве он не обязан, как отец, поставить ребенка на первое место, сделать его здоровье и благополучие приоритетом номер один? Кэти сжала руку Адама так крепко, что пальцы его стали терять чувствительность. А сидевшие в буфете сотрудники компании начали посматривать на них с любопытством. Он осторожно высвободил руку: — Пойми, Кэти… — Адам, пожалуйста! Позволь мне сделать это. — Она запнулась. В ее глазах была мольба. — Ты же знаешь, Бекка хотела бы именно этого. Ух! А вот это удар ниже пояса. И самое скверное, она права. Разве не в этом состоит его долг перед Беккой? Кэти сделает это для них. Для их ребенка. И разве не он отчасти виновен в том, что когда-то Бекка отдалилась от своей семьи? — Все это идет вразрез с моими представлениями, — начал он. — И хотя я, прежде чем дать окончательный ответ, должен поговорить с адвокатом, я склоняюсь к тому, чтобы сказать да. На ее лице отразились облегчение и благодарность. — Спасибо, Адам. Обещаю, ты не раскаешься. Что было исключено, потому что он уже раскаивался. Кэти вскоре уехала, и Адам со смятенной душой отправился к себе в кабинет. С одной стороны, в том, что она станет суррогатной матерью, есть много положительных моментов. Теоретически это просто идеальный выход. Но жизненный опыт научил Адама, что отнюдь не всегда все идет, как планировалось, и то, что вначале кажется идеальным, может обернуться катастрофой. В любом случае надо поговорить с адвокатом, а потом принимать решение. Брен, секретарша, остановила его, когда он шел мимо ее стола: — Сенатор Лайонс звонил, когда вас не было. Сказал, что до конца дня его не будет офисе, но завтра он опять позвонит. — А он не объяснил, что ему надо? — Думаю, взнос. Разве он не собирается переизбираться? — Вероятно, вы правы. — Мистер Суарес хочет видеть вас. — Позвоните ему и скажите, что я жду его сейчас, — распорядился Адам. Правда, он не был уверен, что сможет сосредоточиться на работе. Слишком много мыслей крутилось в голове. Адам вошел в кабинет, остановился у бара, налил себе немного виски, потом сел за стол и включил компьютер. — Привет, босс. Адам поднял голову и увидел, что в дверях стоит Эмилио Суарес, финансовый директор компании «Вестерн ойл». Компания, когда Адам унаследовал ее от отца, находилась на грани банкротства, но финансовый гений Эмилио вернул ей процветание. Эмилио родился в бедной пуэрто-риканской семье, но смог-таки, получив стипендию и грант, окончить колледж лучшим в классе. Именно этим он привлек внимание Адама, когда тот набирал команду менеджеров. Эмилио стал незаменимым работником и не зря получал огромное жалованье. А еще он стал другом Адама. Адам жестом пригласил его войти. Эмилио закрыл за собой дверь и налил себе виски. — Ты хотел поговорить со мной? — Сегодня позвонил мой брат и сообщил кое-что интересное, — заявил финансовый директор. — Который из них? Федеральный прокурор, тот, что живет в Европе, или третий? Третий брат был паршивой овцой. Он мотался по белу свету и звонил, только когда ему что-нибудь требовалось. Главным образом, деньги. — Прокурор, — уточнил Эмилио, садясь напротив Адама. — Но если кто-нибудь спросит, ты услышал это не от меня. — Конечно. — Ты знаешь Леонарда Беттса? — Только по слухам. Беттс был финансовым гением и, согласно «Форбсу», самым богатым человеком в Техасе. Говорили, что все, к чему он прикасался, превращалось в золото. — Ты не имел с ним дел? — поинтересовался Эмилио. Адам помотал головой: — Он всегда казался мне слишком преуспевающим. Или ему крайне везет, но везение не вечно, или он — темная лошадка. — Инстинкт тебя не подвел. Алехандро сказал, что, похоже, его с женой собираются арестовать и судить за финансовые махинации. — И жену тоже? — удивился Адам. — И ее родителей. По крайней мере, мать. Отец умер несколько лет назад. — Значит, это был семейный бизнес? — Я решил на всякий случай предупредить тебя, хотя не думаю, что мое имя всплывет, когда пресса пронюхает об этом деле. — Ты имел с ним дела? — Упаси бог! Это скорее личные отношения. Адам нахмурился. Ему не понравилось то, что он услышал. В интересах компании держаться как можно дальше от скандалов. — Что значит «личные отношения»? — Когда я учился в колледже, то был помолвлен с Исабель Уинтроп, нынешней женой Беттса. Адам чуть не открыл рот от удивления. Эмилио никогда не говорил, что знаком с ней. А помолвка? Адам никогда бы не подумал, что Эмилио способен жениться. На ком бы то ни было. — Я ничего не знал об этом. — Она оставила меня ради Беттса за две недели до свадьбы. — Черт. Мне очень жаль, Эмилио. Тот пожал плечами: — Честно говоря, она оказала мне услугу. Мы были молодыми и глупыми. Мы бы развелись через год. — Что-то в его глазах открыло Адаму, что все это было для его друга очень болезненным. И он не стал задавать вопросы. — Исабель всегда охотилась за деньгами, но, честно говоря, мне не приходило в голову, что она помогала Беттсу избавлять его клиентов от миллионов долларов. — Ну, если твое имя всплывет, мы обратимся к Кассандре. Кассандра Бенсон отвечала в компании за связи с прессой. Она была способна представить изменения климата как улучшение экологии окружающей среды. Эмилио откинулся на спинку кресла и отпил из своего стакана: — А что это за разговоры пошли о тебе и таинственной женщине? — Ух! Новости не сидят на месте. Адам пожалел, что сразу не провел Кэти в свой кабинет. Но буфет казался ему менее официальным. А лучше всего было бы встретиться с ней где-нибудь подальше от офиса. В Калифорнии, например. — Если президент компании сидит в буфете с неизвестной женщиной и держит ее за руку, ему трудно рассчитывать, что этого никто не заметит, — хмыкнул Эмилио. — Ну, на самом деле это не таинственная женщина, а сестра моей жены. И я не держал ее за руку. Мы разговаривали. — Я думал, ты больше не видишься с родственниками Бекки. — Да. Я долго с ними не виделся. Но возникло одно дело. — У тебя все в порядке? Было. До сегодняшнего дня. Адам не говорил ни с кем, кроме адвоката и специалиста по искусственному оплодотворению, о своих планах завести ребенка, но он знал, что Эмилио не будет болтать, и рассказал ему все. Реакция друга была примерно такой, какой Адам и ждал. — Ух! — Эмилио недоверчиво покачал головой. — А я и не знал, что ты хотел детей. То есть я был в курсе, что вы с Ребеккой пытались завести ребенка, но мне в голову не могло прийти, что ты готов стать отцом-одиночкой. — Я довольно давно хотел этого. А сейчас, мне кажется, самое время. И поскольку я не собираюсь опять жениться… — Адам пожал плечами. — Суррогатная мать, кажется, лучший выход. — А зачем тебе понадобилась сестра Бекки? Извини, не знаю ее имени. — Кэтрин… Кэти. Я позвонил ей из вежливости. Кроме того, мой адвокат советовал так поступить. — Ну, и что она сказала? — Что хочет быть суррогатной матерью. Брови Эмилио взлетели чуть ли не до темени. — Серьезно?! — Да. Если честно, Кэти просто настаивала на этом. Она заявила, что она — единственный человек, которому можно доверять. — А ты ей доверяешь? — Я думаю, она никогда не навредит ребенку Бекки. — Но… — Она, похоже, очень… упряма. Если я кого-нибудь найму, то вызову огонь на себя. С другой стороны, Кэти способна усложнить мне жизнь. — То есть куда ни кинь, всюду клин, так? — Более или менее. — А ведь Адам не любил, когда его припирали к стенке. — Так что ты ей ответил? — Что должен поговорить со своим адвокатом. — Знаешь, об этих суррогатных матерях рассказывают столько ужасных историй. Только недавно Алехандро упоминал один случай. Супруги наняли суррогатную мать, а она, будучи латиноамериканкой, на середине срока вернулась в Мексику и там растворилась в воздухе. К сожалению, закон на ее стороне. Адам тоже слышал подобные истории. — Положись на Кэти, — посоветовал Эмилио. Конечно, надо позвонить адвокату и выяснить, что говорит закон и какие права имеет отец. Но Эмилио прав. Самое разумное — выбрать Кэти. В конце концов плюсы перевесят минусы. По крайней мере, Адам надеялся на это. Глава 3 Какого черта он тут делает? Его лимузин трясся и подпрыгивал на каменистой проселочной дороге, которая вела к скотоводческой ферме Хантли, и Адам судорожно старался спасти документы, которые читал в пути, от сползания с кожаного сиденья на пол. Посмотрев на забрызганные грязью стекла, он понял, что Рис, его шофер и телохранитель, должен будет отвести машину на мойку, как только они вернутся в Эль-Пасо. Хорошо еще, что ливень, который обрушился на них с час назад, остался позади, и небо, насколько хватало глаз, было безоблачным. Глядя по сторонам, Адам заметил, что тут почти ничего не изменилось за четыре года. Дом, типичное сельское ранчо, стал старше, но его поддерживают в хорошем состоянии. А вокруг те же луга, и на них так же пасется скот. Семья Хантли владела этой фермой на протяжении пяти поколений. Но Бекка не захотела продолжать традицию. Она передала все в единоличное владение Кэти. Теперь так и будет… Лимузин остановился у порога, и Рис вышел, чтобы открыть хозяину дверцу. В автомобиль ворвалась волна влажного жаркого воздуха, и кожаная обивка сразу стала липкой. Встреча, которую предложила Кэти, ему не улыбалась. Не то чтобы он имел что-нибудь против своих бывших свойственников. У него просто не было с ними ничего общего. Однако если они будут играть какую-то роль в жизни его ребенка, он должен сделать над собой усилие и вести себя с ними по меньшей мере дружелюбно. По словам Кэти, его идея воспользоваться эмбрионом их шокировала, однако тот факт, что суррогатной матерью станет она, смягчил удар. А после встречи с адвокатом на прошлой неделе, когда он и Кэти подписали соответствующий договор, дело встало на официальные рельсы. Если все пойдет хорошо, через девять месяцев Адам будет держать на руках ребенка Бекки. После долгих раздумий ему трудно поверить, что все это наконец происходит в реальности, что у него появился шанс. Кэти и ее родители волнуются зря. Он будет хорошим отцом. В отличие от собственного отца, который после смерти матери стал для него призрачной фигурой. Адам провел большую часть детства в закрытой частной школе и летних лагерях. Отец сделал для него только одно доброе дело: оставил в наследство «Вестерн ойл». И Адам после нескольких лет тяжелейшего труда сумел оживить компанию и поставить ее на крыло. — Сэр? — Рис стоял у дверцы и ждал, когда он выйдет из машины. — Все в порядке? — Да. — Эй, пришелец! — крикнул кто-то со стороны сарая. Адам обернулся и увидел, что Кэти в рабочей одежде идет к нему. На ее сапоги и резиновые перчатки налипла грязь. Когда она подошла ближе, он заметил грязный след и на щеке. Ему вдруг захотелось подойти и вытереть щеку. Почему — непонятно. Вместо этого он спросил: — Я не слишком рано? Ты вроде бы сказала, в четыре. — Нет, ты как раз вовремя. Просто мы немного задержались с работой из-за ливня. — Она проследила за его взглядом, увидела, что он смотрит на ее мокрую от пота рубашку и перепачканные джинсы, и добавила: — Я бы тебя обняла, если бы не боялась испачкать. Он предпочел рукопожатие. Ее кожа была теплой, рука — сильной. Повернувшись к Рису, она представилась: — Кэтрин Хантли. Но все зовут меня Кэти. Рис осторожно пожал руку девушки. Он не привык, чтобы ему представлялись, тем более — протягивали руку. А Адам вспомнил, что на ранчо Хантли на наемных работников смотрят как на членов семьи. — Рис Уилсон, мэм. — Тут страшно жарко. Хотите пройти с нами в дом? — Нет, благодарю вас, мэм. — Если вы беспокоитесь за машину, уверяю вас, никто ее не тронет. Она что, флиртует с шофером? — С ним все будет в порядке, — заверил Адам. — А мы должны о многом поговорить. Улыбка Кэти растаяла. — Ну, что ж, заходи. — В ее голосе отчетливо прозвучало неодобрение. Адам поднялся вслед за ней по ступенькам. Она сбросила грязные сапоги и только потом открыла дверь и жестом пригласила его в дом. За маленькой прихожей располагалась большая комната, слева — лестница наверх. Мебель по-прежнему являла собой смесь эпох и стилей. Старая, но удобная. Адам заметил единственное современное новшество: на каминной полке появился большой телевизор с плазменным экраном. В остальном все по-прежнему. Конечно, он бывал тут не так часто, чтобы заметить мелкие перемены. Адам мог сосчитать по пальцам одной руки свои визиты сюда. Не то чтобы он не хотел тут появляться, хотя Кэти и ее родители считали именно так. — Родители задержались в Бельвью, на аукционе по продаже скота, — сообщила Кэти. — Они приедут максимум через час. — А он-то надеялся быстро покончить с этим делом и вернуться в Эль-Пасо в разумное время. — Хочешь чего-нибудь холодного? Чая со льдом, лимонада? — Лучше просто воды. Кэти повернулась к двери в кухню и крикнула: — Элви, ты здесь?! Через несколько секунд дверь приоткрылась и в комнату заглянула робкая девочка-латиноамериканка, на вид лет шестнадцати, не больше. Когда она увидела Адама, ее глаза расширились. Она сказала с сильным акцентом: — Да, мисс Кэти. — Элви, это мистер Блер. Пожалуйста, принеси ему попить чего-нибудь холодного. И отнеси то же самое его шоферу. Хорошо? Элви кивнула и исчезла в кухне, Кэти взглянула на свою перепачканную одежду: — Я просто ужасна. Если не возражаешь, я поднимусь наверх, быстро приму душ и приведу себя в порядок. — Конечно, конечно. Все равно, пока ее родители не вернутся, ничего не произойдет. — Будь как дома. Кэти побежала вверх по лестнице. Адаму оставалось только ждать. Он подошел к стене, на которой висели в рамках семейные фотографии. У него было мало снимков его семьи. Только одна фотография матери. Когда мамы не стало, отец, убитый горем, взял все ее фотографии и спрятал вместе с другими вещами на чердаке. Через несколько лет, когда Адам был в школе, а отец — в Европе, в доме случился пожар, и все сгорело дотла. Он потянулся вперед, чтобы лучше рассмотреть снимок Бекки, сделанный в день окончания школы. Она выглядела такой молодой. Такой многообещающей… Они познакомились всего через несколько лет. Соседкой Бекки по комнате в общежитии колледжа была дочь друга семьи Адама, и она привела Бекку к нему на вечеринку. Адам был на десять лет старше, но девушка показалась ему просто неотразимой. Притяжение, совершенно очевидно, было взаимным. Он пригласил ее на прогулку, хотя это не входило в его привычки, и был очень удивлен, когда она отказалась. Нечасто женщины отвергали его. Бекка сказала, что он ей симпатичен, но она должна целиком посвящать себя учебе. У нее есть планы, она должна построить свое будущее и не собирается отвлекаться. После этого Адам стал относиться к ней с еще большим уважением. Но он не привык смиряться с отказами. Он настаивал, и она в конце концов согласилась на одно свидание. Но только дружеское, Адам повел ее обедать, потом в театр. Бекка даже не поцеловала его на прощание, но он уже твердо знал, что вскоре женится на ней. Она воплощала все, что Адам хотел видеть в жене. Они встретились несколько раз, прежде чем Бекки позволила ему поцеловать ее. И прошло еще три мучительных месяца, прежде чем она легла с ним в постель, Адам не мог сказать, что в первый раз был разочарован — просто потребовалось немного времени, чтобы все пошло как надо. Их сексуальная жизнь так и не стала жаркой. Скорее ее можно было назвать уютной. Их отношения вообще основывались больше на взаимном уважении, чем на сексе. И Адаму это нравилось. Они встречались почти шесть месяцев, когда Бекка рассказала о своем низком происхождении (ему это было безразлично), и только через год, когда они уже были помолвлены, она познакомила Адама со своей семьей. После постоянных жалоб Бекки на родных и то, какой отсталой и примитивной была жизнь на ферме, он ждал встречи с кем-то из позапрошлого столетия, но ее родители оказались образованными, интеллигентными людьми. Адам так и не понял, почему она столь плохо к ним относилась. Родные, кажется, просто обожали ее, однако Бекка постоянно находила причины к ним не ехать. И чем меньше она их видела, тем хуже к ним относилась. Адам пробовал обсудить с ней это, но она каждый раз меняла тему разговора… В дверях кухни появилась Элви со стаканом лимонада в руках. Он сделал шаг ей навстречу, однако она испугалась так, словно он поднял руку, чтобы ударить ее. Девочка быстро поставила лимонад на столик и бросилась в кухню. — Спасибо! — крикнул ей вслед Адам. Он надеялся, что Элви умеет хозяйничать лучше, чем вести беседы. Он взял стакан с ледяным лимонадом и поднес к губам, но расплескал напиток, и несколько капель попало ему на лацкан пиджака. Черт! Адам ненавидел пятна на одежде. Он огляделся, ища, чем бы стереть лимонад, пока тот не впитался. Наверное, стоило пойти в кухню и попросить у Элви тряпку или полотенце, но он не забыл, как она отреагировала на него. Адам смутно помнил, где на втором этаже находится ванная, и направился туда. На верхней ступеньке появившийся неизвестно откуда серо-рыжий ком шерсти стал тереться о его щиколотки. Адам чуть не полетел вниз и должен был ухватиться за перила, чтобы удержать равновесие. Пугливые домработницы, коты-убийцы… Что дальше? Он легонько оттолкнул кота мыском своего итальянского ботинка. Кот протестующе мяукнул, подошел к одной из закрытых дверей, привстал на задние лапы и налег на дверь всем своим весом. Дверь приоткрылась. Адам, думая, что это, возможно, дверь в ванную, прошел по коридору и заглянул в щелку. Это была не ванная. Это была комната Кэти. Девушка стояла у кровати, прикрытая только банным полотенцем. Ее волосы были влажными. Черт! Она, похоже, не замечает его присутствия. Адам открыл рот, собираясь предупредить, что он здесь. Поздно. Прежде чем он успел что-либо сказать, Кэти отпустила полотенце, и оно упало на пол. И его челюсть упала вслед за полотенцем. Адам попытался отвернуться, но мозг отказывался принять эту идею. У Кэти были высокие крепкие груди, словно созданные для того, чтобы мужчина мог взять их в ладони, прижаться к ним губами. Ее бедра идеально гармонировали с ростом и талией. Короче, она была сложена как греческая богиня. Бекка была худенькая и маленькая. Почти нимфа. Кэти — настоящая женщина. Адам уже давно не видел обнаженной женщины, и возникшее у него страстное желание прикоснуться к ней было естественным. Но это же Кэти! Маленькая сестренка его жены… Только она выросла. Капелька воды упала с ее волос и потекла по роскошной груди. Завороженный Адам наблюдал, как эта капелька свисает с соска, и спрашивал себя: так ли все это эротично на ощупь, как на вид. Кэти кашлянула, и он понял, что в какой-то момент она заметила его присутствие. Он поднял глаза и увидел, что она смотрит на него в упор. Вместо того чтобы рассердиться, или прикрыться чем-нибудь, или и то и другое, она спрашивала его взглядом, какого беса он тут делает. Черт побери! Почему она не поднимет полотенце? Она что, выставочный экспонат? Или, может, следует поинтересоваться у него, почему он все еще на нее смотрит? Кэти подбоченилась и совершенно спокойно спросила: — Тебе что-нибудь нужно? Ему стоило большого труда смотреть ей в глаза, потому что взгляд его сам собой тянулся к груди девушки. — Я искал ванную, но вдруг появился этот кот и открыл твою дверь. Это получилось случайно. Всего лишь непредвиденный, но замечательный случай. — Если это действительно так, мне кажется, джентльмен должен отвернуться. Как ты думаешь? — Да, конечно. Извини. — Адам быстро повернулся к ней спиной. Что с ним происходит? Он ведет себя, как одержимый сексуальным голодом подросток. Кэти решит, что он или маньяк, или бесстыдник. — Не знаю, о чем я думал. Наверное, совсем не думал. Все было так неожиданно… Извини. — Вторая дверь направо по коридору, — произнесла она у него за спиной. Теперь она стояла ближе, так близко, что, если повернется и протянет руку, он сможет ее коснуться. Адам представил себе, как это будет, ощутил вес ее груди на своей ладони, вкус ее губ на своих губах… Он едва не застонал. Что с ним такое? — Вторая дверь? — В ванную. Ведь ты искал ванную? — Да, — с трудом выговорил он. И с трудом заставил свои ноги идти вперед. С тех пор как Бекки не стало, Адам практически не думал о сексе. Но теперь его мужское естество проснулось. — Адам, — позвала Кэти. Он остановился, не смея обернуться: — Да? — На всякий случай, если ты хотел увидеть меня голой, надо было просто попросить. Глава 4 Господи, царь небесный! Кэти закрыла дверь своей спальни и прислонилась к ней спиной. Сердце ее бешено колотилось, ноги дрожали, как у новорожденного теленка. И этот неожиданный жар внутри… Боже! Так можно сгореть в буквальном смысле слова. Все это было неожиданно и унизительно. Глаза Адама пылали, когда он глядел на ее обнаженную фигуру. Она не могла вспомнить, чтобы мужчины так смотрели на нее. Честно говоря, девушка не была уверена, что кто-нибудь когда-нибудь пожирал ее взглядом. Она закрыла глаза, чтобы забыть о прошествии, но стало только хуже. Детская влюбленность — это одно, а то, что сейчас? Это неправильно, этого не должно быть. Адам — ее деверь. Муж ее сестры. Отец ребенка, которого ей предстоит выносить. Кроме того, он ей несимпатичен. Адам Блер человек властный, своевольный — вообще, не очень приятная личность. Но по крайней мере он не лгал, утверждая, что увидел ее голой случайно. Дверь не закрывается плотно, и кот, Сильвестр, постоянно открывает ее. Если бы она предположила, что Адаму вздумается подняться наверх, она была бы осторожнее. А замечание по поводу того, что Адаму стоило только попросить, если он хотел увидеть Кэти без одежды, должно было скрыть ее смущение. Надо надеяться, он не станет ловить ее на слове. Конечно, не станет. Она ему интересна не больше, чем он ей. Они не только бывшие деверь и невестка. Они — полная противоположность друг другу. У них нет и никогда не было ничего общего. За исключением сексуального притяжения — поверхностного, мимолетного. Таковы ее отношения и с Вилли Дженкинсом. Да, Вилли отлично умеет целоваться, с ним хорошо в постели, и не более того. Как говорит ее лучшая подруга Мисси, к нему приятно приходить в гости, но жить с ним невозможно. Кэти услышала шум мотора и, выглянув в окно, увидела у сарая машину родителей. Быстрее! Надо бежать туда и вести себя так, будто ничего не случилось. Она нырнула в чистые джинсы и майку, завязала еще влажные волосы в конский хвостик и бросилась вниз. Это она уговорила Адама приехать сюда, и будет неприлично, если он встретится с родителями без нее. В то же время Кэти неприятно было играть роль буфера. Это всегда было уделом мамы. После того как Кэти уговорила Адама позволить ей стать суррогатной матерью, она целую неделю убеждала родителей, что поступила правильно и что они должны доверять Адаму. И теперь девушка надеялась, что его появление не разбудит старую неприязнь. Родители, узнав, что Бекка помолвлена, удивились, поскольку она никогда не говорила, что у нее есть постоянный мужчина. Однако они были рады, что у них появится сын. Но, увидев Адама, мистер и миссис Хантли сразу поняли, что он пришел из другого мира. Как ни старались они проявить радушие, он оставался холодным и замкнутым. И они решили, что он считает себя выше их. Кэти поначалу хотелось верить, что Адам действительно такой замечательный, как рассказывала сестра. Но она заметила, что он и Ребекка все реже приезжают на ферму, и поняла, как тяжело сестре стараться угождать ему. С тех пор Кэти признала: Адам был злым, своенравным, капризным мужем. Кэти решилась стать суррогатной матерью не ради него. Ради Бекки, ради своих родителей, главное — ради ребенка. Поэтому то, что произошло в ее комнате, не имеет никакого значения. Просто случайность, которая больше не повторится. Когда Кэти вошла в гостиную, ее родители сидели на софе, а Адам — на стуле напротив них. Ему явно было не по себе. Все трое тут же повернулись к ней, и на их лицах появилось облегчение. — Извини, что заставила ждать, — сказала Кэти Адаму. В ее тоне не слышалось даже намека на недавнюю… встречу. Однако он бросил быстрый взгляд на ее грудь. — Мы с твоими родителями имели возможность возобновить знакомство, — ответил Адам. По атмосфере в комнате Кэти поняла, что возобновление прошло не очень удачно. Поэтому девушка, дабы не создавать впечатление, что она принимает чью-либо сторону, села не с родителями и не с Адамом, а ровно посередине, у камина. Ее поразил контраст между Адамом и ее родителями. Адам казался холодным и сосредоточенным, словно собирался обсуждать вопрос о контракте на миллион долларов, а папа и мама выглядели, ну, как всегда. Отец немного растолстел за прошедшие годы, волосы у него начали редеть на висках, но все равно он выглядел отлично для человека шестидесяти двух лет. С точки зрения Кэти, ее мать, которой должно было исполниться пятьдесят девять, была так же красива, как в шестнадцать. Высокая, стройная, грациозная, с лицом ангела. Светлые волосы, в которых уже появились седые прядки, волнами ниспадали до талии. Она всегда была веселой и жизнерадостной и предпочитала видеть все в розовом свете. Но сейчас в уголках губ собрались тревожные морщинки. — Я как раз говорил Адаму, как удивили нас его планы, — заметил отец Кэти. Было понятно, что планы эти ему не нравятся. Жена положила руку ему на колено, потом обратилась к Адаму: — Но мы надеемся, что вы все обдумали и приняли в расчет интересы нашей семьи. Кэти закусила губу, мысленно моля Бога, чтобы Адам обошелся без агрессивности. Что он сказал ей тогда, в буфете? Что ему не требуется ничье одобрение или разрешение. Но он должен понимать, что родители встревожены. Смысл его приезда именно в том, чтобы их успокоить. Или он не так смотрит на вещи? Может, ему действительно наплевать на то, что думают другие? — Как я уже говорил Кэти, я не собираюсь держать ребенка вдали от вас, — заверил он их тоном, в котором не ощущалось никакого нетерпения. — Кроме вас, у него, или у нее, не будет дедушки с бабушкой. И потом, я считаю, что пребывание на ферме принесет ребенку пользу. — И все-таки идея сделать Кэти суррогатной матерью мне не нравится, — произнес ее отец. Все посмотрели на нее. — Мне тоже не все нравится, мистер Хантли, — ответил Адам, — но Кэти не принимает отказа. — Она иногда бывает упряма, — согласился отец. — Хотел бы я, чтобы она нашла себе хорошего мужа и родила собственных детей. Как часто папа это говорит! Как она устала от этого! Если все женщины в ее семье выходили замуж очень молодыми и немедленно заводили детей, это еще не значит, что она должна поступить точно так же. — Я не готова ни к замужеству, ни к материнству, — заявила Кэти. Точнее, мужчины не готовы. Каждый раз, когда ей казалось, что она встретила мистера То-что-надо, он немедленно превращался в мистера Прямо-сейчас, а потом, неизбежно, в мистера Пока-пока. Кэти начала подозревать, что все эти похитители ее сердца знают что-то, чего не знает она. — Все изменится, когда ты встретишь хорошего мужчину, — возразил отец. — А понимаешь ли ты, на что идешь? А что, если, боже упаси, что-нибудь пойдет не так и ты уже не сможешь иметь своих детей? Ты будешь раскаиваться всю жизнь. — А что, если я выйду на улицу и в меня попадет молния? — буркнула Кэти. Отец сурово взглянул на нее, и она прикусила язычок. — Гейб, — ласково начала миссис Хантли, — я прекрасно переносила беременность. А Кэти во всем похожа на меня. Все будет как надо. Признайся, ведь хорошо иметь внука. — Ее глаза стали влажными. — С нами будет частичка Бекки. — Уверяю вас, о Кэти во время беременности будут заботиться самым наилучшим образом, — заверил ее Адам. — Я не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось. Так же как не допустил, чтобы что-нибудь случилось с Ребеккой?.. Невысказанный вопрос словно висел в воздухе. Родителям трудно удержаться и не винить Адама в смерти Бекки, хотя он сделал все, что было в его силах, чтобы спасти ее. Он нашел лучших врачей, она получала самое современное лечение. К сожалению, это не помогло. Если бы она не настояла на сборе этих проклятых яйцеклеток… — А как насчет близнецов? — поинтересовался отец. — Наша Кэти не родит сразу восьмерых? — Конечно нет. Доктор объяснил, что они не будут вводить более двух эмбрионов одновременно. А если Кэти не нравится перспектива носить близнецов, ей введут один эмбрион. Выбор за ней. — Но шансы на успех возрастают, если введены два эмбриона? — спросила Кэти. — Да. — Тогда пусть будет два. — Ты уверена? — Адам помолчал. — Может быть, тебе нужно подумать? — Нет. Я уверена. — Можете вы себе представить такое? Два внука! — воскликнула мать Кэти. — И все-таки мне все это не нравится. — Гейб Хантли посмотрел на жену, и выражение его лица смягчилось. — Но это не первый раз, когда женщины меня переспорили. — Значит, все решено, — подвела итог Кэти. — Когда это произойдет? — спросила мать. — Мы должны явиться к врачу в следующую среду, — объяснил Адам. — Прежде всего он должен осмотреть Кэти и решить, достаточно ли она здорова, чтобы забеременеть. Потом он назовет оптимальное время для имплантации. — Значит, если все хорошо, это может произойти скоро, — возбужденно подхватила Кэти. — В следующем месяце я, возможно, уже буду беременна. — А если ничего не получится? — поинтересовался отец. — Мы попробуем еще раз, — ответил Адам. — У нас есть три попытки. — А если все попытки окажутся неудачными? — спросила Кэти. — Тогда я буду думать об усыновлении. — Мы благодарны вам за то, что вы проделали такой путь, чтобы поговорить с нами, — сказала миссис Хантли Адаму. — Я чувствую, что мне стало легче. Он взглянул на часы: — Мне пора. Я должен вернуться в Эль-Пасо. — Но ты только что приехал! — воскликнула Кэти, удивленная стремлением Адама уехать. Неужели ему здесь так плохо, что он не в силах побыть пару часов? А что будет, когда родится ребенок? — Самое малое, что мы можем сделать, — подхватила мать Кэти, — это предложить вам ужин. — Благодарю вас, но у меня в понедельник важная встреча, и я должен к ней подготовиться. Может быть, как-нибудь в другой раз. Все понимали, что это только вежливая отговорка. Другого раза не будет. Адам не приедет без крайней необходимости. Кэти встала: — Я провожу тебя. Он довольно натянуто попрощался с ее родителями и пошел к двери. Снаружи почти нельзя было дышать от влажной жары. Шофер Адама укрылся в лимузине и читал газету. Увидев босса, он быстро вышел из машины и открыл хозяину дверцу. Кэти повернулась к Адаму: — Еще раз спасибо, что приехал. И спасибо, что был терпелив с моим отцом. — Все прошло не так уж плохо. Твой отец, конечно, винит меня в смерти Бекки. Я понимаю, что ему нелегко доверить мне единственную оставшуюся дочь. — Почему ты так думаешь? — Я не в обиде на него. Я должен был спасти Бекку. — Похоже, ты сам винишь себя. — Я смирился с тем, что потерял ее. — Судя по твоим поступкам, это не так. Адам бросил на нее быстрый взгляд, словно хотел что-то сказать, но передумал и сделал пару шагов к машине. Рис распахнул заднюю дверцу, но Адам обратился к Кэти: — Знаешь, я хотел еще раз извиниться за то, что произошло наверху. Она скрестила руки на груди: — Когда ты уставился на меня, голую? Глаза Риса расширились, однако он, спохватившись, прогнал с лица выражение удивления. Если она и сумела смутить Адама, он этого не показал. Он что, робот? У него нет человеческих чувств? — Да, — ответил он. Кэти пожала плечами: — Ты не был первым. — Не забудь, что доктор Мейер ждет нас в среду в три часа дня. Она хмыкнула: — Разве я могу это забыть? — Тогда до среды. Кэти готова была поклясться, что Адам почти улыбнулся. Ей хотелось бы, чтобы он оказался человечнее… Может, он забыл, как это делается? Возможно, Адам Блер — злой, эгоистичный нарцисс, но это не значит, что он не заслуживает права на счастье. Хотя он не выглядел таким уж несчастным, когда смотрел на нее. Скорее он выглядел так, будто хотел повалить ее на кровать и овладеть ею, чего никогда не случится. Адам сел в машину, и Рис захлопнул дверцу. Кэти помахала им рукой. Когда лимузин скрылся за поворотом, девушка направилась к задней двери и на пороге буквально столкнулась с матерью, надевавшей сапоги. Оставалось надеяться, что мать не слышала фразу о том, что Адам видел ее голой. — Ты в сарай? — спросила она весело, даже слишком весело. — Будь осторожна, Кэти — предупредила мать. Конечно, она все слышала. — Когда падаешь, бывает больно. Падать? В руки Адама? Ну нет! — Это не то, что ты думаешь, — заявила Кэти. — Он искал дверь в ванную и увидел, как я одевалась. Чистая случайность. А сказала я это нарочно, чтобы ему стало неловко. Мать ее слова явно не убедили. — Я знаю, что он всегда немного нравился тебе. — Господи, мама! Я же была ребенком! Сейчас я его недолюбливаю. — Он не такой, как мы, Кэти. — Меня не надо в этом убеждать, мама. — Я просто хочу, чтобы ты подумала кое о чем. Во время беременности твой гормональный баланс изменится. Изменятся и эмоции. — Я не собираюсь влюбляться в Адама. Это невозможно. Мать, похоже, не очень поверила Кэти, но разговор прекратила. Мама должна была бы знать, что сама мысль о том, что у нее могут быть какие-то отношения с Адамом, просто абсурдна. Или она видит что-то, чего не видит Кэти? Глава 5 Адам, как и было договорено, в среду встретился с Кэти в приемной врача. Девушка приехала первой, Адам вошел в вестибюль и не сразу узнал ее. На ней была белая кофточка и кремового цвета юбка до щиколоток. В таком наряде Кэти выглядела как… как женщина. Она даже распустила обычный конский хвостик, и мягкие локоны падали ей на плечи. Эффект был потрясающий. Адам всегда находил ее привлекательной, но сейчас она была, честно говоря, неотразима. Он всего третий раз в жизни видел Кэти не в ковбойке и джинсах, а в чем-то другом. В первый раз — на его свадьбе, во второй — на похоронах Ребекки. Неужели она всегда выглядела убийственно сексуально, а он этого просто не замечал? Сегодня это заметил не только Адам. Люди поворачивали голову, когда она проходила мимо, и с явным восхищением смотрели ей вслед. Но только ему было известно, что как ни хороша она в этой одежде, без нее — еще лучше. Этот факт Адам старался забыть всю неделю. Сама Кэти между тем, казалось, не замечала обращенных на нее взглядов. Словно ей неведомо, насколько она красива. Или, точнее, будто ее это не волнует. Адам никогда не встречал женщины, до такой степени равнодушной к своей внешности. Доказательством сего равнодушия служил тот факт, что на ногах у девушки были ковбойские сапоги. — Ты рано, — заметил Адам, когда она подошла к нему. — Я знаю. Но боялась опоздать, — сообщила Кэти и добавила: — Я надела девичий наряд. — Вижу. — Я немного нервничаю. — Уверен, все будет хорошо. — Адам посмотрел на часы. — По-моему, нам пора подняться наверх. Хотя он примирился с идеей, что Кэти станет суррогатной матерью, и почти убедил себя, что это — наилучший выход, в глубине души он надеялся, что доктор сочтет ее неподходящей кандидаткой на эту роль. Однако внимательный осмотр показал, что Кэти абсолютно здорова. Доктор Мейер, как и ее лечащий врач, объявил, что организм Кэти создан для материнства. Следовательно, пути назад нет. После консультации, когда врач объяснил все детали предстоящей процедуры, они договорились, что два эмбриона будут имплантированы Кэти на следующей неделе. — Волнуешься? — спросила Кэти у Адама, когда они шли обратно. Он пожал плечами. — Не притворяйся. Ты должен хоть чуточку волноваться. — Еще бы. — После столь долгого ожидания дело пошло вперед слишком быстро. — А ты? Ты не раскаиваешься? — Ни капельки. Просто не верится, что это произойдет на следующей неделе. Я думала, потребуются месяцы… — Тебе не сложно будет оставить ферму на несколько дней? — Родители справятся и без меня. А мне придется после имплантации сутки провести в постели. Посоветуй какую-нибудь гостиницу. Она что, всерьез думает, что он позволит ей оставаться одной в гостинице? Это было бы грубо и бесчувственно. Но самое главное, Адам хотел, чтобы Кэти была рядом, чтобы он мог присматривать за ней и следить за выполнением указаний врача. — Глупости, — бросил он. — Ты остановишься у меня. — Ты уверен? Я не хочу навязываться. — Конечно, я уверен. — Спасибо. Я так давно не была в твоем доме… Три года, если быть точной. Со дня похорон Бекки. — Почему бы мне не угостить тебя ланчем? — предложил он. — Я должна ехать, — произнесла она извиняющимся тоном. — Куплю что-нибудь в ларьке по дороге. Она отказывается от его приглашения ради фастфуда?! — Ты уверена? Прямо за углом есть хорошее кафе. — Я обещала родителям, что заеду кое-куда по их делам, а возвращаться слишком поздно не хочу. Отказ Кэти удивил Адама. Обычно он отклонял приглашения женщин, а не наоборот. А в последнее время их появилось много, с нелегкой руки одной его сотрудницы, которая сочла, что ему довольно горевать… — Если тебе это очень нужно, давай пойдем, — неожиданно сказала Кэти. — Куда? — В кафе. У тебя такой вид… Не знаю… Разочарованный. — Что ты. Вовсе нет. По ее лицу было понятно, что она ему не поверила. — Я понимаю, что тебе все это дается нелегко. Ты, конечно, хочешь иметь ребенка от Бекки, но разные чувства будоражатся в душе. — Кэти сделала шаг вперед и положила руку ему на локоть. Зачем ей это надо? Быть такой… сексуальной? — Если ты хочешь с кем-нибудь поговорить… — Не хочу, — буркнул Адам, глядя на ее грудь. — Эй. — Она щелкнула пальцами у его глаз. Он посмотрел ей в лицо. — Я стараюсь быть любезной, а ты уставился на мою грудь. И люди еще удивляются, почему я одеваюсь так, как одеваюсь. Она права. Это совершенно недопустимо. Он ведет себя так, словно увидел женскую грудь в первый раз. — Извини, — произнес Адам. — И нет, я не хочу поговорить. Она вздохнула: — Ладно. Но если передумаешь, я к твоим услугам. Просто позвони. — Не передумаю. — Знаешь, тебе не повредит, если ты немного повеселеешь. Ты слишком серьезен. Это сказывается на здоровье. — Значит, увидимся на следующей неделе? — спросил Адам, желая прекратить этот странный разговор. Кэти, похоже, обладает неприятной способностью видеть его насквозь. — Да. До следующей недели. Она пошла к своему пикапу, чуть покачивая бедрами, а ветерок развевал локоны девушки. Любому уже по походке станет ясно, что у нее есть характер. И вдруг он вновь представил ее обнаженной. Что бы Кэти стала делать, если бы он вошел в ее комнату, обнял… — Сэр? — обратился к нему Рис, и Адам сообразил, что шофер стоял рядом, держа для него дверцу, и слышал весь разговор. — А она — хороша, правда? Она очень красивая, да? — Да. Рис больше ничего не сказал, но по его лицу было понятно: надо быть слепым евнухом, чтобы не увидеть, насколько она зажигательна. Но Адам меньше всего хотел, чтобы его шофер думал, будто он увлекся женщиной, которую нанял в суррогатные матери. Существуют границы, за которые мужчина не должен заходить даже в мыслях. И это как раз тот самый случай. * * * Кэти считала, что неделя будет тянуться долго, однако она не заметила, как снова оказалась в Эль-Пасо. Адам позвонил за несколько дней и предложил ей провести ночь в его доме, чтобы не совершать двухчасовую поездку в решающий день. Но Кэти отказалась. Почему-то ее тревожила перспектива спать с ним под одной крышей. Не то чтобы она боялась Адама… Просто ей было не по себе. Но сегодня выбора нет. Мама предложила отвезти ее в Эль-Пасо, побыть с ней во время имплантации, а потом доставить домой. Ей тоже не нравилось, что Кэти проведет сутки в доме Адама, но врач предписал Кэти после процедуры строгий постельный режим. Адам по-прежнему жил в огромном роскошном уродливом доме, который, по мнению Бекки, был им необходим. В этом доме они могли бы разместить целую толпу детишек, и еще осталось бы место. Кэти нежно любила сестру и была уверена, что та — великолепный дизайнер, но не могла не признать, что Ребекка, по-видимому, не понимала: чем меньше, тем лучше. Кэти остановила пикап у парадной двери, рядом с украшенным херувимами фонтаном, и подумала, что он здесь не к месту. Взяв сумку со своими вещами, она вышла из машины. Дверь открылась прежде, чем она успела позвонить. На пороге стояла экономка Адама, пожилая женщина с добрым морщинистым лицом. Кэти смутно помнила ее со дня похорон Бекки. Экономка приветливо улыбнулась: — Мисс Хантли, я очень рада видеть вас снова. Я Селия. Она сразу понравилась Кэти. — Здравствуйте, Селия. — Входите, входите. — Она взяла у Кэти сумку и провела гостью в вестибюль. В воздухе стоял приятный сладковатый запах. — Подумать только, всего десять утра, а уже так жарко. Я провожу вас в вашу комнату, а потом принесу вам попить чего-нибудь холодного. Хотите есть? Я могу приготовить завтрак. — Спасибо, не надо. — Кэти нервничала и не могла проглотить ни кусочка. — Адам здесь? — Поехал на пару часов в офис. Он пришлет за вами машину в половине одиннадцатого. А она думала, что они отправятся в клинику вместе. Впрочем, нетрудно догадаться, что он не может без работы. Разве Ребекка не расстраивалась из-за того, что Адам слишком много работает? Но главное, как он сумеет находить время для ребенка? Хотя теперь поздно об этом думать. Или Кэти плохо помнила внутреннее убранство дома, или Адам произвел какие-то изменения, но декор не показался ей таким безвкусным, как раньше. Она была здесь всего два раза, так что трудно сказать наверняка. Как бы то ни было, теперь тут хорошо и уютно. Они поднялись на второй этаж, и Селия провела Кэти в ее комнату. Если девушка не ошибалась, спальня Адама находилась совсем рядом. Ей не понравилось, что Адам будет так близко от нее, но что она может поделать? Лечь на диване в гостиной? Ну, по крайней мере, тут будет Селия — в качестве буфера. Но не стоит забивать голову глупостями. Она здесь, потому что так удобнее, а еще потому, что Адам боится, что без должного присмотра она не будет выполнять указания врача. Да, пролежать на спине двадцать четыре часа — форменная пытка. Кэти к этому не привыкла. У нее никогда не хватало терпения сидеть просто так, ничего не делая. Но на сей раз придется. — Здесь очень мило, — заметила Кэти, оглядывая комнату, со вкусом отделанную в кремовых тонах. — В ванной вы найдете чистые полотенца. И если вам понадобится хоть что-нибудь, говорите мне, не стесняйтесь. Я думаю, это очень благородно — то, что вы делаете для Адама. Сейчас он повеселел — впервые с тех пор, как потерял Бекку. Он, конечно, будет отрицать, если вы спросите, но в последние годы ему было очень тяжело. Я уже начинала бояться, что он никогда не оправится. Если Адам так любил Бекку, почему ей приходилось постоянно ему угождать? Почему она боялась, что надоест мужу и он бросит ее ради другой женщины? Возможно, Селия всего не знает или не успела понять, что за человек ее хозяин. Кэти села на краешек кровати: — Как давно вы работаете у Адама? — С тех пор, как не стало его отца. Но знаю я мальчика почти всю его жизнь. Я, считайте, растила его. Когда он не был в интернате, конечно. — Вы много лет живете в этой семье? — Скоро тридцать два года — когда миссис Блер, мать Адама, заболела. Мой сынок погиб на войне, и Адам мне как сын. — Я вам очень сочувствую, — вздохнула Кэти. Ее собственные родители только недавно испытали, что значит потерять ребенка. — А я все-таки думаю, что мне повезло. У меня две хорошенькие дочки, пять внуков. — А что вы думаете об идее Адама завести ребенка? Если, конечно, мой вопрос уместен. Селия села рядом с ней: — Адам будет прекрасным отцом. Он позволяет моим внукам приезжать сюда и купаться в бассейне и всегда ласков с ними. Он уже очень давно хочет ребенка. Вы сами увидите, когда лучше узнаете его. — Но как же я его узнаю, если он такой замкнутый? Застегнутый на все пуговицы? — Это только снаружи. Адам просто не показывает свои чувства. Ему было очень больно, Кэти. Ему нужно время, чтобы оправиться. Но он — хороший человек. — Селия взяла Кэти за руку. — Наверное, я не смогу убедить вас, что бы ни говорила. Адам никогда нарочно никого не обидит. Особенно родных. — Мне очень хочется в это верить. Но она не верила. Ни минуты. Потому что это означало бы, что ее сестра говорила неправду. А это очень трудно принять. Глава 6 Обычно Адам принимал активное участие в еженедельных неформальных встречах менеджеров компании, которые проходили в его кабинете. Но сегодня он все время смотрел на часы! Натаниель Эверетт, менеджер по рекламе, рассказывал, какие принимаются меры для продвижения на рынок безвредных для экологии разработок — потрясающих усовершенствований, которые не только позволят шагать в ногу со временем, но и принесут небывалую прибыль. Однако сегодня сердце Адама не лежало к таким вещам. Честно говоря, уже полгода работа занимала его не так, как раньше. Сначала Адам думал, что просто немного устал, но время шло, а он не возвращался в прежнее состояние и начал подозревать, что тут нечто более глубокое. В его жизни, в его душе образовалась пустота, которую работа не могла заполнить. Тогда-то он и понял, что пора заводить ребенка. Натаниель спросил: — Так что вы об этом думаете? — Отлично! — Адам надеялся, что не ответил невпопад. Натан натянуто улыбнулся: — Вы не слышали ничего из того, что я говорил. Можно солгать, но какой смысл? — Извините. Я сегодня несколько рассеян. — Неужели? — ехидно поинтересовался Джордан, старший менеджер, брат Натана. Он уже давно утверждал, что Адаму нужно «в постель». Но случайный секс со случайной женщиной — это стиль Джордана, а не его. Честно говоря, своей репутацией Джордан был во многом обязан своим сексуальным похождениям. Иногда Адам ему завидовал. — Дело в том, что я сегодня не выспался, — сообщил он Джордану. — Может быть, перенесем встречу на завтра? Все согласились и ушли. Эмилио, молчавший большую часть времени, задержался. — У тебя все в порядке? — спросил он, не веря в простой недосып. — Мы с Кэти едем сегодня в клинику. И я должен убегать. — Клиника семьи и брака? Адам кивнул: — Сегодня ей должны ввести эмбрионы. — Я не думал, что это будет так скоро. Поздравляю. — Это не значит, что все получится. Но Кэти молода, и врач считает, что у нас много шансов. — Буду держать за вас пальцы. Кажется, не стоит спрашивать, волнуешься ли ты. Адам держался всю неделю, но сегодня напряжение было слишком сильным. — Заметно, да? — Да кто бы на твоем месте не волновался? Ты делаешь великое дело. Адам посмотрел на часы: — Мне пора. Эмилио пошел к двери, но на пороге задержался: — Я еще вчера хотел тебя спросить. Вообще-то это не мое дело… — Что именно? — Видишь ли, у Ребекки был рак. И я подумал, не слишком ли большой риск? Ребенок может быть предрасположен… Это было и в моей семье. По отцовской линии. — Я говорил со специалистом-генетиком, и он сказал, что риск минимален. Эмилио усмехнулся: — Значит, ты все предусмотрел. Я так и думал. Ну, успеха. Как только он ушел, Адам взял свои вещи и помчался вниз, к парковочной площадке. Рис поехал за Кэти, поэтому он отправился в клинику в лимузине компании. Кэти ждала его в вестибюле. Она стояла у лифта, раскрасневшаяся от волнения. На ней опять был «девичий наряд». И вместо сапог она надела сандалии на плоской подошве. Адам никогда никому не признался бы, но выглядела Кэти чертовски сексуально. И если бы она не была его свояченицей и суррогатной матерью, он мог бы положить конец своему трехлетнему воздержанию и пригласить ее пообедать. Но Кэти была тем, кем была, и этим все сказано. Да и приняла бы она его приглашение? В ее стиле отказаться просто из принципа, чтобы позлить его. — Ты опять приехала заранее? — спросил он, подходя к ней. — Скажи спасибо Рису. Он боялся заторов. Адам нажал кнопку второго этажа: — Ты устроилась у меня дома? — Да. Селия просто прелесть. — Это верно. — Знаешь, она тебя обожает. Тебе повезло. Этого она могла и не говорить. Когда после смерти матери отец замкнулся в себе, Селия стала его единственным «родителем». Адам не мот себе представить, какова была бы его жизнь без нее. — Ты совершенно спокоен, — заметила Кэти, когда они вышли из лифта. — А я, кажется, никогда так не волновалась. Она пахла цветами и женщиной, но запах не был навязчивым. И Адаму захотелось спрятать лицо в ее волосах, спадавших ей на плечи, как шелковые ленты. Шелковые ленты? Боже праведный! У него с головой не все ладно. — Как ты можешь не волноваться? — Кэти явно не желала закрывать эту тему. — Ну, немного я все-таки волнуюсь. Ты довольна? — По тебе не скажешь. Наверное, ты здорово умеешь скрывать свои чувства. — Это часть моих приемов. Она посмотрела ему в лицо: — Ты шутишь? — Да, кажется. А что? — Если ты умеешь шутить, значит, у тебя есть чувство юмора. А я и не подозревала. Адам хотел изобразить на лице возмущение, но уголки его губ сами собой поднялись вверх. Кэти охнула: — Смотри! Ты улыбаешься. Знаешь, с того дня, когда мы встретились в «Вестерн ойл», я ни разу не видела, чтобы ты улыбался. Я даже решила, что ты забыл, как это делается. Адам невольно улыбнулся шире: — Ну хорошо. Ты доказала свою правоту. Кэти игриво стукнула его по руке: — Смотри, поосторожнее. А то люди подумают, что ты способен чувствовать. Она не догадывалась, что чувствовал Адам очень глубоко. Так глубоко, что это не приносило ему пользы. И вот куда это его завело… Они подошли к отделению искусственного оплодотворения, и их немедленно провели в кабинет врача для консультации — на случай, если в последнюю минуту у них возникли какие-то вопросы. После краткой беседы их провели в комнату, где Кэти переоделась в халат. — Что ж, — сказал Адам, — увидимся после. — После? — спросила она смущенно. — Я думала, ты захочешь наблюдать за процедурой. — Я… боялся, что тебе будет неловко. — Можешь считать меня старомодной, но я считаю, что отец должен присутствовать при зачатии своего ребенка. Даже если не он сам… ну… работает. Да, Кэти всегда выражается аккуратно. — Если тебя это не смущает, я, конечно, приду. — Доктор знает наши обстоятельства. И он, похоже, тактичный человек. А если и нет… — Она пожала плечами. — Ты уже видел меня голой. И опять увидишь, когда подойдет время рожать. Да? Адам надеялся, что Кэти позволит ему присутствовать при родах, но хотел обсудить этот вопрос на поздней стадии беременности. Он не сомневался, что посторонняя женщина не позволила бы ему участвовать в процессе. И был благодарен Кэти больше, чем она полагала. — Пойду переоденусь, — сказала девушка. — Не хочу заставлять эмбрионы ждать. — Спасибо, Кэти. Она улыбнулась и вдруг сделала нечто совершенно неожиданное: приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Ее губы были мягкими, теплыми и чуть-чуть влажными. Хотя все длилось недолго — секунду или две, — что-то произошло между ними, правда, Адам не мог объяснить, что именно. Однако ощущение пронзило его насквозь. И ее, естественно, тоже. Кэти отступила назад, озадаченная, прижала руку к губам. А его первым порывом было обнять ее, прижать к себе, зарыться лицом в ее волосы и… не отпускать. Интересно, что бы она сделала, если бы он попытался? — Наверное, я лучше пойду, — сказала Кэти, оглядываясь на медсестру. — Ты будешь здесь? Для нее было важно, что она не остается одна. — Да, я буду здесь, — заверил он ее и почувствовал, что сердце его забилось быстрее. Возможно, он волновался сильнее, чем полагал. Или дело в чем-то еще? Кэти повернулась, собираясь идти, и Адам, прежде чем понял, что делает, шагнул к ней и схватил ее за руку. Она посмотрела на его руку так, словно ее удивило, что он до нее дотронулся. Честно говоря, он и сам немного удивился. — Ты уверена, что хочешь это сделать? — спросил Адам. — Еще не поздно отступить. Кэти улыбнулась. То была нежная, милая улыбка, которую, Адам не сомневался, он никогда не забудет. — Уверена, — ответила она. — Я хочу это сделать. Ее рука выскользнула из его руки. — Вы можете побыть в комнате перед операционной, — сказала медсестра. — Когда она будет готова, вас позовут. В комнате, к счастью, никого не было. Минут через двадцать Адам начал нервничать, решив, что о нем забыли. Наконец в дверях появилась другая медсестра и провела его в операционную. Кэти уже лежала на столе. — Ну, вы готовы? — спросил доктор. Кэти глубоко вздохнула: — Давайте начинать. Сама процедура оказалась очень простой и длилась всего минут десять. Кэти немного морщилась, но, видимо, неприятные ощущения были не столь сильны. — Ну, вот, — сказал врач, снимая перчатки, — теперь вам предстоит самое трудное — ждать. Доктор Мейер заявил, что Кэти должна пролежать на столе два часа, прежде чем ее отпустят домой. Адам взял стул и сел рядом с ней. — По-моему, все получилось, — заметила она спокойно. — Мне кажется, я ощущаю, как клетки начинают делиться. — Разве это возможно? — поинтересовался Адам. Кэти пожала плечами: — Вероятно, нет, но у меня хорошее предчувствие. Он не хотел преждевременно себя обнадеживать, но у него тоже было хорошее предчувствие. Во всем этом было что-то… необыкновенное. Кэти повернула к нему голову и улыбнулась: — Если бы месяц назад кто-нибудь сказал мне, что сегодня я окажусь в клинике и мне введут эмбрионы, я бы ответила этому человеку, что ему надо лечиться. Адам, напротив, всегда знал, что воспользуется эмбрионами, но и предположить не мог, что суррогатной матерью станет Кэти. — А если ничего не получится, ты захочешь попробовать еще раз? — Конечно! Я этого не брошу. — Из ее глаз потекли слезы. — Боже правый! Я страшно устала. Она спала так же плохо, как и в прошлую ночь. Кроме того, с утра ей пришлось проехать много километров. — Почему бы тебе не закрыть глаза и не отдохнуть немного? — предложил он. — Может быть, на минуту… Глаза Кэти закрылись сами собой. Через несколько минут ее дыхание стало медленным и глубоким, губы слегка приоткрылись. А Адам сидел рядом, смотрел на нее, и ему почему-то очень хотелось дотронуться до ее лица. Провести пальцем по полной нижней губе… Адам прогнал эти мысли. Он надеялся, что все получится с первого раза, надеялся, что результат теста будет положительным. Адам мечтал стать отцом, кроме того, ему необходимо было избавиться от эмоциональной нагрузки. Видимо, из-за этого что-то странное творилось у него в голове. Некоторое время он просматривал электронные сообщения у себя в телефоне. Потом немного поиграл в «тетрис». Через час Адам решил сделать несколько телефонных звонков. Осторожно, чтобы не потревожить Кэти, он вышел в холл, позвонил Селии и попросил ее приготовить ланч к их возвращению. Потом занялся срочными делами, которые не мог отложить до приезда на работу. Наконец Адам вернулся в операционную. Кэти уже не спала. — А, ты здесь, — сказала она с облегчением. — А я решила, ты уехал. Как она могла подумать, что он встанет и уйдет, оставив ее одну?! — Конечно нет. Я просто должен был позвонить кое-кому и не хотел будить тебя. — Он сел. — Ты хорошо поспала? — Да. Я, кажется, совсем отключилась. Наверное, из-за стресса. Теперь, если нам придется проделать это снова, я, по крайней мере, буду знать, чего ждать. — Она дотронулась до его руки. — Хотела бы я, чтобы здесь с тобой была Бекка. У Адама сжалось горло. — Я тоже. В дверь постучали. Вошла медсестра: — Вы можете одеться и ехать домой. — Уже? Я спала дольше, чем думала. — И не забудьте: вам нельзя двадцать четыре часа вставать с постели, — строго напомнила медсестра. — Как будто я могу забыть, — пробормотала Кэти и села. Адам ждал в холле, пока она одевалась, затем они вместе прошли к регистратуре и записали Кэти на анализ крови через десять дней. — Подумать только! Через десять дней мы узнаем, беременна я или нет, — говорила она возбужденно, когда они шли к машине. Адам был озабочен главным образом тем, чтобы благополучно доставить Кэти домой и уложить в постель. А еще он был уверен, что предстоящие десять дней будут самыми долгими в его жизни. Глава 7 Неприязнь Кэти к Адаму сильно уменьшилась. Она считала, что, приехав домой, он передаст ее Селии, погладит по головке, скажет, что она молодец, и уедет, потому что его ждет встреча с акционерами или нечто столь же важное. Но Адам целый день почти не отходил от нее. Кэти смотрела телевизор, а он сидел с ноутбуком около ее кровати. Он, наверное, тысячу раз спросил, не нужно ли ей чего-нибудь и не может ли он чем-то помочь. А ведь она искренне полагала, что Адам Блер способен заботиться только о себе. Он даже несколько раз улыбнулся! А поцелуй там, у врача? Что он мог значить? Это был порыв. Ведь то, что они делают вместе, — очень личное. Но она никак не предполагала, что почувствует что-то. И если честно, Кэти до сих пор не разобралась, что именно она почувствовала. Нечто странное. Не вполне сексуальное, но и не невинное. Как будто их глубинные сущности поднялись на поверхность, столкнулись, и произошло нечто вроде космического взаимопроникновения… И, глядя на Адама, она заключила, что он ощутил то же самое. Странно, но не неприятно. Даже мило. Это не значит, что она хочет повторения. Но чем сильнее Кэти старалась забыть, какой мягкой была щека Адама, тем больше об этом думала. Она не могла удержаться: время от времени украдкой поглядывала в его сторону. Но оказалось, что она не совсем осторожна, потому что Адам неожиданно поинтересовался: — Почему ты все время на меня смотришь? — Да? — рассеянно бросила она. — Я и не заместила. — Ладно, — согласился он. Было не похоже, что Адам ей поверил, но, к ее радости, развивать эту тему он не стал. А она постаралась больше на него не смотреть. Около шести вечера Селия принесла ужин, и Кэти обрадовалась, что можно немного посидеть. Экономика поставила поднос ей на колени, а Адаму указала на противоположный край кровати и распорядилась: — Садись. — Я и так сижу. — Нет, малыш, — возразила она сурово. — Почему мне нельзя поесть здесь? — спросил он тоном ребенка, который спорит со своей мамой. — Потому что я так сказала. Действуй, пока ужин не остыл. — Ты действительно не позволишь мне поесть, сидя на стуле? — А ты считаешь, что я позволю тебе поглощать спагетти, поставив тарелку на покрывало из персидского шелка? Бекка перевернулась бы в могиле. Адам понял, что проиграл битву, и встал со стула, бормоча: — Ты мной командуешь, словно ты тут хозяйка. Он обошел кровать, сбросил туфли и уселся напротив Кэти. — Ну, что, довольна? — Хороший мальчик. — Селия поставила перед ним поднос и погладила по голове. Кэти развеселилась. Дом, конечно, принадлежит Адаму, но хозяйка тут Селия. Это была самая добрая, греющая душу картина, какую ей приходилось видеть: могущественный миллиардер в роли домашнего котика. — Принести что-нибудь еще? — спросила Селия. — Двойной виски, если тебе не трудно, — откликнулся Адам. Экономка улыбнулась: — Да, конечно. А Кэти? — В данной ситуации лучше, пожалуй, не надо. Но все равно спасибо. Селия вздохнула и покачала головой, как будто оба они были безнадежны: — Помоги вам небо. Вы такая же, как он. — Малышка? — улыбнулась Кэти. — Готов поклясться, Селия думает, что мне все еще десять лет, — проворчал Адам, но в его глазах светилась нежность. Он любил Селию, хоть и не признавался в этом. — Думаю, каждому время от времени требуется командир, — заметила экономка, — который держит человека в рамках. — Ну, значит, я постоянно держусь в рамках, потому что ты все время мной командуешь. Кэти была уверена, что Адаму такое положение вещей нравится. Селия через пару минут принесла ему виски, потом оставила их вдвоем. Кэти думала, что после ужина Адам опять сядет на стул. Но он взбил подушки и откинулся на них. Более расслабленным Кэти его еще не видела. Наверное, алкоголь пригасил возбуждение. Кэти припомнила, как давным-давно Бекка говорила, что, если ей надо чего-нибудь добиться от мужа, она дает ему выпить, и он становится податливым, как тесто. Конечно, спаивать человека не стоит, но если он хоть немного раскроется, что тут дурного? Когда Селия пришла, чтобы забрать посуду, Кэти попросила принести ей стакан апельсинового сока: — И мне кажется, Адаму не повредит еще немного виски. Он посмотрел на часы и пожал плечами: — Почему бы и нет? Около десяти, когда он опустошил второй стакан и явно не чувствовал себя плохо, Кэти пошла в ванную и надела пижаму. Потом снова легла в постель. Передача, которую они смотрели, закончилась. Она выключила телевизор, повернулась на бок, чтобы видеть его лицо, и спросила: — Адам, мы можем поговорить? Он нахмурился: — Что-то не так? — Нет-нет, все в порядке, — заверила Кэти. — Мне просто кажется, что я должна немного узнать отца ребенка, которого буду вынашивать. Ты против? Адам смутился: — Это не входит в наш договор. — Плохо. — Знаешь, моя жизнь на самом деле не так уж интересна. — Сомневаюсь. — Кэти игриво улыбнулась. — Ну, расскажи что-нибудь о себе. — Ладно, слушай: я не люблю говорить о себе. Она засмеялась: — Адам! — Что? — Он тоже улыбнулся. — Ты же сказала «что-нибудь». — Что-нибудь, чего я не знаю. Расскажи о своем отце. — Тут нечего рассказывать. — Вы дружили? — Когда мама была жива, отец иногда замечал меня. А потом ее не стало, и он совершенно устранился. Это был самый печальный рассказ, какой ей доводилось слышать. — Тебе, наверное, было очень одиноко. — У меня была Селия. Адам сказал это как бы между прочим, но Кэти чувствовала, что потеря матери потрясла его сильнее, чем он признавался. — От чего умерла твоя мама? — Рак. Поэтому диагноз Бекки, должно быть, стал для него вдвойне ужасным. — Сколько тебе тогда было лет? — Немного. И я считал, что это моя вина. Кэти тихонько вздохнула. Так искренне Адам никогда с ней не говорил. Ее сердце заныло от жалости к испуганному маленькому мальчику, каким он тогда был. Адам посмотрел на нее: — У всех бывают неприятности, Кэти. Мы преодолеваем их и идем дальше. Он что, забыл, что она тоже потеряла родного человека? — А ты смог? — бросила она. — Я имею в виду, идти дальше. И тут же ощутила, как створки его раковины захлопнулись. Она ступила на запрещенную территорию. Вот и пытайтесь узнавать друг друга. Адам посмотрел на часы, нахмурился, встал и поднял с пола свои туфли: — Уже поздно. — Тебе не обязательно уходить. Можно поговорить о чем-нибудь еще. Но по его лицу было видно, что он исчерпал свой лимит откровенности на сегодняшний вечер и, возможно, на много следующих вечеров. Или просто хотел, чтобы Кэти четко выполняла все инструкции врача? — Тебе следует отдохнуть, а у меня рано утром деловая встреча. Так что утром мы не увидимся, но Селия о тебе позаботится. Он — как черепахи, которых они с Вилли Дженкинсом в детстве ловили на берегу реки. Почуял опасность и тут же спрятался в панцирь. Упаси господи позволить себе раскрыться перед ней, позволить себе что-то почувствовать! Неужели это так ужасно? Адам задержался у двери, словно передумал, но сказал только: — Счастливо тебе добраться до Пекинса. И ушел. Он вроде бы начал вести себя по-человечески. А она, разглядев под ледяной оболочкой человека, захотела пробраться глубже. Зачем? Когда ребенок родится, они опять разойдутся. Будут видеться иногда, когда Адам будет привозить к ним ребенка. Кэти осторожно положила руку на живот. Что сейчас происходит там, внутри? Прижился ли эмбрион в матке? Маленький племянник или племянница. Кэти улыбнулась. Конечно, шансы на успех не превышает десяти процентов, но у нее хорошее предчувствие. Она погасила свет и, лежа в темноте, вспоминала все, что произошло с тех пор, как она утром уехала из Пекинса. О легкости процедуры и о том, что Адам целый день провел с ней. Что у них было чудо, одно на двоих, и что между ними начала завязываться дружба, однако Адам явно этого не хотел. Глупо, но Кэти почему-то стало грустно. Прошло всего семь дней после процедуры. Кэти должна была узнать, беременна она или нет, только через три дня, но ей уже стало понятно, что она связалась с самым требовательным и упрямым человеком в мире. Адам звонил ей постоянно. Ладно, не постоянно, всего раз пятнадцать-двадцать. Через час после того, как она приехала в Пекинс, он позвонил, чтобы узнать, как она, что, учитывая его холодность прошлым вечером, было даже трогательно. Адам напомнил, что врач велел ей несколько дней не перетруждаться и не поднимать тяжести. Кэти заверила его, что строго соблюдает все указания врача и ему не о чем волноваться. Она сочла, что все сказано, и очень удивилась, когда вечером он позвонил еще раз. Правильно ли она питается? Пьет ли достаточно воды? Не слишком ли много ходит? Кэти терпеливо повторила, что соблюдает предписания врача, и, когда вскоре они распрощались, решила, что некоторое время ничего от него не услышит. Однако утром он опять позвонил. Достаточно ли долго она спала? Она не пила кофе, не так ли? В деревне на завтрак часто едят жирную пищу, но ей стоит ограничиться фруктами и белковым омлетом. Кэти заявила, возможно уже не так терпеливо, что знает, как следует себя вести. И немного удивилась, когда Адам позвонил в тот же день. Он провел поиск в Интернете и попросил дать ему электронный адрес, чтобы переслать ей несколько статей, где были ценные, по его мнению, сведения о том, как должны вести себя беременные женщины. Кстати, не думала ли она о том, чтобы стать ветеринаром? Если он так нервничает сейчас, пока беременность еще не подтверждена, что будет, когда выяснится, что она действительно беременна? Два-три звонка каждый день в течение девяти месяцев? Ей наверняка придется рожать в психиатрической клинике. Было бы не так плохо, если бы эти звонки хоть немного напоминали разговор. Например: «Привет? Как ты там? Что делаешь?» Но Адам просто выкрикивал распоряжения, не соблюдая элементарной вежливости. На седьмой день он позвонил и сообщил, что долго и внимательно обдумывал ситуацию и пришел к выводу, что ему будет гораздо спокойнее, если на время беременности Кэти переедет к нему в Эль-Пасо, чтобы он смог «за ней приглядывать». Это была последняя капля. — Я ни в коем случае не брошу дела и не уеду из дома. Ферма — это моя жизнь, и я нужна моим родителям тут. А все эти телефонные звонки и электронные послания… Прекрати! Ты давишь на меня, а мы даже не знаем, беременна ли я. — Вполне возможно, что да. Так не разумно ли начать заботиться о себе уже сейчас? Речь идет о моем ребенке. — И о моей жизни. — Если бы ты была тут, со мной, мне не пришлось бы звонить. А тебе не пришлось бы ничего делать. Селия ухаживала бы за тобой. Кэти нравилась Селия, но перспектива поселиться у Адама казалась ей адом. Кэти не привыкла сидеть без дела. Она почти каждый день вставала до рассвета и до самого вечера была чем-нибудь занята. — Я люблю работать, Адам. — Тебе придется сделать перерыв. — Почему? — Потому что ты беременна. — В каком веке ты живешь? Беременные женщины работают. — Сидя за столом — возможно. Но я сомневаюсь, что беременные женщины пасут скот, сидя на лошади, или чистят хлев. — Ты думаешь, я этим занимаюсь? — Разве нет? — Нет. И я, конечно, не собираюсь этим заниматься, когда забеременею. Неужели ты считаешь меня безответственной? И чтобы ты знал, я подолгу сижу за столом. — Я не хотел сказать, что ты безответственная. Но мне казалось, что ты не можешь не заниматься физическим трудом. — Значит, ты считаешь, что я получила диплом просто так, чтобы носить в кармане?! — выкрикнула она. — Потом ты начнешь говорить, что я зря получила образование, поскольку живу на ферме. Словно она не наслушалась этого от Бекки! — Я беспокоюсь о здоровье моего ребенка. — Знаешь, давай договоримся так. Во-первых, я не перееду в Эль-Пасо. Ничто не мешает мне прекрасно жить в Пекинсе. Во-вторых, я не собираюсь бросать работу. Я ее люблю, и мои родители на меня рассчитывают. Я понимаю, что тебя беспокоит здоровье ребенка, но тебе придется доверять мне. И в-третьих, если ты собираешься постоянно звонить и выяснять, как я и что я, имей такт не обращаться со мной, как с инкубатором. Мы можем просто поговорить. Ты знаешь, как это делается? — Да, — бросил он резко. Ему явно не понравилось то, что он услышал, но в контракте не было закреплено, что Кэти должна выполнять все его требования. — Бекки уже нет, но нас по-прежнему связывают семейные узы. Неужели нам трудно стать друзьями? — поинтересовалась Кэти. — Я никогда не был против этого. — Уверена, ты знаешь поговорку: «Дела говорят громче слов». Если бы ты лучше узнал меня, тебе было бы проще доверять мне. — Думаю, ты права, — обиженно сказал Адам. Что ж, начало положено. Но у Кэти возникло неприятное ощущение, что все это растянется на долгие девять месяцев. Глава 8 После последнего телефонного разговора три дня назад Адам больше не звонил Кэти. Это оказалось на удивление трудно: с момента процедуры он думал о ней двадцать четыре часа в сутки. И чем больше он читал о беременности, тем больше тревожился. Очень многое может пойти не так не только с ребенком, но и с Кэти. Адам принял на себя вину в смерти Бекки и научился жить с этим, но мысль о том, что теперь в его руках жизнь ее сестры, приводила его в отчаяние. Он должен добиться, чтобы Кэти была здорова. Но об этом надо было думать до того, как он начал приводить свой план в исполнение. Теперь слишком поздно. Кэти должна вот-вот приехать, сдать анализ на беременность. Через несколько часов они будут знать, была ли имплантация успешной. Адам надеялся и боялся одновременно. Из своего кабинета он услышал, что в дверь позвонили. Он был уверен, что это Кэти, но решил, что пусть лучше дверь откроет Селия. Через минуту экономка доложила: — Кэти приехала. По-моему, с ней что-то не так. Она побежала в спальню и, кажется, плакала. У Адама оборвалось сердце. Он вскочил и бросился в спальню Кэти. Дверь была открыта. Он вошел. Дверь в ванную была заперта. Он постучал: — Кэти! Ты в порядке? — Одну минуту. Наконец Кэти вышла из ванной. На ней был ее «девичий наряд». Глаза покраснели, видимо от слез. Смешно! Ему страстно захотелось обнять ее и постараться успокоить. Но вместо этого он спросил: — Что случилось? — Сегодня утром у меня были небольшие боли. Я думала, это просто так, но, оказалось, не просто. Она всхлипнула. По ее щеке покатилась слезинка. Разочарование было страшным. — Значит, ты не беременна? Кэти закусила губу и покачала головой: — Я была уверена. Я так надеялась, что беременна! Селия подошла к Кэти, обняла ее, стала гладить по спине, и Адам подумал, что это должен был бы сделать он. — Ты можешь попробовать еще раз, — заверила ее Селия. — Я знаю, это обидно, но такое случается. Хочешь, я приготовлю тебе чашечку успокоительного чая? Кэти всхлипнула и кивнула. Селия повернулась, посмотрела на Адама и многозначительно указала на Кэти, словно говоря: «Утешай же ее, глупый». Но ему трудно было заставить себя. Кэти вытерла глаза. — Я была уверена, — повторила она. — Врач говорил, может потребоваться несколько попыток. — Я знаю, но у меня было хорошее предчувствие… — Она глубоко вздохнула. — Прости меня, Адам. — Простить — за что? — Я чувствую себя виноватой. Кэти выглядела растерянной. А она не из тех, кто плачет без повода. Адам вспомнил, что она держала себя в руках даже на похоронах сестры. А он ведет себя как гнусный эгоист. Ведь именно он вовлек ее в эту авантюру. Неужели он стал холодным и бесчувственным? — Прости меня. — Она снова всхлипнула. — Я веду себя глупо. Еще одна слеза покатилась по ее щеке, и Адам не выдержал. Заложенная в генах каждого мужчины реакция на женские слезы вырвалась на поверхность. Кроме того, Кэти может вообразить, что он страшно сердит на нее или еще что-нибудь столь же нелепое. Чувствуя, что у него нет выбора, Адам подошел к ней и обнял. Она прильнула к нему. И опять, как тогда, когда она поцеловала его в щеку, возникло странное напряжение. Словно каждое прикосновение, каждое ощущение усилилось в десять раз. Мягкость ее тела, прижатого к нему, аромат ее волос, тепло ее дыхания, проникавшее через рубашку… И его тело начало реагировать так, как реагировало бы тело любого мужчины. Мужчины, который больше трех лет не имел близости с женщиной. Еще недавно Адам не считал, что ему это необходимо. Он вообще не думал о сексе. Как будто его тело находилось в глубоком анабиозе и не способно было ощущать физическое наслаждение. Зато теперь он ощущал его адски сильно. И Кэти это поймет, если он не возьмет себя в руки. — Прости меня, — снова сказала она. — Ну пожалуйста, перестань извиняться. — У меня такое чувство, будто я сделала что-то не так. Надо было быть осторожнее. Оттого что она будет винить себя, ничего не изменится. — Дело не в этом. — Но у тебя остались эмбрионы только на две попытки. Что, если и они не приживутся? — Когда я задумывал свой план, я знал, что шансов на успех не так много. У меня есть другие возможности. — Но тогда мы потеряем последнее, что осталось от Бекки. — Кэти, посмотри на меня. Она не шевельнулась. Адам поднял ее подбородок. Роковая ошибка. Когда ее глаза, большие печальные и такие голубые, что можно в них утонуть, посмотрели в его глаза, это произвело эффект удара. И Адам забыл, что хотел сказать. Ее губы раскрылись, словно она хотела заговорить, и его внимание переключилось на них. Он понимал, что это никуда не годится, но ему еще никогда так сильно не хотелось поцеловать женщину. Впрочем, то же самое произошло и с Кэти. Мгновенная перемена настроения, взгляд подтвердили, что она ответит на его поцелуй. Адам не мог решить, хочет он этого или нет. И когда Кэти стала приподниматься, он наклонился к ней, чтобы встретить ее. Их губы сомкнулись, и остатки здравого смысла растворились в участившемся дыхании обоих. В голове Адама билась только одна мысль: еще. Он готов был взять все, что Кэти готова была дать. Но, слава богу, Селия выбрала именно этот момент, чтобы громко сообщить с нижней ступеньки лестницы: — Чай готов! Кэти отстранилась от него. Ее глаза расширились от осознания случившегося. — Сейчас идем! — крикнул Адам. — Боже мой, — прошептала Кэти и дотронулась до своих губ. — Ты почувствовал это? Почувствовал?! Его сердце готово было вырваться из груди, взгляд не мог оторваться от ее губ. Но надо взять себя в руки. — Знаешь, это было не так плохо, — заявила она, стараясь разумно объяснить необычную ситуацию. — Мы оба разочарованы, расстроены, и только. Это ничего не значит, правда? — Правда. Мы просто расстроены. Адам не знал, верит ли он в то, что сейчас сказал, но ему было ясно, что именно это ей надо было услышать. Ну, Кэти не из тех женщин, которые всегда делают вид, что все хорошо. Как, например, ее сестра. Вытащить из Бекки признание в том, что она чем-то расстроена, было так же трудно, как справиться с сорняком, имеющим длинный корень. — Надо позвонить доктору, — сказала Кэти, — и выяснить, что нам теперь делать. Хорошо, что хоть один из них способен размышлять здраво. Потому что Адам думал только о том, как хорошо было бы опять увидеть ее обнаженной. Она поцеловала Адама. В губы! Только что Кэти мучило сознание вины за неудачу с имплантацией, и вдруг она так потянулась к нему, что чуть не вылезла из кожи. Слава богу, Селия вовремя вмешалась. Иначе могло произойти все что угодно. Как интересно и в то же время как ужасно! Бекки уже нет, но и Кэти, и родители будут всегда смотреть на Адама как на ее мужа. Если бы папа и мама знали! Они бы убили Кэти. Да, она надеялась, что они с Адамом ближе узнают друг друга. Но не в таком смысле. Как говорится, из одной крайности в другую. Ведь он, как ее мама верно заметила, не такой, как они. Значит, какова бы ни была причина этого странного чувства, его следует подавить в зародыше. Хотя оба они были полны решимости забыть о произошедшем, совместная поездка в клинику вечером того же дня стала мучительной. Доктор Мейер немного утешил их. Он заверил Кэти, что она не сделала ничего, что могло бы стать причиной неудачи, и выписал ей гормоны. Их прием следовало начать за неделю до следующей попытки, чтобы матка стала восприимчивее и шансы на успех возросли. Кэти было неизвестно, как действуют гормоны, но по дороге в Эль-Пасо перед повторением имплантации она ощущала почти полную безнадежность. Что, если отношения между ней и Адамом совсем испортятся? За это время он прислал несколько электронных посланий, интересовался ее состоянием, но со дня провала первой попытки они не разговаривали. Как и в прошлый раз, Кэти приехала к Адаму. Оттуда Рис отвез ее в лимузине в клинику. От волнения у Кэти дрожали руки. Она была уверена, что Адам ждет ее в вестибюле, но его там не оказалось. Она стояла на их обычном месте, у лифта, но он прислал сообщение, что задерживается, и она отправилась к врачу одна. А что, если он не приедет вовремя? Они сделают все без него? От этой мысли сердце Кэти тревожно забилось. Она поднялась на лифте в клинику и сообщила о себе в надежде, что ей предложат подождать, однако медсестра тут же вызвала ее. Кэти медленно переоделась в халат. Она страстно ждала сообщений от Адама, но, когда медсестра пригласила ее в операционную, ей пришлось оставить телефон в сумке. Она поняла, что он не приедет. Его задержала работа, или он не хочет видеть ее? Это уже становилось правилом — сблизиться с мужчиной, расслабиться… и наблюдать, как он уходит. Она похожа на отражатель: мужчины сближаются с ней и тут же отскакивают. Большинство ее подруг уже замужем, а она должна носить чужого ребенка. Медсестра помогла Кэти расположиться на столе и приготовила ее к процедуре. Видимо, она ощутила волнение девушки, потому что, взяв ее за руку, спросила: — Вы в порядке, дорогая? Глаза Кэти наполнились слезами. — Я думаю, Адам не собирается присутствовать. — Мистер Блер уже здесь. Ждет в приемной. — Правда? Медсестра улыбнулась и кивнула: — Я как раз собиралась за ним сходить. Кэти ощутила такое облегчение, что, не лежи она на столе, у нее наверняка подогнулись бы колени. Медсестра вернулась с Адамом. Кэти пришлось крепко закусить губу, чтобы не расплакаться от радости. Обеспокоенный, Адам взял стул и сел рядом с ней. — Что с тобой, Кэти? Почему ты плачешь? — Я думала, ты не приедешь, — ответила она хрипло. — Я же предупредил, что немного опоздаю. Она вытерла глаза: — Да, конечно. Не понимаю, что со мной происходит. — Вероятно, это из-за того, что вы принимали гормоны, — пояснила медсестра. — Они делают некоторых женщин сентиментальными. Что ж, может быть, на этот раз имплантация будет успешной. — Могу я чем-нибудь помочь? — спросил Адам. Он выглядел таким растерянным, что Кэти захотелось обнять его. Или поцеловать. Что, если она протянет руку, обнимет его за шею, притянет его голову к себе?.. Ух! Наверное, это гормоны. Она то плачет, то кидается на Адама, И без этого все не очень весело. Дверь открылась, вошел доктор Мейер. — Ну как? Мы готовы делать ребенка? — весело поинтересовался он. Кэти кивнула и протянула Адаму руку. Он зажал ее между своими ладонями и держал, пока врач работал. Все прошло очень быстро, как и в прошлый раз. — Вы помните, что должны два часа лежать на спине? — сказала медсестра и вышла, оставив их одних. В прошлый раз Адам сразу отпустил ее руку, а сегодня продолжает держать. Может быть, он все-таки находит ее не очень страшной? — Мне правда неловко за то, как я себя вела, — произнесла Кэти. — Ведь я никогда не плачу. Даже когда упала с лошади и сломала ключицу. А теперь, увидев тебя, хнычу. — Кэти, я понимаю. — Я не хочу, чтобы ты считал меня большим ребенком. — Я и не считаю. То же самое происходило с Беккой, когда ее готовили к извлечению яйцеклетки. А потом они обнаружили болезнь, и это явно ее не обрадовало. Трудно представить Бекку плачущей. Даже из-за рака. Она всегда была такой сильной, такой решительной. Даже в самом конце, когда не оставалось никакой надежды, она держала себя в руках. По крайней мере, при Кэти и родителях. — Иногда я виню себя за то, что не очень сильно скучаю по ней, — вздохнула Кэти. — Мы отдалились друг от друга. — Это бывает. — И это очень печально. Бекка была моей сестрой двадцать четыре года, но она не очень хорошо меня знала. Адам удивился: — В каком смысле? — Она всегда думала, что если я живу на ферме с родителями, значит, я смирилась, сдалась — что-то в этом роде. Тысячу раз твердила, что я не пользуюсь ни своим образованием, ни своей жизнью, что надо уехать в город, увидеть другой мир, встретить новых людей. И сколько бы я ни уверяла, что мне нравится работать на земле, что я счастлива, она не могла это понять. То, что хорошо для нее, должно быть хорошо для всех. Так она считала. Меня это… бесило. — Тебе не стоило принимать ее слова близко к сердцу. Но Кэти принимала. Сестра всегда смотрела на нее сверху вниз. Бекка была красива, утонченна и популярна. Кроме того, она бывала упрямой и эгоистичной. — У меня всегда было ощущение, что она меня просто не замечает. Меня настоящую. Для нее я оставалась наивной маленькой Кэти. Бекка, вероятно, думала, что я стану такой же, как она. А меня не волновали утонченность и богатство. И я не смогла бы так стараться ради мужчины. Она все делала, чтобы угодить тебе. Чтобы ты не остыл к ней. Мне кажется, это… выматывает. — Адам нахмурился, и Кэти почувствовала укол совести. — Извини. — Девушка сжала его руку. — Я не хотела… — Нет, ты права. Она была именно такой. Но я, поверь, никогда не мог это понять. Бекке не надо было трудиться, чтобы я не охладел к ней. Я любил ее… Когда мы встретились, она была независимой и собранной. Кэти улыбнулась: — Она действительно была такой. — Не знаю почему, но когда мы поженились, Бекка изменилась. — Может быть, она любила тебя очень сильно и боялась потерять. Боялась, что надоест тебе после женитьбы. — Это глупо. — Встретив тебя, Бекка впервые в жизни казалась по-настоящему счастливой. Дома она никогда не была счастлива. Она ничего не говорила, но мы знали, что она стыдится своей семьи. Ты не представляешь, как это было больно для родителей. К ее удивлению, Адам просунул свои пальцы между ее пальцами. — Я старался заставить Бекку чаще навещать вас. Клялся, что найду для этого время. У меня не было семьи, поэтому я понимал, что значит семья для человека. А она… — Он беспомощно пожал плечами. Кэти следовало бы обидеться, но она была скорее разочарована. Ведь Бекка внушала им, что это у Адама никогда не находилось для них времени. — И в клинике было то же самое, — продолжал он. — Врачи обнаружили болезнь и предложили немедленно сделать операцию и начать лечение. А Бекка отказалась. Хотела изъять яйцеклетки. Я умолял ее, но она знала, что это наш последний шанс завести ребенка, и ее невозможно было переубедить. Доктора предупредили, что этот вид рака особенно агрессивен, но она их не послушалась. Бекка всегда давала понять Кэти и родителям, что так решил Адам, что это он настоял на том, чтобы отложить операцию. И они ей поверили. Неужели она лгала? Почему она заставляла их поверить в то, что ее муж неразумен и требователен? — Понимаешь, в этом заключена определенная ирония, — неожиданно сказал Адам. — Я не думаю, что Бекка действительно хотела иметь детей. Верно. Ее сестра никогда особенно не тянулась к детям. Кэти даже немного удивилась, когда Бекка сообщила, что они стараются завести ребенка и приходит в отчаяние, поскольку ничего не получается. Если Бекка хотела чего-нибудь, она не желала ждать. Становилась одержимой. — Целый год она только об этом и говорила, — заметила Кэти. — Бекка знала, что я мечтаю о детях. — А почему она не хотела малыша? — Думаю, она боялась, что, если у нас появится ребенок, я буду любить его больше, чем ее. А она должна была оставаться центром вселенной. Неужели сестра была настолько не уверена в себе? Бекка была умной, красивой, талантливой, муж искренне любил ее. Почему она не могла быть просто счастливой? Зачем ей потребовалось все усложнять? — Я любил Бекку, — сказал Адам, — но не думаю, что до конца понимал ее. Это моя вина. Я должен был постараться, быть упорнее. Я всю жизнь буду клясть себя за это. Кэти вдруг пришло в голову, что они с Адамом беседуют. Просто так. И она даже не прилагает усилий. Разговор завязался сам собой. Она и Адам принадлежат к совершенно разным мирам. Так почему сейчас, именно сейчас, он кажется ровней? Не миллионер, не нефтяной магнат, а просто человек. Глава 9 Кэти проснулась и почувствовала, что что-то не так. Оглядевшись, она поняла, что находится не дома, в своей постели, а в гостевой спальне Адама. Она не могла сообразить, в чем дело, потом вспомнила, что утром ей имплантировали эмбрионы. Вероятно, она заснула, когда они с Адамом смотрели телевизор. Интересно, который теперь час? Но, чтобы посмотреть на часы, надо повернуться, а она так удобно лежит! Вероятно, она спала довольно долго: телевизор успел перейти на ждущий режим. Почему Адам не выключил его? Обычно Кэти спала очень чутко, поэтому она удивилась, что не почувствовала, когда Адам ушел. После возвращения из клиники он почти все время провел с ней. Несколько часов он работал с компьютером, а она читала книгу, которую привезла с собой. Но ей было приятно, что Адам рядом. Она сказала ему, что не будет возражать, если он поедет на работу. Однако он ответил, что они — партнеры в этом деле, и если Кэти должна пролежать целый день, будет только справедливо, если он разделит ее участь. Она и не предполагала, что он может быть таким милым. Да, он по-прежнему загадка, но сегодня слегка приоткрылся. Мать как-то сказала Кэти, что та склонна влюбляться быстро и сильно. Может быть, она действительно чуть-чуть влюбилась в Адама, но она не столь наивна, чтобы думать, что это к чему-нибудь приведет. Такие мужчины, как Адам, не принимают всерьез таких женщин, как Кэти Хантли. И у них совершенно нет ничего общего. Нравится ли он ей? Конечно. Когда они целовались, она чуть не сгорела в пламени его поцелуя. Отсюда следует, что притяжение взаимно. Нравится ли ей идея извлечь из этого краткое удовольствие? Черт возьми, да! Но в итоге ее сердце в очередной раз разобьется, а кому это надо? Уж лучше держаться подальше от искушения. И вообще, какой смысл лежать в темноте и думать о несбыточном, в то время как ей необходимо получше выспаться? Кэти закрыла глаза, расслабилась и уже начала засыпать, когда почувствовала какое-то шевеление. Если бы она была дома, то решила бы, что Сильвестр прыгнул к ней в постель. Но, насколько ей известно, Адам котов не держит. Может, почудилось? Заинтригованная, Кэти протянула руку, пощупала одеяло рядом с собой и наткнулась на что-то твердое и теплое. Так вот в чем дело! Она не заметила, как Адам встал с кровати, потому что он и не вставал! О боже праведный! Пока она размышляла, как избежать искушения, искушение лежало тут, рядом с ней. Случайное совпадение? Или знак судьбы? Да, знак. Знак, что надо разбудить Адама и прогнать. Кэти повернулась. Он лежал на боку, лицом к ней, подложив руку под голову. Она потянулась к нему, хотела встряхнуть его, разбудить и вдруг замерла. Ей было страшно прикоснуться к нему. Он такой строгий! Даже в его улыбке ощущается внутренняя напряженность, словно он что-то обдумывает, планирует следующий шаг. А сейчас Адам выглядел… успокоенным. Наконец ее рука дотронулась до его лица, и, когда пальцы ощутили щетину на щеке Адама, Кэти поняла, что она уже не в силах остановиться. У него под губой маленький шрам. Кожа там очень гладкая. Она не смогла удержаться и провела по ней пальцем. Губы, обычно плотно сжатые, были очень нежными. Так и хотелось дотронуться до них не только пальцами, но и губами. Волосы зашевелились на голове Кэти. Это плохая мысль! Но избавиться от желания очень трудно. Насколько Кэти помнила, она всегда была хорошей девочкой, послушной дочерью. Разве она не имеет права сделать что-нибудь, выходящее за рамки приличия? Хоть один разок? С бьющимся сердцем она придвинулась к Адаму и коснулась губами его подбородка. Он не проснулся, даже не пошевелился. Тогда она быстро прижала губы к уголку его губ и так же быстро отстранилась. Глаза Адама были по-прежнему закрыты. Он спал как убитый. Дрожа от волнения, Кэти зажмурилась и осторожно прижалась к его губам. И чуть не застонала от наслаждения. Снова возникло это странное ощущение — словно магнит притягивал ее к Адаму. Ей захотелось обвиться вокруг него, погрузиться в его тепло. Если бы она могла, забралась бы к нему под кожу. Кэти открыла глаза, чтобы убедиться, что Адам еще спит, и обнаружила, что его глаза открыты и смотрят прямо на нее. Она ждала, что он рассердится, спросит, какого черта она делает, но Адам только моргнул несколько раз туманными со сна глазами и поинтересовался: — Ты поцеловала меня сейчас? Может быть, он не полностью проснулся? Может быть, лучше сказать, что все вышло случайно? Что она просто придвинулась слишком близко и невольно прикоснулась губами к его губам?.. — Кэти? — поторопил он. — Да. — Ее щеки горели от стыда — не только за то, что она сделала, но и за то, что ей хотелось повторить это. — Извини. Я не знаю, как все получилось. Кэти ждала взрыва гнева, но Адам вдруг дотронулся до ее лица, так нежно, что она задрожала от восторга, и попросил: — Сделай так еще раз. Он хочет, чтобы она его поцеловала?! Кэти не могла шевельнуться, настолько она была поражена, но Адам, видимо, не хотел ждать, потому что наклонился и сам поцеловал ее. И она тут же поняла, что поцелуй гораздо приятнее, если Адам принимает в нем активное участие. Но когда через пару минут он уложил ее на спину и снял пижамную куртку, ей стало ясно, что дело может зайти гораздо дальше поцелуев. Кэти начала, а Адам намеревается завершить. «Что ты делаешь? — взывал разум. — Это же Адам, муж твоей сестры. Это ужасно!» Но не так-то легко было прислушаться к голосу разума, поскольку Адам целовал ее, запустив руку в ее пижамные брюки. Кэти застонала, когда его пальцы нащупали средоточие женственности, которое уже пылало. Уже? Что за шутки! Она находилась в состоянии постоянного сексуального возбуждения с той самой минуты, как начала принимать гормоны. Обычно сексуальные желания охватывали Кэти в период овуляции, но то, что происходило сейчас, было раз в пятьдесят сильнее. Может быть, она плохая сестра, вообще плохой человек, но какая разница? Кэти хотела Адама. Она в жизни не совершила ни одного по-настоящему эгоистичного поступка. Но, похоже, теперь совершит. Кэти стащила рубашку с его плеч, впилась глазами в его грудь и, задыхаясь от возбуждения, положила руку на горячую кожу, почувствовав, как бьется сердце мужчины. Она опасалась, что Адам будет таким же сухим и замкнутым, как всегда. Разве Бекка не говорила, что секс с Адамом приятен, но иногда ей хочется, чтобы он был горячее, решительнее? Видимо, он изменился. Если он будет еще горячее, простыни загорятся. Адам был неудержимым, импульсивным, безумным. Он целовал губы, грудь, шею Кэти так страстно, словно хотел съесть ее живьем. Это продолжалось до тех пор, пока все ощущения не сошлись воедино. Тело ее молило о развязке. И когда она поняла, что больше не может, что сойдет с ума, если он не возьмет ее, Адам вдруг заявил: — Я должен овладеть тобой. Не хочет, а должен. То есть хочет так сильно, что не может иначе. И то же самое ощущала она. Когда сильные мужские руки обняли Кэти и прижали ее к его телу, у нее в голове пронеслась мысль: может быть, им не стоит это делать? Но как только Адам вошел в нее, она уже не могла думать. Только чувствовать. Чувствовать его руки, его губы, ритмичные движения его тела. Такого слияния Кэти не могла и представить. Как будто всю жизнь она шла именно к этому. До сих пор ни один мужчина не дарил ей такие ощущения, какие дарил Адам. И когда он замер и опустился на нее, она испугалась, что ей не суждено испытать это еще раз. Потому что, как ни прекрасно это было, с ней занимался любовью Адам, муж ее покойной сестры. Он — миллиардер, нефтяной магнат, а она — фермерша. Он отправляется на работу в костюме, который стоит тысячи долларов, а она проводит дни в хлеву и на пастбище. И по тому, как он отодвинулся от нее, и по его дыханию Кэти поняла, что то же самое пришло и ему в голову. Он, вероятно, решил, что она безумно в него влюбилась, и прикидывал, как бы избавиться от назойливой родственницы. Ну, об этом он может не беспокоиться. Кэти всегда принимает реальность такой, какая она есть. Она вздохнула: — Несмотря ни на что, это все несерьезно. * * * Несерьезно?! Адам лежал рядом с Кэти и пытался отдышаться после лучшего акта любви в его жизни. Если не считать того, что все было слишком быстро. Неожиданно он похолодел: — А мы имели на это право? — Ну, если принять во внимание суть наших отношений. — Я хочу сказать, это было в списке? — В списке? — Кэти ничего не понимала. — В списке того, что ты не должна делать после имплантации. Она охнула и села: — Я не знаю. — Мне кажется, доктор ничего не говорил о сексе, но, готов поклясться, что-то такое там указано. Почему он не подумал об этом раньше? Наверное, его мозг отключился, когда Кэти поцеловала его. — Где список? — спросила она. — По-моему, я оставила его здесь. — Вероятно, Селия отнесла его ко мне в кабинет. Она попыталась встать, но Адам удержал ее: — Тебе надо лежать. Я схожу. Кэти подумала, что это глупо — ведь то, что они сделали, может быть гораздо вреднее. Однако она подчинилась, в душе надеясь, что все обойдется. Адам включил свет, нашел на полу свои брюки и надел их. Потом оглянулся и увидел, что Кэти сидит на кровати нагая и ищет под одеялом свою пижаму. Он остановился, хотел вернуться, но удержался. Конечно, они не должны были спать вместе. Но это было мгновенное умопомрачение. Однако повторение станет уже осознанным актом, началом отношений, а он этого не хотел. Не важно, что это была лучшая ночь в его жизни. Больше такое не повторится. Адам оставил Кэти сражаться с пижамой и пошел в кабинет. Список лежал под кипой других бумаг. Он схватил его и помчался обратно. Кэти сидела на кровати, уже в пижаме. Лицо ее было тревожным. — Вот он! — Адам присел рядом с ней. — Что там написано? — спросила она, наклоняясь к нему. Он нашел то, что искал, на нижней строчке страницы: — Никаких соитий и оргазма. Она закрыла глаза и вздохнула: — И что это значит? — Наверное, эмбрион может не прижиться. — А если приживется? Мы могли навредить ребенку? — Не знаю. Не думаю. Нам придется подождать, потом спросить у врача. — Извини меня, — пробормотала она жалобно. — Это я во всем виновата. — Да нет. — Я начала. Я поцеловала тебя… Он хотел было выяснить, почему она так поступила, но заподозрил, что знает и сам. Да и какое это имеет значение? Что сделано, то сделано. — Я мог тебя остановить. И не остановил. Она закрыла лицо руками: — Как я могла! — Это были напряженные дни для нас обоих. Мы совершили ошибку. — Мы ни в коем случае не должны делать это в дальнейшем. — Согласен. — То есть это было прекрасно, но… ты знаешь. Минуты две они сидели в мрачном молчании. — Наверное, мне стоит уйти, чтобы ты отдохнула, — предположил наконец Адам. Кэти помяла уголок одеяла: — Мне завтра предстоит долгий путь. Он встал и поднял с пола рубашку. — Постарайся успокоиться. Если ничего не выйдет, мы попробуем опять. — А этим мы никогда не будем заниматься. — Она кивнула на измятую постель. — Как ты сказала, это несерьезно. Так уж получилось, и больше не получится. Адам не понял, что испытывает Кэти — облегчение или разочарование, — и, если честно, не хотел понимать. Глава 10 Следующие десять дней были самыми долгими в жизни Кэти. Она старалась занять себя работой, но даже расчет ежеквартальных налогов не мог отвлечь ее от мысли, что, возможно, по ее вине у них не осталось шансов на зачатие. Не важно, что говорит Адам. Он никогда бы не начал первым. При родителях она старалась держаться, но они видели, что дочь чем-то расстроена. Она не стала объяснять им причину своего беспокойства. «Кстати, папа, мама, я говорила вам, что соблазнила Адама и провела ночь с мужем моей покойной сестры?» Они бы никогда ее не простили. Да и она сама едва ли сможет простить себя. Кэти попробовала пообщаться с матерью, хотела доказать, что Адам не такой, таким они его представляют, но мать заявила: — Ну вот, Кэти опять влюбилась. И девушка оставила попытки. Ей стыдно было признать, что мать права. А по тому, с какой готовностью Адам согласился, что они совершили ошибку, было ясно, что он-то не влюбился. И тем не менее Кэти думала только о нем. Теперь она не возражала бы, если бы Адам беспрестанно звонил ей и заваливал ее электронными письмами, но он, видимо, счел, что лучше держаться в стороне. Он только пару раз написал ей, интересуясь ее самочувствием. А Кэти ждала какого-нибудь знака, возвещающего о беременности. — Я сразу все понимала, — рассказывала Мисси, ее лучшая подруга, одной рукой прижимая бутылочку к губкам трехмесячного младенца, лежащего у нее на коленях, другой качая коляску, в которой засыпал годовалый малыш, и одновременно отмахиваясь от еще двух своих отпрысков, трех и пяти лет. У меня менялось настроение, волосы начинали выпадать. Я не лысела, конечно, — торопливо добавила она, заметив ужас в глазах Кэти. — Но волосы у меня редели. — Я ничего не чувствую, — вздохнула Кэти. — Ах, дорогая, — сочувственно прокудахтала Мисси. — Я уверена, все сработает. А если не сработает, ты попробуешь еще раз. Доктора — не волшебники. Но ты должна верить, что твой организм справится с задачей. А она предала свой организм, не дала ему возможности сделать все, что надо. После разговора с Мисси Кэти почувствовала себя еще хуже. У Адама есть эмбрионы еще на одну попытку, а потом последнее, что осталось от ее сестры, исчезнет навсегда. Как она будет жить, зная, что все погубила? Насколько все было проще, пока она недолюбливала Адама и считала его злым, самовлюбленным эгоистом. Утром того дня, когда они должны были снова явиться в клинику, Кэти по дороге в Эль-Пасо чувствовала себя так, будто у нее на сердце лежал огромный камень. Если бы имплантация, была успешной, она бы уже заметила какие-нибудь легкие изменения. Но ничего не было. Ни подташнивания, ни слабости по утрам. Она даже не хотела ехать, но это был ее единственный шанс увидеть Адама еще хотя бы раз, когда будет сделана последняя попытка. А если и она окажется неудачной? Что ж, тогда они расстанутся навсегда. И так будет лучше. От этих мыслей Кэти пришла в такое нервозное состояние, что, войдя в вестибюль клиники и увидев Адама, который ждал ее у лифта, тут же расплакалась, повернулась и выбежала на улицу. Она услышала, как за ее спиной открылась дверь, услышала быстрые шаги, потом чья-то рука легла на ее плечо: — Кэти, что случилось? Девушка покачала головой, не в состоянии говорить. Адам обнял ее и прижал к своей груди. И она, зная, что мучает сама себя, все-таки прильнула к нему. Почему ее угораздило влюбиться в человека, которому она не нужна? А он гладил ее по спине, по волосам: — Скажи мне, Кэти. Скажи, что не так. Все не так! — Я не беременна, — жалобно пролепетала она, пряча лицо у него на груди. — У тебя начался цикл? — Нет, но… Я знаю. Ничего не получилось. — Ты не можешь этого знать, — сказал он терпеливо. — Я уверена. И это я виновата. — Слушай, перестань казнить себя. И зачем предаваться отчаянию, когда еще ничего не известно? — Говорю тебе, я уверена. Я не чувствую себя беременной. — Это не доказательство. — Адам обхватил ее за плечи и отстранил от себя. — Успокойся. И давай сделаем тест. Тогда мы будем знать точно. — А если результат отрицательный? — Будем волноваться, когда нам это скажут. Договорились? Кэти кивнула и вытерла слезы. Адам, держа руку на спине Кэти, словно боясь, что она опять убежит, повел ее обратно в клинику. На сей раз им пришлось ждать в общей приемной, вместе с несколькими другими парами. Некоторые из женщин явно были беременны. Счастливые супруги, любящие друг друга. Глядя на них, Кэти почувствовала себя еще хуже. Когда медсестра наконец пригласила их в кабинет, она опять едва не заплакала. Адам ободряюще пожал ей руку. Медсестра взяла кровь на анализ, наложила повязку. — Я немедленно пошлю кровь в лабораторию, — сказала она. — Позже вам позвонят и сообщат результат. — Как долго нам придется ждать? — спросил Адам. — Обычно анализ бывает готов через два-три часа. Иногда скорее. Все зависит от того, сколько у них работы. — А врач нас не примет? — поинтересовалась Кэти. — Сначала надо узнать результат. Они подошли к регистратуре, и Адам сумел записать их на прием на семь вечера того же дня, чтобы Кэти не пришлось лишний раз приезжать в город. — Я не хочу, чтобы ты возвращалась так поздно, — возразил он, когда девушка на обратном пути сказала, что поедет домой прямо из клиники. — Переночуешь у меня. — Адам открыл парадную дверь и провел ее внутрь. — Я не уверена, что это хорошая мысль. — Ты мне не доверяешь? Кэти не доверяла себе. Особенно потому, что он был целый день трогательно внимателен. Обнимал, держал за руку. Это была форменная пытка. Как бы Адам повел себя, если бы она опять сделала первый шаг? Сдался бы и занялся с ней любовью? Или оттолкнул бы? Этого она не перенесет. Кэти пошла за ним в кухню: — Дело не в том, что я тебе не доверяю. Это… неудобно. Адам остановился и повернулся к ней: — Если мы хотим, чтобы у нас все получилось, следует забыть о том, что произошло. А ты не в состоянии… — Конечно, я в состоянии. Ты прав. Я останусь. Он достал из холодильника две бутылки с водой, одну протянул ей: — Чем мы займемся, пока ждем звонка? — А ты разве не должен вернуться на работу? — Нет. Я в твоем распоряжении целый день. Ох, как она этого хотела! — Можно пойти поплавать в бассейне, — предложил Адам. — Я не взяла купальник, — заметила Кэти и тут же поняла, что не взяла ни пижаму, ни смену белья — вообще ничего. — Зачем тебе купальник? Я уже видел тебя, правда? У нее упало сердце. Потрясенная, Кэти не нашла что ответить. — Прости, я пошутил, — смутился Адам. Пошутил?! Он представления не имеет, что натворил. Еще бы! Он не знает, какая в ней идет внутренняя борьба. И незачем ему это знать. — Селия держит в раздевалке целый ящик купальников. Наверняка какой-нибудь тебе подойдет. Что ж, делать им нечего. Мобильные телефоны можно взять с собой и положить на бортик бассейна. Так почему бы и нет? Кэти поняла, почему нет, только когда вышла из раздевалки в скромном закрытом купальнике и увидела Адама в плавках. Он прекрасно выглядел для своих сорока лет. Его загорелая кожа блестела на солнце. Фигура казалась произведением искусства. Он был похож на греческого бога. Кэти смотрела на него в немом восхищении. Она не хотела удаляться от телефона, поэтому, немного поплавав, легла в один из шезлонгов. Кэти пила чай со льдом и смотрела, как Адам ныряет. По словам Бекки, в студенческие годы он серьезно занимался плаванием и мог бы даже попасть в олимпийскую сборную, но умер его отец, и ему пришлось взять на себя руководство «Вестерн ойл». Пожалуй, стоит расспросить его о тех временах. Впрочем, нет, не стоит. Чем меньше она будет знать о нем, тем лучше. Зачем мучить себя? Около часа дня Селия принесла салат и сэндвичи, но Кэти — хотя она была голодна, а еда превосходна — слишком нервничала. Она не спускала глаз с лежавших рядом телефонов и напряженно ждала звонка. Ждала и боялась. Еще через час Селия ушла за покупками. В три часа дня Кэти и Адам решили, что достаточно погрелись на солнце, и ушли в дом. Кэти наливала себе чай со льдом, а Адам направлялся в душевую, когда его телефон зазвонил. — Да, это я, — откликнулся он. Кэти не смогла разобрать ни слова и стояла рядом, дрожа. Адам закрыл крышку телефона. Она, боясь упасть, вцепилась в край стола: — Что они сказали? Адам, несомненно, был потрясен. Значит, она права. Все пропало. Они все испортили. И вдруг у него вырвалось: — Положительный результат. Кэти не сразу осознала смысл этих слов. — Положительный? Он кивнул. — Ты не шутишь? Имплантация удалась? По его лицу растекалась улыбка. — Удалась. Ты беременна. Весь стресс, все эмоции, накопившиеся за эти дни, вырвались наружу, как гейзер, и вылились в крик радости, такой громкий, что ее родители, вероятно, услышали его в Пекинсе. В ту же секунду Кэти бросилась в объятия Адама, и он прижал ее к себе. — Ну, ты счастлива? — спросил он, как будто и так этого не видел. Кэти не просто была счастлива. Она испытала колоссальное облегчение. Она не погубила то, что чрезвычайно важно для Адама. И можно больше не чувствовать себя виноватой, не думать о той ночи, не казнить себя за то, что поцеловала его. И вдруг она осознала, что ее грудь прижата к его обнаженной груди, а его рука гладит ее голую спину. Обняв его, девушка совершила страшную ошибку. Его рука опускалась все ниже, к опасному месту… — Да? — Может быть, ты отпустишь меня? — Наверное, я должен это сделать, — пробормотал он и поцеловал ее в шею. О боже! — Довольно! — взмолилась она, но он не отпустил ее. — Кэти! — Да? — Думаю, я должен еще раз тебя поцеловать. Опять «должен». — Лучше не надо, — пробормотала она, но руки Адама скользили по ее спине, гладили волосы… Опять тот же восторг! Адам отклонил ее голову назад, припал губами к ее губам… — Эй, что это вы, двое, тут делаете? Они отскочили друг от друга. Селия стояла в дверях с продуктовыми сумками в руках. — Извините, — смутилась экономка. — Я не хотела вас… прерывать. Им стало неловко, и Кэти использовала единственный способ разрядить обстановку: — Нам только что позвонили из клиники. Я беременна. Глава 11 Сделанное в тот же вечер ультразвуковое исследование показало, что прижился один эмбрион. После осмотра доктор Мейер пригласил их в свой кабинет и рассказал практически все, что ей и Адаму следует знать о беременности. Какие изменения будут происходить в ее организме, как ей следует питаться, какая работа и какие лекарства для нее безопасны. И что ребенок появится на свет ранней весной. Но оставался еще один вопрос. Он, казалось, висел в воздухе, как грозовая туча, и, поскольку Адам не решался его задать, сделать это предстояло Кэти. — Если у вас есть вопросы… — начал доктор, и Кэти быстро произнесла: — Да. — Она посмотрела на Адама. Лицо его стало напряженным. — Представьте себе… гипотетически, что суррогатная мать займется сексом сразу после имплантации. Может это повредить эмбриону? Доктор вскинул голову: — Вы это сделали? Его реакция испугала девушку. Неужели так плохо? — Допустим, да. Но ведь эмбрион прижился. Значит, ничего плохого не произошло. Я права? — Успех имплантации — только часть дела. Эмбрионы были имплантированы во время самого благоприятного для зачатия периода. Организм Кэти произвел жизнеспособную яйцеклетку. Я думаю, не надо объяснять вам, что должно было произойти, если в нее попала сперма. У Кэти перехватило дыхание. Адам побледнел. Доктор перевел взгляд с одного на другую, и сурово произнес: — Судя по вашей реакции, дела именно так и обстоят. — То есть вы хотите сказать, — уточнил Адам, — что оплодотворена собственная яйцеклетка Кэти? — Вполне вероятно. Кэти ощутила слабость. Этого не может быть! Адам спросил спокойно: — Можно ли это установить? — Только с помощью анализа ДНК. После рождения ребенка или методом амниосентезиса. — Когда можно сделать анализ? — Не раньше чем через четырнадцать недель. Но должен предупредить вас, что это связано с риском внесения инфекции или выкидыша. Кэти смотрела на врача так, словно ей только что дали главную роль в самой ужасной мировой трагедии. — И какова вероятность того и другого зачатия? — поинтересовался Адам. Как он может оставаться спокойным? Чувствуя, что ее охватывает паника, она встала и заметалась по кабинету врача, как зверь в клетке. — Не могу сказать точно. Примерно один к пяти. Кэти ощутила некоторое облегчение. — Пять за то, что прижился имплантированный эмбрион? — уточнил Адам. — Нет. За то, что это ее яйцеклетка! Все пропало! У Кэти закружилась голова. Что они наделали! Выносить ребенка сестры — одно дело, но иметь собственного ребенка, и притом от Адама! Безумие. Муж ее сестры, мужчина, которому она нужна только как инкубатор! А родители? Они придут в ярость, когда узнают. Адам взял ее за руку. Она посмотрела на него, и он кивнул на дверь. Кэти поняла, что больше им тут нечего делать. Теперь надо ждать четырнадцать недель. Целую вечность. У нее так дрожали ноги, что Адаму пришлось поддерживать ее. Она почти не слышала, как он договаривается об осмотре в следующем месяце. Потом Адам повел Кэти к лифту. Он по-прежнему был спокоен. — Не могу поверить в такое, — пролепетала она, когда дверцы лифта закрылись. — Это я… — Если ты еще раз скажешь, что виновата во всем, я, ей-богу, отправлю тебя домой пешком, — резко бросил он. Ух! Вот тебе и спокоен. Похоже, он так же расстроен, как и она. Только лучше скрывает это. Адам сделал глубокий вдох и шумно выдохнул: — Извини. Я не хотел на тебя кричать. Просто я думаю, что ни к чему винить друг друга или самих себя. Этим делу не поможешь. Надо решить, как выходить из этой ситуации. Она кивнула. Рис уже ждал их. Когда они сели в машину, Адам спросил: — Хочешь, заедем куда-нибудь, пообедаем? От мысли о еде Кэти замутило. — Я не голодна. — Ты целый день ничего не ела. Это вредно для здоровья. Поесть, а потом выкинуть всю еду обратно тоже вредно. — Я поем чуть позже. Честное слово. Дальше они ехали молча, Кэти предположила, что они поговорят позже, когда все обдумают, но, войдя в дом, она вдруг почувствовала, что страшно устала и ей надо отдохнуть. Она настолько ослабла, что споткнулась о порог и упала бы, если бы Адам не поддержал ее. — Ты здорова? — спросил он, хмуря брови. — Я очень устала. Кажется, мне необходимо лечь. — Мы хотели поговорить. — Знаю. Я не ухожу от разговора. Может быть, если я посплю часок, мне станет легче. — Конечно, — ответил он, провожая девушку в ее комнату. — Есть у тебя какая-нибудь старая рубашка? Что-то, в чем я могла бы спать? Я ничего не захватила. Не знала, что останусь тут на ночь. И так неудобно спать в доме, где все случилось, а уж спать в дневной одежде просто кошмар. — Наверняка что-нибудь найдется. — Адам вышел и через пару минут вернулся с пижамной курткой. — Это подойдет? — Великолепно. Спасибо. — Если понадоблюсь, найдешь меня в кабинете. Он на секунду задержался у двери, как будто хотел сказать еще что-то, но передумал и вышел. Через секунду Кэти услышала, как он спускается по лестнице. Ей стоило больших усилий заставить себя надеть мужскую пижамную куртку. Хотя она была недавно постирана, но пахла Адамом, что могло бы подействовать на Кэти возбуждающе, если бы у нее остались силы. Она нырнула под одеяло и заснула прежде, чем коснулась головой подушки. Проснувшись, Кэти не сразу поняла, где она находится и день сейчас или ночь. Потом вспомнила поездку к доктору и на секунду решила, что это был просто дурной сон. Но она в доме Адама. Значит, не сон. Кэти посмотрела на часы. Второй час ночи. Она вскочила с кровати. Они с Адамом должны поговорить. Он ждет. Но потом Кэти подумала, что он, наверное, отправился спать и разговор, при всей его важности, отложен до утра. Она была одновременно и разочарована, и довольна. Ей требовалось время, но, зная Адама, легко предположить, что он захочет тут же принять решение и начнет планировать последующие шаги. Кэти пошла в ванную, умылась, выстирала в раковине свои трусики, повесила их сушиться и готова была снова лечь, но желудок напомнил ей, как долго она не ела. Следует пойти в кухню и посмотреть, не осталось ли что-нибудь от ужина. Поесть надо непременно, потому что, как справедливо заметил Адам, голодать ей вредно. Как ни тривиально это звучит, она теперь ест за двоих. Девушка открыла дверь и выглянула в коридор. В доме было темно и тихо. Она осторожно спустилась по лестнице и направилась через гостиную в кухню. — Ты куда? От удивления Кэти вздрогнула и огляделась. Адам сидел на кушетке и что-то держал в руке. Стакан, догадалась она. Сидит в темноте и пьет. Она не осуждала его за это. Если бы алкоголь не был вреден ребенку, она и сама выпила бы. — Я проснулась голодная. Хотела пойти на кухню, взять что-нибудь поесть. — Адам был без рубашки, только в пижамных брюках. О боже! — Я думала, ты спишь. — Я не мог заснуть. Ну, это понятно. Он огорчен или даже сердит на нее. — Извини, что я спала так долго. — Ничего. Все в порядке. — Я не старалась избежать разговора. — Я знаю. Она подошла ближе: — Как ты? — А ты как думаешь? Ничего себе! — Хочешь поговорить? — Если честно, я предпочел бы раздеть тебя. Она отскочила назад. Это шутка? — Что-что? — Я хочу видеть тебя обнаженной. — То есть? — Ты как-то сказала, что, если я захочу увидеть тебя обнаженной, стоит только попросить. Вот, я прошу. Она действительно что-то такое говорила, но несерьезно. И уж, во всяком случае, никак не думала, что он когда-нибудь ее попросит: — Ты пьян. — Ну и что? — Сам не знаешь, что говоришь. Адам опорожнил свой стакан и сел на стол рядом с кушеткой. — Кроме того, я уже видел тебя без одежды. — Верно, но, надеюсь, ты не считаешь, что это непременно должно привести к чему-то. — Опять-таки ты не права. Ее сердце бешено колотилось. — Мы договорились, что это не повторится. — Мы произнесли много разных слов, и вот куда это нас привело. Так что давай раздевайся. Адам ведет себя так только потому, что очень расстроен и пьян. На самом деле он не хочет ее так, как она хочет его. — Нет. Я тоже огорчена, но это горю не поможет. — Согласен, но нам будет хорошо, и мне этого хватит. Ты хочешь, чтобы тебе стало хорошо? Но ей этого не хватит… Ну и что? Возможно, они проведут вместе последнюю ночь… Нет. Это глупо. — Адам, перестань. Мы не должны это делать. Я не хочу. — А я только и думал о том, чтобы заняться с тобой любовью. Его слова согрели ее. Однако она отдавала себе отчет в том, что Адам, во-первых, пьян, а во-вторых, говорит исключительно о сексе. О сексе, а не о любви. — Мы не должны, — повторила она, но уже не так уверенно. — Подойди, Кэти, — проговорил он тихо и горячо, и все ее тело ответило жаром на жар. Адам протянул руку, обхватил ее за талию, усадил к себе на колени. Прикосновение ее обнаженной кожи к шелковой ткани его пижамы вызвало удивительные эротические ощущения. Он поцеловал Кэти, погладил по волосам. Нежно-нежно. Одну минуту! Она отшатнулась и впилась в него взглядом. Где же запах алкоголя?! Кэти схватила его стакан и понюхала: — Что ты пил? — Апельсиновый сок. — С водкой? — Да нет. Чистый апельсиновый сок. — Но ты же сказал, что напился. — Это ты заявила, что я пьян. А я не стал возражать. — Но я думала… Адам не дал ей договорить и прильнул к ее губам. Когда он снял с Кэти пижамную куртку и увидел, что на ней нет трусиков, то хмыкнул: — Кажется, ты что-то забыла. — Мне пришлось постирать их. — Значит, мне повезло, — пробормотал он и поцеловал Кэти в грудь. И все существо ее содрогнулось от восторга. Адам уложил Кэти на кушетку, лег рядом и поцеловал ее грудь. Он целовал ее и покусывал, пока пламя желания не разгорелось. И вдруг в кухне зажегся свет. Они замерли, услышав, как Селия выходит из своей комнаты. Кушетка стояла так, что свет из кухни не падал на нее, и Селия могла бы увидеть их, только зайдя в гостиную. Экономка достала стакан из буфета, налила в него воду. Кэти отчаянно старалась вспомнить, куда Адам бросил пижаму, когда почувствовала прикосновение его губ к своей груди. Она прижала руку ко рту, чтобы не вскрикнуть. Что он делает? Он что, хочет, чтобы их застали?! Селия уже видела, как они целовались. А тут… Кэти попыталась оттолкнуть Адама, но он только распалился еще сильнее. И об этом человеке ее сестра говорила, что он недостаточно пылок? Или, может быть, его подстегивает ощущение опасности? А потом Адам прикоснулся пальцами к самому укромному местечку и продвинул их глубоко внутрь. Кэти немедленно сдалась. Она уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить стон восторга. Она едва успела перевести дыхание, как свет в кухне погас и Селия удалилась к себе. Как только дверь за экономкой закрылась, Кэти стукнула Адама по голове. — Ну, и зачем ты это сделала? — поинтересовался он, отстраняясь, чтобы избежать возможного повторения атаки. — Ты что, с ума сошел? — прошипела она, принимая сидячее положение. — Она могла зайти сюда и увидеть нас. Он ухмыльнулся: — Но ведь не пошла. И ты не станешь отрицать, что боязнь оказаться застигнутыми действует весьма возбуждающе. Нет, она не могла это отрицать. Но тем не менее не хотела испытать подобное снова. — Может, перенесем мероприятие наверх? — предложила Кэти. — Неплохая мысль. Нет, плохая. Вообще, все это — ужасная, кошмарная ошибка. Но теперь слишком поздно. Адам доставил ей наслаждение, и она должна его отблагодарить. Не так ли? А если так, то почему бы самой не получить удовольствие? А о последствиях можно побеспокоиться и утром. Кэти нашла на полу пижамную куртку и надела ее — на всякий случай, — потом повернулась к Адаму, усмехнулась и проговорила: — Лови момент. Глава 12 Кэти бросилась вверх по лестнице. Адам помчался за ней и нагнал у двери спальни. Он обнял ее за талию и потянул в сторону своей комнаты. Она смутилась: — Куда ты меня ведешь? — В мою спальню. — Нет. Адам понял: это спальня не только его, но и Бекки. Честно говоря, страстные ночи с женой были редкостью… Но он не хотел смущать Кэти и пошел в ее комнату. Она сбросила пижамную куртку и направилась к кровати, жестом приглашая его следовать за ней. Когда Адам лег, она повернула его на спину. Простыни были прохладными и пахли, как Кэти. Он хотел уложить ее рядом с собой, но она оседлала его ноги. Ее кожа горела от возбуждения, соски напряглись. Никогда еще Адам не видел более сексуальной картины. Она провела рукой по его груди: — Я хочу видеть тебя обнаженным. — К вашим услугам, — ответил он со смехом и снял пижамные брюки. Кэти воззрилась на его эрекцию. — Никогда не видела такого большого, — заявила она и начала осторожно гладить его сверху вниз. — Правда, у меня было только трое мужчин, не считая тебя. Это удивило Адама. — Не так много, — заметил он. — Знаешь, я потеряла девственность в девятнадцать лет. Он опять удивился: — Правда? — До этого я ходила на свидания, а с сексом хотела подождать до замужества. — Но не дождалась. — Мне пришло в голову, что, возможно, придется ждать слишком долго. Тот, единственный, не появлялся. Я решила, что дурачиться с парнями приятно, но настоящий секс, наверное, еще приятнее. — Так и оказалось? Кэти пожала плечами: — Не сразу. Потом порой было приятно. Смотря с кем я была. Адам не знал этих мужчин, но он никогда не допустил бы, чтобы женщина, с которой он провел ночь, вот так пожимала плечами, вспоминая о нем. — Тебя не смущает, что я тебе все это рассказываю? — спросила Кэти. — Как ни странно, нет. — Хотя ему все труднее было сосредоточиться на том, что она говорит. — А ты когда лишился невинности? — В шестнадцать лет. — Правда? — Ей было восемнадцать. — А, старшая подруга. Долго это продолжалось? — Четверть минуты. Она засмеялась: — Мимолетная связь. — Это была именно мимолетная связь. Мы встретились на вечеринке и больше не виделись. — А у меня не было связи на одну ночь. Если не считать того, что произошло десять дней назад. — Кэти провела рукой по его животу, груди. — Но после сегодняшней ночи это будет называться по-другому. Есть такое понятие, как связь на две ночи? — Она смотрела на него из-под полуопущенных век. — Мне нравится с тобой разговаривать. И нравится, что ты со мной откровенен. Я знаю, это непросто для тебя. Кэти не просто нравилось разговаривать. Разговор зажигал ее. Женщина, которая возбуждается от беседы… Кто бы мог подумать? Но Адаму нужно было меньше слов, больше дела. Положить руки на ее кожу, войти внутрь ее. Только об этом он и мог думать с той, первой, ночи. Продолжение было неизбежным. Один раз всегда мало. — Ты займешься со мной любовью? — спросил он. Ее сладкая улыбка подсказала ему, что это хорошая идея. — Вот так? Я сверху? — уточнила она. — Как тебе нравится. Наверху, внизу — ему не важно. Кэти, горя от нетерпения, встала на колени, нашла нужную позицию, опустилась и ввела его в себя. Посмотрела сверху вниз и улыбнулась: — Это хорошо. Она начала двигаться, медленно, ритмично, как будто ей принадлежала вечность. Ее веки опустились, голова откинулась назад. Казалось, она растворилась в ощущениях. Адам испытывал такой восторг, наблюдая за ней, что его собственное наслаждение не имело значения. Кэти взяла его руку и поднесла к тому месту, где их тела соединялись. Он погладил ее, и она тихонько застонала. И вдруг она упала на Адама. Наступила развязка. Кэти лежала у него на груди. Неприятно признаваться в этом, но его ночи с Ребеккой никогда не были такими. Она всегда была слишком напряжена, боялась его разочаровать и не могла расслабиться и получать удовольствие. А когда они начали пытаться завести ребенка, секс превратился в работу. Возможно, Адам должен был почувствовать себя виноватым потому, что, как ни любил он Бекку, женщиной, которую он всегда мечтал иметь ночью в спальне, оказалась Кэти. Но ощущение вины не возникло. Сейчас только секс с Кэти имел смысл. Хотя именно в нем и не было смысла. Вероятно, в дальнейшем он будет сожалеть о том, что сейчас происходит. Но целых три года Адаму трудно было даже смотреть на женщин. Не было дня, чтобы он не горевал о своей жене. А с Кэти он может на некоторое время забыться. Ощутить… покой. Как скверно, что все это должно закончиться. Кэти проснулась утром и хотела прикоснуться к Адаму, но его рядом не было. Она посмотрела на часы и удивилась: почти половина десятого. Обычно она вставала до зари. Правда, уже начинало светать, когда Адам позволил ей заснуть. Адам обладал небывалым сексуальным аппетитом. Хотя, с другой стороны, он очень долго жил без секса. Зато теперь он наверстывает упущенное. Кэти встала и ужаснулась: одеяло выбилось из пододеяльника, простыня свесилась с кровати. Если сюда войдет Селия, она сразу поймет, что тут происходило. Кэти убрала постель, потом долго плескалась в душе. Хотя отсрочка разговора, который им предстоял, не облегчала дела, она лелеяла надежду на то, что Адам уехал на работу. Но он сидел в кухне, пил кофе и читал газету. Кэти ожидала увидеть его в деловом костюме, а на нем были домашняя рубашка и джинсы. Ей показалось, что он выглядит превосходно. Услышав ее шаги, Адам поднял голову: — Доброе утро. — Доброе. — Хочешь кофе? — Спасибо. — Тогда садись. Я налью тебе. Она села напротив него. Он поставил перед ней чашку с кофе: — Ты хочешь есть? Я могу приготовить яичницу с беконом. — Я и не знала, что миллиардеры умеют готовить. — Приходится, если они голодны, а экономки нет дома. Но если ты не доверяешь мне как повару, мы можем где-нибудь перекусить. — Может, лучше поговорим? — Добро. Давай поговорим. Им надо было обсудить очень многое. — С чего мы начнем? — спросила она. — Почему бы не начать с нас? Кэти надеялась, что этой темы они касаться не будут — ведь никаких «нас» нет, как бы ей ни хотелось этого. — Мы оба знаем, что вопрос может оказаться очень сложным, — заметил Адам. — Слушай, — начала Кэти, — прошлая ночь была великолепна, но она не должна повториться. Все так… запуталось. Мы позволяем нашим эмоциям управлять нами. Он с облегчением вздохнул: — Хорошо, что ты это понимаешь. Кэти не сомневалась, что ему это понравится. Она отпустила его легко и просто. Конечно, Адаму хорошо. — Но я хочу, чтобы мы остались друзьями, — сказал он. Опять «останемся друзьями». Сколько раз она слышала эти слова! Кэти уставилась на свою чашку, чтобы он не заметил, как ей обидно. Надо смотреть правде в глаза. Даже если он вдруг захочет жениться на ней, она никогда не сможет быть миссис Адам Блер. Он слишком далек от нее. И не только потому, что он живет здесь, а она в Пекинсе. — Кэти? — Возможно, у нас будет общий ребенок. Значит, мы более или менее связаны друг с другом. Он поднял брови: — Ты очень мрачно настроена. Потому что для нее все будет мрачно. Некоторое время, по крайней мере. Но Адам ни в коем случае не должен знать. Потому что он будет чувствовать себя виноватым, и все запутается еще больше. А это ей совершенно не нужно. Кэти заставила себя улыбнуться: — Я не то хотела сказать. Конечно, мы будем друзьями. — Из разговора с доктором Мейером я заключаю, что ребенок, по-видимому, мой и твой. Мы должны принять этот факт. — Я говорила, что не готова иметь собственного ребенка. Но теперь… Я не смогу отдать его тебе. Адам положил руку ей на локоть. Кэти не хотелось, чтобы он прикасался к ней. Так только хуже. — Кэти, я не жду этого от тебя. Если это наш с тобой ребенок, мы что-нибудь придумаем. Наш ребенок… Ее пробрала дрожь от его слов. Она высвободила руку. А то еще совершит какую-нибудь глупость. Например, бросится ему на шею и начнет умолять о любви. — А как же наш договор о суррогатном материнстве? — спросила Кэти. — Аннулируется, я думаю. Мы должны выработать другой договор — об опекунстве и содержании ребенка. Не волнуйся, я позабочусь о финансовой стороне дела. Опекунство и содержание? Какой-то кошмар. — Я не хочу ждать его рождения, чтобы сделать анализ ДНК, — заявила она. — Нужно сделать анализ как можно скорее. — Доктор предупредил, что это связано с риском. Неужели так важно знать прямо сейчас? Ему, возможно, нет. А ей очень важно. — В любом случае это твой ребенок, Адам. Ты отец. А кто я? Мать или всего лишь тетя? Я не могу девять месяцев считать, что ношу своего ребенка, а потом обнаружить, что у меня нет материнских прав. — Конечно, мы сделаем анализ. — Кроме того, я считаю, что, пока мы не знаем результат анализа, мы не должны говорить об этом ни с кем, кроме врача, — продолжила Кэти. — Я не могу взвалить на моих родителей такой груз. Хотя они, по иронии судьбы, находятся в той же ситуации, что и Адам. Ребенок Бекки, ребенок Кэти — все равно это их внук. Только ее статус остается неопределенным. — Как хочешь, Кэти. Все будет хорошо. Она надеялась, что да. Рано или поздно. Кэти посмотрела на часы, увидела, что уже очень поздно: — А теперь мне действительно пора домой. — Тебе не надо убегать. Нет, надо. Чем дольше она тут задержится, тем тяжелее. — Я должна вернуться на ферму, а тебе, вероятно, пора на работу. — Да, в последнее время я редко там бываю. Она отпила глоток кофе и вылила остальное в раковину. Адам встал: — Я провожу тебя. На улице по-прежнему было очень жарко, и Кэти с нежностью подумала о более прохладной осенней поре. Она открыла дверцу пикапа, повернулась, чтобы попрощаться, и увидела, что Адам стоит совсем близко. Кэти отшатнулась и стукнулась спиной о сиденье. У нее вдруг перехватило дыхание, и он понял это. — Поцелуй на прощание? — спросил Адам, наклоняясь к ней. «Нет, нет, не надо, пожалуйста», — мысленно выкрикнула она, но его губы уже касались ее губ, и она не смогла оттолкнуть Адама. Он обнял ее, прижал к себе, и она растаяла. — Пойдем со мной в дом, — прошептал Адам. — Еще один раз, и больше я никогда не буду просить тебя. Кэти хотела этого, хотела очень сильно. Но не могла. Сердце у нее и так рвалось на части. Адам считает, что у них был свободный, ни к чему не обязывающий секс. Но для нее это не так, и ей надо уйти, пока она совсем не запуталась. Адам смотрел вслед Кэти с противоречивыми чувствами, что было для него необычно. Он не хотел, чтобы она уезжала, и в то же время знал, что так будет лучше. Ему очень нравилась Кэти. Он видел, что это чувство взаимно, хотя она и старается это скрыть. А ему ни в коем случае не хотелось причинять ей боль. Особенно теперь. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Он резко обернулся. В дверях, сложив руки на груди, стояла Селия. — Ты оставила записку, что идешь по делам. — Верно. Но я вернулась. — Могла бы предупредить. — Но тогда я не могла бы подслушивать, правда? Что ж, по крайней мере, откровенно. — Как давно ты дома? — Достаточно давно. Достаточно, чтобы услышать что-то, из-за чего она смотрит так сердито. Адам с детства знал, что подобный взгляд предвещает нотацию. Только этого ему сейчас не хватает. — Думаю, ты не собираешься на ней жениться, — бросила Селия. — Ты правильно думаешь. Мы даже не уверены, что это ее ребенок. — А если ее? — Экономка смотрела на него, плотно сжав губы. — Не надо, Селия. Я уже не маленький. — Тогда не веди себя как маленький. — Она хлопнула дверью. Ух! Такой рассерженной он ее давно не видел. С тех пор, как утащил у шофера ключи от машины и поехал кататься. А потом врезался в дерево. Отец, чье внимание Адам хотел привлечь, был слишком занят, чтобы прийти в полицию и забрать его. Это сделала Селия. Как она бранилась! Так же, как сейчас. — Я, честное слово, не понимаю, почему ты рассердилась, — сказал Адам. — Я сержусь, потому что мне нравится Кэти, а ты разбиваешь ей сердце. — Это смешно. — Он пошел в кухню, Селия за ним. — Все это не имеет никакого отношения к сердцу. Она расстраивается, это понятно. Ситуация довольно-таки сложная. — Она любит тебя, дурачок. А ты у нас, эдакий петушок, не желаешь признавать очевидное. Адам отпил глоток кофе, но кофе остыл, и он выплеснул его в раковину. Повернувшись, он увидел, что Селия стоит и смотрит на него. — Ну хорошо. Чего я не вижу? — вздохнул Адам. — Она могла бы стать самым лучшим, что есть в твоей жизни. Вы же родственные души. Он уставился в окно: — Я похоронил родственную душу три года назад. Селия подошла к нему, погладила по плечу: — Ты похоронил жену, но у нее была другая душа. Адам так не считал. — Как долго ты собираешься делать вид, что у вас все было прекрасно? Мне нравилась Бекка, да и ты по-своему любил ее, но никогда не был с ней хоть наполовину счастлив так, как с Кэти. У тебя глаза горят, если ты о ней говоришь, а говоришь ты о ней очень часто, хотя сам и не замечаешь. А когда ты и она… Вы созданы друг для друга, это совершенно ясно. Селия явно видела то, чего нет. Не секрет, что она не очень обрадовалась, когда Адам собрался жениться на Бекке. Экономка не считала, что они подходят друг другу, тем не менее она хорошо относилась к Бекке, хотя та не всегда отвечала ей тем же. Бекка хотела быть центром вселенной и ревновала Адама к Селии. Да, у них бывали неприятные моменты, супружеские проблемы. А он вместо того, чтобы посмотреть им в лицо, утешался работой. Если бы их брак был идеальным, если бы они были по-настоящему счастливы, потерять Бекку было бы еще больнее. — Я не хочу хоронить еще одну жену, — бросил Адам. — Ты не волен выбирать, кого полюбишь. Вопрос в том, примешь ли ты эту любовь. — Я доволен свой теперешней жизнью, а когда появится ребенок, буду совершенно счастлив. — Ты действительно так думаешь? — Я уверен. — Он посмотрел на часы. — Мне пора на работу. Селия нахмурилась и покачала головой, словно Адам разочаровал ее. Испытывает ли он что-то к Кэти? Несомненно. Может ли любить ее? Несомненно. Но это не значит, что он позволит себе любить ее. Он не совершит еще одну ошибку. Глава 13 Первоначально Адам хотел подождать до следующей планерки, но ему не терпелось сообщить хорошую новость. Вечером он собрал всех у себя в кабинете. — У меня есть новость личного плана. Скоро я стану отцом. Эмилио усмехнулся. Натан и Джордан удивились. — А я и не знал, что ты с кем-то встречаешься, — заметил Натан. — Надеюсь, она не дочь важной персоны или, боже упаси, представительница низов. Адам засмеялся: Натан всегда ожидает худшего. — Все в порядке, — пояснил он. — Это ребенок мой и Ребекки. — Разве такое возможно? — смущенно поинтересовался Джордан. Адам рассказал им об эмбрионах и о том, что Кэти вызвалась стать суррогатной матерью. Слушатели жали ему руку, похлопывали по спине. А он продолжил: — Есть кое-что еще. После рождения ребенка я уйду с поста президента компании. Три рта открылись одновременно. — Как? — спросил Натан. — Компания — это твоя жизнь. — Я останусь в правлении, но больше не буду осуществлять ежедневный контроль. Мне потребуется время для ребенка. — А как насчет того, чтобы нанять няню? — предложил Натан. — Я мог бы это сделать, конечно, но уже давно поклялся, что, если у меня будут дети, я сам буду их растить. Кроме того, не забывайте, я — отец-одиночка. Эмилио перешел к сути дела: — Ты будешь искать замену на стороне или выдвинешь кого-то из сотрудников? Троица переглянулась. В такой ситуации всех их в течение следующих восьми месяцев будут рассматривать в электронный микроскоп, оценивая все их поступки, все решения. Трем друзьям предстоит состязание. — Так кого ты выберешь? — спросил Натан, зная, что совет директоров, вероятно, прислушается к рекомендации Адама. — Шансы у всех равные, — сообщил Адам. — А вообще говоря, мой выбор будет зависеть от того, как вы проявите себя в оставшееся время. — Никакого давления, — сухо потребовал Джордан. — Цель и так будет давить на вас, — заметил Адам. — Я много сил и труда вложил в компанию. И вы тоже. Если бы не вы, компания не стала бы тем, что она есть. — Мне кажется, мы все знаем, кто займет твое место, — сказал Натан. — Вы с Эмилио — близкие друзья. У него все преимущества. — Это бизнес, — возразил Адам. — И дружба тут ни при чем. Есть еще вопросы? После окончания собрания Эмилио задержался в кабинете Адама: — Я хочу еще раз тебя поздравить. Ты давно мечтал об этом. Адам жестом попросил Эмилио закрыть дверь. Он обещал Кэти никому не рассказывать правду, но Эмилио — самый близкий друг. Ему можно доверить их секрет. — Видишь ли, может оказаться, что ребенок не от Бекки. Эмилио нахмурился: — Чей же это ребенок? — Мой и Кэти. — Ты спал с ней? — После того, как была сделана вторая имплантация. По мнению врача, пять к одному, что оказалась оплодотворенной яйцеклетка Кэти. Эмилио покачал головой и что-то пробормотал по-испански. Затем добавил: — Наверное, это было неизбежно. — Неизбежно? Что ты имеешь в виду? — Мужчина не говорит о женщине не умолкая, если она ему не нравится. Неужели он действительно настолько часто говорит о Кэти, что и Селия, и Эмилио это заметили? А вот он не заметил… — И что вы собираетесь делать? — спросил Эмилио. — Анализ ДНК. И если это ребенок Кэти, мы получим равные права на опеку. — Ты не хочешь на ней жениться? — Ты ведь сам не сторонник законного брака. Эмилио пожал плечами: — Я не из тех, кто женится. А ты из тех. Это правда. Но с него достаточно. — Ты прекрасно знаешь, что я не собираюсь жениться вторично… Но если бы ты оказался на моем месте, ты просил бы ее выйти за тебя замуж? — Конечно. Адам удивился: — Ты же не веришь в законный брак. — Нет. Но у нашего народа мужчины отвечают за свои поступки. Это вопрос чести, — ответил Эмилио. Потом тихо добавил: — Если бы я поступил иначе, моя мать отреклась бы от меня. — Значит, ты думаешь, я должен жениться на Кэти? — Неважно, что я думаю. — Все это очень сложно, — вздохнул Адам. — Ты спал с сестрой твоей покойной жены, и у тебя будет ребенок. Слушай, ты пережил несколько тяжелых лет и заслужил счастье. — Эмилио посмотрел на часы и встал. — Кстати, о счастье. У меня свидание с очень милой пожилой женщиной. — Пожилой? — С моей матерью, — пояснил Эмилио с улыбкой. — Я веду ее в оперу. — Сочувствую, — сказал Адам. Они с Беккой бывали в опере каждый месяц. Бекка настаивала, чтобы муж забронировал ложу. Адам использовал это время, чтобы читать электронные письма или просто дремать. Эмилио усмехнулся: — Некоторые мужчины любят оперу. Однако Адам готов был поспорить, что примерно половина мужчин посещает оперу только ради своих жен. Кроме того, он подозревал, что Бекке больше нравилось появляться на публике, чем следить за действием на сцене. Она постоянно стремилась выставлять напоказ их богатство. Носила туалеты от самых модных дизайнеров, проводила целые дни в салонах красоты. Он никогда не понимал, почему она не может быть самой собой… как Кэти. Эмилио уже стоял у двери, когда Адам остановил его: — Могу я задать тебе один вопрос? — Конечно. — Выглядел я счастливым до того, как Бекка заболела? — То есть? — Ты считаешь, наш брак был удачным? Эмилио подумал с минуту, потом произнес, тщательно подбирая слова: — Мне казалось, что если бы ты был счастлив, то проводил бы меньше времени на работе. — Ты работаешь столько же, сколько и я. — Но у меня нет жены. Извини за любопытство. Почему ты спрашиваешь? — Селия сказала мне кое-что сегодня утром… — Адам пожал плечами. — Впрочем, не важно. Желаю тебе хорошо провести вечер. Оставшись один, Адам посмотрел на телефон. Разговор о Кэти вызвал в нем желание пообщаться с ней. Она прислала сообщение, что доехала благополучно, так что вроде бы незачем ей звонить. Может быть, ему просто хотелось услышать ее голос… Именно поэтому он и не позвонил. Адам выдержал неделю. А потом у него нашелся законный предлог позвонить Кэти. Он нашел в Интернете статью о более простом и безопасном методе анализа ДНК. Адам позвонил ей на мобильный телефон, но получил предложение оставить голосовое послание. Тогда он позвонил на ферму. Трубку сняла миссис Хантли: — Здравствуйте, Адам! Какой приятный сюрприз. Как поживаете? — Хорошо. Работаю. — Знаете, у нас не было случая вас поздравить. Мы очень обрадовались, когда узнали, что вторая попытка удалась. Я кое-что почитала на эту тему. Похоже, вам с Кэти очень повезло. «Не так, как вы думаете». — Кэти дома? — спросил Адам. — Она поехала по делам, но взяла с собой мобильный телефон. Вы знаете номер? — Я пытался звонить ей на мобильный телефон, но попал на голосовую почту. — Кэти, вероятно, сейчас в таком месте, где мобильная связь не работает. У нас такое случается. Зачем тогда нужен мобильный телефон? А что, если она попадет в аварию или ей станет плохо? Надо приобрести телефон для спутниковой связи. — Не забудьте, что мы так и не угостили вас ужином, — говорила между тем мать Кэти. — Мы были бы очень рады видеть вас у себя. Отпраздновали бы вместе. — Это было бы великолепно, — ответил Адам и удивился, поняв, что действительно так считает. — Ждем вас в любое время. Вы же знаете, мы здесь не соблюдаем формальности. Просто садитесь в машину и приезжайте, когда захотите. — Так я и сделаю. — Вы же член семьи, Адам. Не забывайте об этом. У него вдруг сжалось горло. У родителей Кэти масса причин плохо к нему относиться, а они считают его членом семьи. Грустно, что Бекка так и не поняла, какая у нее прекрасная семья. Теперь Адам раскаивался, что не заставил жену постоянно поддерживать связь с родственниками. Он раскаивался во многом из того, что происходило в их супружеской жизни… — Пожалуйста, передайте Кэти, что я звонил ей. — Непременно, Адам. Всего хорошего. Он повесил трубку, еще раз попробовал позвонить на мобильный телефон и на сей раз оставил сообщение: — Привет, Кэти! Это я. Я нашел кое-что интересное по поводу анализа ДНК и хочу обсудить это с тобой. Позвони мне. Ожидая ее звонка, Адам ответил на несколько электронных писем. Через час он начал сомневаться, что она получила его сообщение, опять набрал номер мобильного телефона, и опять услышал автоответчик. — Это снова я. Ты получила мое предыдущее сообщение? Жду звонка. Кэти, видимо, сейчас в дороге и прослушает сообщения, только вернувшись домой. И правильно. Не стоит болтать по телефону, если ты за рулем. Адам погрузился в работу, а когда оторвался от нее, было уже пять часов вечера. Кэти так и не позвонила, но он был уверен, что она уже дома. Он опять набрал номер мобильного телефона — с тем же результатом. Тогда он позвонил на ферму, и ему снова ответила миссис Хантли: — Кэти приехала, Адам, но она сейчас на северном пастбище, помогает отцу. Они не задержатся там больше часа. Как только она придет, я скажу ей о вашем звонке. Он прождал полтора часа. Затем позвонил зарубежный партнер. Разговор длился час. Как только Адам повесил трубку, Брен сообщила по интеркому: — Вам звонила мисс Хантли. — Почему вы мне сразу не сказали?! — рявкнул Адам и тут же осознал, что накричал на секретаршу несправедливо: ей даны жесткие инструкции ни в коем случае не беспокоить его во время международных разговоров. — Извините, — добавил он. — Тяжелый день. Адам снял трубку и позвонил Кэти. — Разве она с вами не связалась? — удивленно спросила ее мать. — Я все ей передача. — Да, она звонила. Но я в это время беседовал с зарубежным партнером. Сейчас она дома? — Ушла минут десять назад. Пошла в кино со своим приятелем Вилли. — Вилли? Вилли Дженкинсом? — Да. Адам почувствовал, как мышцы его напрягаются. Она — с Вилли! При мысли о том, чем они могут заняться после фильма, его артериальное давление подскочило до заоблачного уровня. — Я, вероятно, буду уже спать, когда она вернется, но я оставлю ей записку, — сказала миссис Хантли. Значит, Кэти вернется поздно. — Большое спасибо. — Адам сжал кулаки. Он повесил трубку и выскочил из-за стола. Пока Кэти носит его ребенка, она не должна проводить время ни с кем. Кто знает, каким вирусом может заразить ее Вилли? Судя по ее словам, он спит с кем попало и где попало. Кроме того, Адам точно помнил, что, согласившись стать суррогатной матерью, Кэти согласилась на воздержание в течение всего срока беременности… Единственным исключением стал он сам. На следующий день Кэти около семи часов вечера дозвонилась до Адама. Родителей не было дома, и она с телефонной трубкой в руке устроилась на диване. Она старалась не думать о нем и все-таки скучала. И очень хотела услышать его голос. — Привет, это я, — сказала она, когда Адам снял трубку. — До тебя непросто добраться, — ответил он резко. Кэти очень удивилась. И обиделась. Адам явно за что-то на нее сердился, но она не могла понять за что. — Я два дня пытался до тебя дозвониться, — продолжал он, — но ты была занята. — Занята? — Свиданием с Вилли Дженкинсом. Свидание?! Так вот из-за чего он злится. Мама, наверное, вчера упомянула, что она пошла с Вилли в кино. Ну, это вряд ли можно назвать свиданием. — Тебя не устраивает, что я хожу в кино с друзьями? — Нет, если ты спишь с ними. — Кто сказал тебе, что я сплю с ним? — Ты… — Я? Когда? — Когда мы говорили в буфете. Это было так давно. Господи! Кэти прикрыла рот рукой, чтобы скрыть смешок. Он что, ревнует? К Вилли? Миллиардер считает своим соперником жалкого рабочего с фермы? Судя по всему, Адам долго смаковал эти мысли. Кэти не могла не подразнить его немного. — А почему тебя интересует, с кем я сплю? — спросила она. — Это будет интересовать меня, пока ты беременна моим ребенком. Согласно договору, который мы с тобой подписали, ты должна воздерживаться от половых сношений весь срок беременности. Это было в договоре? Кэти не помнила, что согласилась на это. Но поскольку она не собиралась спать ни с кем, включая Адама, это не имело значения. — Значит, я должна соблюдать воздержание, если только ты не ложишься со мной в постель? Так? Он помолчал, потом буркнул: — Это другое дело. Позади нее кто-то кашлянул. Она обернулась и увидела, что мать стоит в дверях. Она ходит тихо, как кошка. И по выражению лица мамы Кэти поняла, что та слышала последнюю фразу. Черт! Черт! Черт! Глава 14 — Адам, я тебе перезвоню, — сказала Кэти. — Почему? — требовательно спросил он. — Потому что так надо. — Нам надо кое-что обсудить. — Я перезвоню через несколько минут. — Что у тебя за срочные дела, из-за которых ты не можешь говорить сейчас? Кэти, теряя терпение, ответила: — Вилли забежал на пятиминутку. Она отключилась и уронила трубку рядом с собой. Ее мать стояла на пороге, сложив руки на груди, и качала головой. Телефон тут же зазвонил. Миссис Хантли подошла к дивану и взяла трубку. — Да. Здравствуйте, Адам. — Пауза. — Она неважно себя чувствует. Утренняя слабость, вероятно. — Опять пауза. — Да, я знаю, что сейчас далеко не утро. Но это состояние только называется «утренняя слабость», а на самом деле может случиться в любое время. Когда ей станет легче, она вам позвонит. Закончив разговор с Адамом, она села рядом с дочерью. — Я пала быстро и глубоко, — призналась Кэти. — Давай, скажи, что ты меня предупреждала. — Тебе станет легче от этого? Кэти вздохнула и откинулась на спинку дивана: — Вероятно, нет. — Ох, девочка моя! — Мать обняла Кэти и прижала к себе. — Надо было мне тебя послушаться. — Теперь я, по крайней мере, знаю, почему ты целую неделю сама не своя. — Она помолчала, потом спросила: — Он соблазнил тебя? — Он вел себя как истинный джентльмен, — возразила Кэти. — Это все я. Не знаю, о чем я думала. Скорее всего, вообще не думала. — Все станет проще, когда ребенок родится. Ты не должна будешь с ним видеться, если не захочешь. Теперь, когда мама узнала об их связи, скрывать все остальное было невозможно. — На самом деле я могу оказаться привязанной к нему лет на девятнадцать. — То есть? — Есть очень большая вероятность того, что ребенок, которого я ношу, — мой. Она ждала взрыва негодования, но, вместо этого, мать только крепче прижала ее к себе: — Ой, Кэти, почему же ты ничего не сказала? — Я боялась, вы рассердитесь. И мне было страшно стыдно, что я все так запутала. — А что Адам? — Он был великолепен. Правда, он разбил мне сердце, но это не его вина. Вы с отцом не очень расположены к нему, но он не такой, как вы думаете. Бекка говорила нам неправду, мама. — Кэти… — Я знаю, что ты не хочешь в это верить. Я тоже не хотела. Но Адам кое-что рассказал мне, а у него нет причин лгать. — Мне не так трудно в это поверить, — сказала грустно мать. — Мы не станем говорить папе о ребенке, мама, как ты думаешь? — спросила Кэти. — У нас с отцом нет друг от друга секретов. — Он придет в ярость. Захочет убить Адама. — Не думай о нем плохо. Сначала он, возможно, расстроится, но потом поймет. Я думаю, ему будет легче примириться с ситуацией, если он узнает о ней от меня. Кэти испытала такое облегчение, что чуть не расплакалась: — Когда ты ему скажешь? — Вечером, когда мы пойдем спать. Тогда у него будет целая ночь на размышления. Кэти крепко обняла мать: — Спасибо. За то, что ты все понимаешь. Я боялась, ты разочаруешься во мне. — Родная моя, ты всегда была лучшей дочерью в мире. Я никогда не разочаруюсь в тебе. Кэти положила голову на плечо матери и вдохнула запах ее духов. Успокоительно знакомый запах. — А Адам знает о твоих чувствах? — Зачем ему знать? Даже если бы он испытывал то же самое, все равно ничего бы не вышло. Мы слишком разные. — В каком смысле? — Он богат и утончен, а я — нет. — Значит, ты считаешь, он лучше тебя? — Не лучше. Просто ему нужно от жизни одно, а мне — другое. Не говоря уже о том, что он в Эль-Пасо, а я счастлива там, где я есть. — Она подняла глаза и посмотрела на мать. — Разве не ты говорила мне, что он не такой, как мы? — Говорила. — Миссис Хантли погладила дочь по щеке. — Просто мне не нравится, когда моя девочка несчастлива. Адам, наверное, неординарный человек, раз ты его полюбила. — Знаешь, это тупик: Адам заявил, что больше никогда не женится. А если бы он вдруг захотел на мне жениться, мне бы постоянно казалось, что я состязаюсь с Ребеккой. Не думаю, что Бекка понимала, как ей повезло. — Вероятно, нет. Твоя сестра многое принимала как само собой разумеющееся. Кэти сидела, прижавшись к матери. И ей вдруг захотелось опять стать маленькой. Тогда все было гораздо проще, и жизнь действительно имела смысл. — Тебе, наверное, стоит позвонить Адаму, — осторожно посоветовала мать. Да, пожалуй, надо извиниться за «пятиминутку». Конечно, ему не понравилось, что мать его ребенка, возможно, спит с кем попало. Адам не виноват, что она влюбилась в него. И нечестно срывать на нем обиду. — Я позвоню прямо сейчас. Мать еще раз крепко сжала ее в объятиях и ушла из гостиной. Кэти думала, что Адам будет изрыгать пламя, но его голос, когда он ответил, звучал жалобно. — Ты в порядке? — спросил он. — В порядке. — Я должен перед тобой извиниться. Я привык все держать под контролем, привык распоряжаться. А ты так далеко… Я чувствую себя… ну, беспомощным, что ли. Ему явно было нелегко в этом признаться. — Я тоже извиняюсь. Эта фраза про Вилли… Я зря так сказала. Конечно, ты имеешь полное право интересоваться. Так вот, я не сплю ни с ним, ни с кем другим. — Ты, конечно, не надумала переехать ко мне до рождения ребенка? Боже праведный! Это был бы сплошной кошмар. — Я не могу, Адам. — Это я так, на всякий случай. — Кстати, я не чувствовала себя плохо. Мама услышала, как я говорила, что мы с тобой спали, и ждала объяснений. — Что ты ей сказала? — Правду. — Я предполагал, что ты дождешься, когда мы узнаем точно. — Я собиралась, но в данной ситуации молчать было невозможно. И просто удивительно, как хорошо мама это приняла. — А твой отец? — Она сама поговорит с ним сегодня вечером. Он может отреагировать не так спокойно. — Он не держит в доме ружье? Кэти улыбнулась: — Он ни в кого не целился с тех пор, как застал меня за сараем с одним работником. Мы целовались. Мне тогда было шестнадцать лет. — Ты шутишь? — Нет. Он действительно выстрелил в того парня. Напугал его до полусмерти. — Значит, мне придется следить, что делается у меня за спиной. — Нет. Если папа решит стрелять в тебя, он будет целиться в грудь. Или в живот — если захочет, чтобы ты помучился. — Вот теперь ты шутишь, — заметил Адам, но чувствовалось, что он немного нервничает. — Да, теперь я шучу. — Значит, ты хорошо себя чувствуешь? — Великолепно. Они углубились в обсуждение ее беременности. Он рассказал об альтернативном методе анализа ДНК, и они договорились, что поднимут этот вопрос, когда в следующий раз пойдут к врачу. Они проговорили целый час. Потом, уже лежа в постели, Кэти вспоминала каждое слово. Как ей хотелось, чтобы все было по-другому! Иногда она страшно скучала по Адаму. И боялась, что, если он опять предложит ей заняться любовью, она не сможет ему отказать. Заснула Кэти только под утро и проспала завтрак, но Элви согрела ей яйца и бекон. После завтрака она отправилась на поиски матери. Та была в курятнике. — Извини, я проспала. — Все в порядке. Тебе надо больше спать. Я, например, в первые месяцы беременности часто уставала до изнеможения. — Могу я тебе чем-нибудь помочь, прежде чем запрусь в кабинете? Это был день, когда Кэти подводила баланс и делала заказы. — Вроде мне ничего не нужно… Вчера вечером я говорила с твоим отцом. У Кэти упало сердце. — И что он сказал? — Он сказал, что чувствовал, что между вами что-то происходит, — послышался голос у нее за спиной. Кэти быстро обернулась и увидела в дверях отца. — А еще он сказал, что ему хотелось бы, чтобы ты вышла замуж и зажила своим домом, а ребенок, не важно чей, это всегда Божий дар. — Спасибо, папа. Кэти была готова заплакать. Отец подошел к дочери, обнял ее, и она расплакалась у него на груди. Ей было страшно стыдно за то, что она боялась собственных родителей. Они — чудесные люди. И Кэти вновь спросила себя, как спрашивала уже много раз: неужели Бекка этого не замечала? Пока жива, она не повторит ошибки сестры. Казалось, день, когда Кэти должна посетить врача, никогда не наступит. Адам твердил себе, что просто хочет знать, как развивается ребенок, но на самом деле он скучал по Кэти. Теперь они вели долгие телефонные разговоры, обычно по вечерам, когда он возвращался с работы, а она заканчивала свои дела. Прежде он не любил высказываться, предпочитал слушать и наблюдать, но с Кэти у него не было проблем: она говорила за двоих. И чем больше они беседовали, тем откровеннее становился с ней Адам. Его поражало, насколько разные Кэти и Бекка. Бекка была сложной, часто непонятной, Кэти — простой и естественной. Если она что-то говорила, то говорила искренне. Если она была с ним не согласна, прямо заявляла об этом и отстаивала свое мнение. И Адаму это нравилось, потому что очень немногие осмеливались ему возражать. И он считал Кэти более равной себе, чем многих своих состоятельных друзей. Он звонил ей под разными предлогами, а на самом деле — чтобы слышать ее голос. В день визита к врачу Адам, заметив ее пикап на парковочной площадке у клиники, выскочил из машины, не дождавшись, пока Рис откроет дверцу. Она, как всегда, ждала у лифта, и тут же у него возникло желание обнять ее и прижать к груди. Кэти улыбнулась Адаму. Она как будто лучилась здоровьем и счастьем. Именно так, по его мнению, должна выглядеть беременная женщина. Он отдал бы все на свете, чтобы прильнуть к ее губам. Но стоит ли усложнять и без того сложную ситуацию? — Привет, пришелец, — сказала она, когда он подошел к ней, и встала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. Адаму стоило колоссальных усилий не повернуть голову так, чтобы поцелуй пришелся на губы. И опять словно какой-то электрический ток возник между ними. — Ты выглядишь фантастически, — произнес он. — Спасибо. Я чувствую себя прекрасно. Моя подруга Мисси завидует, потому что она все четыре свои беременности страдала недомоганиями. Двери лифта открылись. Адам положил руку ей на спину, чтобы подтолкнуть внутрь, и снова ощутил электрический ток. По тому, как участилось ее дыхание, как расширились глаза, он понял, что с Кэти произошло то же самое. Их немедленно провели в кабинет для осмотра. Через секунду появился доктор Мейер. — Как вы себя чувствуете? — спросил он Кэти. — Утренняя слабость беспокоит? — Нет. Я чувствую себя прекрасно. Правда, бывает, что устаю, но тогда я раньше ложусь в постель. Врач улыбнулся: — Это разумно. Вы принимаете витамины, которые я прописал? — Каждое утро. — Прекрасно. Он задал еще несколько вопросов, потом сказал: — Я должен осмотреть вас. И взглянул на Адама так, будто не был уверен, стоит ли тому оставаться в кабинете. Но Кэти улыбнулась: — Все в порядке. — Кажется, все идет хорошо, — заключил доктор Мейер после осмотра. — Давайте продолжим разговор в моем кабинете. Когда он вышел, Адам сказал: — Спасибо, что позволила мне остаться. — Готова поклясться, что, созерцая эту процедуру, ты радовался, что ты не женщина. — У нас, мужчин, тоже есть свои проблемы, — заметил он и, не желая вдаваться в подробности, добавил: — Я жду тебя в коридоре. Через несколько минут Кэти вышла, и они направились в кабинет доктора Мейера. — Есть у вас какие-то вопросы? — поинтересовался врач. — Мы читали кое-что об анализе ДНК, — начал Адам и попросил доктора высказать свое мнение о разных методах. Мейер заверил их, что лучший метод — амниосентезис. — У меня тоже есть вопрос, — заявила Кэти. — Мама говорила, что роды у нее оба раза протекали очень быстро. Я живу в двух часах езды отсюда. Если начнутся схватки, я могу не успеть и рожу в машине. — Я не знал, что вы живете так далеко, — заметил доктор Мейер. — Есть у вас лечащий врач, к которому вы могли бы обратиться у себя дома? — Я с двенадцати лет пользуюсь услугами доктора Хога. И он оба раза принимал роды у моей матери. — Я его знаю. Это очень компетентный специалист. Адаму не понравилась эта идея. — Разве не лучше ей наблюдаться у вас? — Поскольку беременность протекает без осложнений, у меня нет причин предполагать, что они возникнут в дальнейшем. Так почему бы Кэти не наблюдаться у своего лечащего врача? Уверен, он будет держать меня в курсе. Это означало, что Адаму придется ездить в Пекинс. — Ты расстроился? — спросила Кэти, когда они вышли из кабинета. — Не совсем. Но было бы хорошо, если бы ты сначала обсудила этот вопрос со мной. — Я бы так и сделала, но мама напомнила мне об этом только сегодня утром, перед самым отъездом. Мне нравится доктор Мейер, но, думаю, с доктором Хогом будет проще. Он знает меня с детства. Адам не стал спорить. Ездить ему неудобно, но не труднее, чем Кэти. А поскольку беременна она, к чему заставлять ее переносить дальнюю дорогу? И она действительно может не добраться до клиники. — Если тебе так лучше, я согласен. Она взяла его руку и пожала. И улыбнулась: — Спасибо, Адам. Его рука стала горячей в том месте, где ее касалась рука Кэти, и жар распространился по всему его телу. Адам хотел поцеловать ее. И он не сомневался, что она ощущает то же самое. Их тела стали сближаться, словно под действием магнита. Ее подбородок поднялся, его голова склонилась. И тут двери проклятого лифта открылись, из него начали выходить люди. Кэти резко отстранилась. Очарование исчезло. Адам выругался про себя и последовал за ней в лифт. Когда они вышли на улицу, небо было затянуто тучами. Где-то вдали гремел гром. — Кажется, начинается буря, — сказал он. — Я лучше поеду, — произнесла Кэти. — Хочу добраться домой до грозы. — Я думал, мы немного побудем вместе. — Мне действительно надо ехать. Рис открыл дверцу лимузина, но Адам жестом попросил его подождать и пошел за Кэти к ее пикапу: — Ты могла бы, по крайней мере, позволить мне угостить тебя ланчем. — Не стоит. — Кэти, что случилось? — Мне лучше уехать. — Почему? Она огляделась, будто боялась, что кто-нибудь услышит ее: — Ты едва не поцеловал меня и, если я задержусь, обязательно поцелуешь. — Это так страшно? — Да, потому что затем ты выдумаешь какую-нибудь глупую причину, почему мне надо поехать к тебе, и я не смогу отказаться. А через сорок секунд, после того, как мы окажемся у тебя, я лягу с тобой в постель. — Это так страшно? — повторил он. — Послушай, я не дурочка. Ты только что говорил, что не стоит все усложнять, а теперь искушаешь меня. Это некрасиво. Она права. Он ведет себя, словно безумный. Кэти нравится ему. Сильнее, чем какая-либо другая женщина. Может быть, даже сильнее, чем Бекка. Но у их отношений нет будущего. Если он позволит себе полюбить ее, ему будет гораздо хуже. Уж лучше потерять Кэти. Адам очень хотел, но не мог дать ей то, чего она хочет и заслуживает: мужчину, который любил бы ее и женился бы на ней. — Ты права. Извини. В небе сверкнула молния, потом прогремел гром. — Я поеду, — сказала Кэти. — Обязательно позвони мне, когда доберешься до дома. — Конечно. Кэти, поколебавшись, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Потом села в машину. Адам готов был поклясться, что видел у нее на глазах слезы. Глава 15 Вернувшись домой, Кэти сразу же позвонила доктору Хогу. Она была слишком взволнована, чтобы разговаривать с Адамом, поэтому отправила ему сообщение, где указала дату и время приема у врача. Ей стоило больших усилий не плакать по дороге домой. Как он смотрел на нее! На минуту она даже поверила, что Адам хочет ее. Они стали очень близки в последнее время, и Кэти надеялась, что он признает свою ошибку и скажет, что любит ее. Зачем она себя мучает? Даже если Адам любит ее, из этого ничего не выйдет. Хорошо хоть, что они с отцом ее ребенка (если это ее ребенок) будут добрыми друзьями. Кэти испытала некоторое облегчение, когда за неделю до визита к врачу Адам позвонил и сообщил, что должен лететь за границу. — Ничего страшного, — заверила его Кэти. — Раз надо, значит, надо. Кроме того, я только на третьем месяце. Не думаю, что врач скажет мне что-то важное. — Я собирался с ним познакомиться. — Познакомишься в следующий раз. Но и в следующий раз знакомство с доктором не состоялось. Накануне визита в клинику Адам подхватил грипп и слег с высокой температурой. — У тебя ужасный голос, — заметила Кэти. — И ужасное самочувствие, — откликнулся он хриплым шепотом. — Селия не позволяет мне вставать с постели и кормит куриным бульоном. — Она правильно делает. — Извини меня, Кэти, — прокаркал Адам. — За что? — Мне ужасно стыдно, что меня опять не будет рядом, когда ты пойдешь к врачу. Не говоря уже об анализе. Кэти устраивало, что он остался дома. Конечно, неприятно сдавать анализ одной, но еще менее приятно заразиться. — Это очень простая процедура, — успокоила она Адама. — Мне дадут наркоз, и я ничего не почувствую. Пойми, грипп мне сейчас ни к чему. Так что выздоравливай к следующему осмотру. Мать Кэти поехала с ней к врачу, потом в больницу — на анализ ДНК. Процедура действительно оказалась не такой сложной. Доктор Хог предупредил, что результаты будут через шесть-восемь недель. Похоже, ожидание будет гораздо мучительнее самой процедуры. В голосе Адама, когда Кэти позвонила ему, чтобы сообщить, что все прошло благополучно, послышалось облегчение: — Обещаю, ничто не помешает мне сопровождать тебя в следующий раз. Мать Кэти часто вспоминала, что ее беременность бывала заметна очень рано, так что Кэти не удивилась, когда однажды утром не смогла застегнуть джинсы. — Разве это плохо? — поинтересовался Адам, когда она пожаловалась ему. — И разве ты не говорила, что внешние проявления беременности тебя не волнуют? — Не волнуют, — подтвердила Кэти, — но я больше всего на свете ненавижу ходить по магазинам. Адам расхохотался и назвал ее уникальной. Стараясь оттянуть неизбежное, Кэти еще некоторое время носила свои джинсы, но когда не стала застегиваться и молния, а пуговицы на кофточке уже некуда было переставлять, мать повезла ее в магазин за новой одеждой. За неделю до очередного визита к врачу Кэти начало казаться, что она разрывается пополам. Она очень хотела увидеть Адама и очень боялась этого. Да, они теперь практически каждый день разговаривают по телефону, но встретиться с ним лицом к лицу… В пятницу, когда Кэти, закончив дела, легла подремать, ее разбудил голос матери: — Проснись, родная. У нас гости. Кэти села на постели и зевнула: — Какие гости? — Пойдем, сама увидишь. Она вскочила и подошла к окну. У дома стоял маленький спортивный автомобиль. Кто приехал? Затем Кэти увидела отца, стоящего у сарая с каким-то мужчиной, которого она с такого расстояния не узнала. Заинтригованная, Кэти быстро оделась и привела себя в порядок. Спустившись по лестнице, она заглянула в большую комнату. На диване стояла дорожная сумка. Может, какой-нибудь дальний родственник неожиданно решил нанести им визит? Выйдя во двор, она бросила взгляд на машину гостя. Номера техасские, но машина незнакомая и очень дорогая. Значит, это богатый родственник. Кэти направилась к сараю. Таинственный незнакомец, услышав ее шаги, обернулся. — Кэти, смотри, кто к нам приехал! — воскликнул отец. Сердце ее подпрыгнуло. — Привет, Кэти, — сказал Адам. Ее первым порывом было броситься в его объятия, но она сдержалась. Тем более что рядом стоял отец. — Что ты тут делаешь? Мы идем к врачу только в среду. — Я решил приехать заранее, чтобы на этот раз уж точно пойти с тобой. А твоя мама приглашала меня в любое время погостить у вас. — Ну хорошо. — Мистер Хантли глядел то на нее, то на Адама. Кэти видела, что отец не очень доволен приездом гостя, но старается этого не показать. — Пойду посмотрю, что там с обедом. Обед интересовал пожилого фермера только тогда, когда наступало время его съесть, и это был просто предлог оставить их вдвоем. Кэти была ему за это благодарна. Адам внимательно посмотрел на нее и протянул: — Ну, ты выглядишь… — Беременной? — договорила она. Он усмехнулся, и его усмешка была такой прекрасной, что у Кэти ослабли колени. Она скучала по улыбке Адама. Скучала по нему. — Я хотел сказать — замечательно. Беременность тебе явно идет. Она положила руку на свой округлившийся живот: — Доктор Хог уверяет, что у него никогда не было пациентки, которая бы так хорошо с этим справлялась. Если бы не мой большой живот и непреодолимое желание поспать после обеда, я бы и не догадывалась, что беременна. Адам взглянул на ее живот: — Можно, я коснусь? Этого-то она и боялась. Адам часто говорил, что ему не терпится дотронуться до ее живота и нащупать ребенка, но она прекрасно знала, что бывает, когда он к ней прикасается. Однако отказать ему Кэти не могла. Это было очень важно для него. — Конечно, — пролепетала она. Рука Адама была такой большой, что покрыла практически весь живот, а тепло его ладони проникло сквозь ткань и согрело ей кожу. — Ты чувствуешь, как ребенок шевелится? — спросил он. — Иногда возникает ощущение, будто кто-то машет крылышками. Но я читала, что это могут быть просто мышечные спазмы. Настоящих толчков я пока не чувствую. Ощущение мужской руки на ее животе согрело Кэти изнутри, а сила притяжения между ними приближалась к критическому значению. Если он сейчас же не отойдет, она совершит какую-нибудь глупость… — Я скучал по тебе, — признался Адам. Кэти не могла бы сопротивляться, даже если бы захотела. Она обняла его, спрятала лицо у него на груди и прошептала: — Я тоже. Это было и прекрасно, и страшно, потому что любовь разгоралась в ней с новой силой. Впрочем, она никогда и не угасала. Что, если ей не дано преодолеть это чувство? Колокол зазвонил к обеду, затем мама позвала их: — Вы, двое! Пора за стол! Кэти неохотно отпустила Адама и тут же решила, что, пока он здесь, ни объятий, ни прикосновений больше не будет. Он, похоже, может включать и выключать свои чувства, но для нее это невозможно. Происходило что-то странное. Раньше, когда Бекка привозила сюда Адама, все чувствовали себя неуютно, разговор не клеился. Может быть, потому, что самой Бекке было неприятно бывать в родном доме. Этим она словно перечеркивала свою новую жизнь с Адамом. А сейчас всем было весело, все искренне радовались обществу друг друга. После ужина отец повел Адама посмотреть конюшни, а Кэти с матерью уселись на пороге. — Не люблю признавать, что ошибалась, — начала миссис Хантли, — но ты была права насчет Адама. Он хороший человек. Вероятно, если бы твоя сестра чувствовала себя тут своей, он тоже стал бы своим. — Я отчаялась понять, почему Бекка поступала так, как поступала. Может быть, если бы она была жива, то постепенно изменилась бы. — Все может быть, — вздохнула мать. Некоторое время они сидели молча, потом мать заметила, как бы невзначай: — А ведь Адам за обедом не мог глаз от тебя отвести. От Кэти это тоже не укрылось. Как только их взгляды встречались, она чувствовала, как странная искра пробегает по ее нервам, а сердце на секунду замирает. И едва могла есть. — И что ты об этом думаешь? — спросила Кэти. Мать пожала плечами: — Мужчина так не смотрит на женщину, если она ему не нравится. — Мне этого мало. Я хочу все. Я этого достойна. А Адам… он, ну, недоступен. — Ситуации меняются. — Но не наша. Кэти хотелось продолжить беседу, но пришли Адам и ее отец, и разговор оборвался. Потом они все вместе сидели на пороге и смотрели на закат, пока часов в десять не стало прохладно. Родители расположились у телевизора. Мама сказала Кэти: — Почему бы тебе не устроить Адама в голубой комнате? — И, поймав удивленный взгляд дочери, добавила: — Она — лучшая из двух. К тому же рядом со спальней Кэти. И ванная общая. А зеленая комната расположена на другой стороне коридора. Уж не собирается ли мама свести их? Она хочет видеть Кэти счастливой, а вместо этого причиняет ей боль. — Сюда, — позвала она Адама и пошла по лестнице. Он подхватил свою сумку и направился за ней. Его тяжелая поступь, казалось, отдавалась в ее ступнях и возбуждала нервные окончания. Когда они оказались на верхней ступеньке, Сильвестр, выскочив из засады, попытался потереться о ее ноги. — Кровожадный кот, — бросил Адам. — Кровожадный?! — Он сделал со мной то же самое в мой прошлый приезд. Я едва не свалился с лестницы. — Когда он был совсем маленьким, лошадь стукнула его копытом. С тех пор он в основном сидит наверху и прячется. — И открывает двери, — добавил Адам с улыбкой. Кэти все поняла. Если бы Сильвестр не открыл дверь ее комнаты, Адам никогда бы не увидел ее обнаженной и, возможно, все пошло бы по-другому. Хотя вряд ли. При таком сексуальном влечении они неизбежно оказались бы в постели. — Ну, вот, — сказала Кэти, заходя в комнату. — Это не «Ритц», но белье свежее, а в ванной есть чистые полотенца. Дверь за ее спиной захлопнулась. Она обернулась и увидела, что Адам стоит, прислонившись к двери, и смотрит на нее так, словно хочет проглотить. «О Боже, дай мне сил!» — Не смотри на меня так, — пробормотала Кэти. — Как — так? — Будто я лучшее блюдо твоего меню. Я не могу, Адам. Не могла, но хотела. Хотела просунуть руки под его рубашку, положить их на его широкую, мускулистую грудь, кожей почувствовать его кожу. Адам шагнул к ней, и ее сердце бешено забилось. — Я просто хотел спросить, могу ли я потрогать ребенка. Больше ничего. Как только его рука дотронется до ее живота, она не сможет сопротивляться, потому что хочет его всем своим существом. — Может быть, завтра, — ответила она. — Сейчас я хочу лечь спать. — Еще только десять часов. — Но я встаю в пять. — А как насчет прощального поцелуя? — Не стоит. — Почему? Она спросила, теряя последние силы: — Адам, чего ты добиваешься? Он пожал плечами: — Тебя. Разве не так было раньше? Он хотел ее… до определенного момента. А она хотела навсегда. — Мне этого мало, — заявила Кэти. Он нахмурился: — Ты хочешь большего? — Я достойна большего. — Это верно. Я веду себя как эгоист. Извини. Я больше не буду. — Тебе нужно что-нибудь, прежде чем я лягу? Адам покачал головой. Но когда она шла мимо него к двери, он схватил ее за руку и привлек к себе. И Кэти не сдержалась. Она обняла его. — Хотел бы я быть тем, кто нужен тебе, — прошептал Адам. Кэти только кивнула, потому что, начни она говорить, непременно стала бы всхлипывать. К чему? * * * Адам считал, что, раз уж он появился в этом доме, будет только честно, если он разделит с хозяевами их работу. Поэтому, когда Гейб Хантли пригласил его поехать с ним на дальнее пастбище, где надо было починить забор, Адам согласился. Это была утомительная тяжелая работа, но размяться на свежем воздухе вместо того, чтобы сидеть скрючившись за письменным столом, было приятно. Они успели заменить несколько столбов, когда мать Кэти привезла ланч: сэндвичи с мясом, блюдо картошки и содовую, Адам так проголодался, что проглотил свою порцию в один миг. — Вас что, не кормят там, в Эль-Пасо? — лукаво усмехаясь, поинтересовался Гейб. — Сидя за столом, такой аппетит не нагуляешь, — ответил Адам. — Ну, тут вам аппетит обеспечен. Сидеть за столом целый день… — Гейб покачал головой. — Я люблю свежий воздух. — Вы никогда не хотели заняться чем-нибудь еще? — Нет. Я знаю каждую пядь этой земли. Я в нее врос. — Здесь действительно красиво. Гейб показал на восток: — Видите, там, за заборами? Десять акров плодородной земли. Одно из красивейших мест в округе. Раньше там была коневодческая ферма, но прошлой осенью хозяин разорился, и все пошло прахом. — Странно, что никто не купил эту землю. — Времена теперь тяжелые. Я подумывал расширить пастбища, но при нынешнем положении дел риск слишком велик. А вообще, это прекрасное место для молодой пары. Построить дом, создать семью… Может, завести парочку лошадей. Адам невольно подумал, что Гейб имеет в виду Кэти. Может быть, она с кем-то встречается? Нет. Она бы сказала ему. Но Кэти не может всю жизнь провести в одиночестве. Она обязательно найдет хорошего мужчину. Такого, который захочет дать ей все, что сможет. Она того стоит. — Как я понимаю, вы скоро узнаете результат анализа ДНК, — продолжал Гейб. — Что вы будете делать, если это ребенок Кэти? Вопрос заставил Адама напрячься. До сих пор все избегали говорить о его отношениях с Кэти, но рано или поздно эта тема должна была всплыть. — Уверяю вас, я собираюсь заботиться о ней и о ребенке. Они никогда не будут ни в чем нуждаться. — Вы полюбили одну из моих дочерей. Ничего нет странного в том, что вы полюбите и другую. Полюбите?! Он думает, что Адам собирается жениться на Кэти? — Кэти и я… У нас не такие отношения. — Поэтому вы каждый вечер часами беседуете по телефону? — Гейб… — И вы не можете насмотреться на нее? — При всем моем уважении к Кэти и к вам, сэр, я вообще не собираюсь жениться. — Вы что-то имеете против брака? С Беккой вам наверняка было трудно, но…. — Бекка была хорошей женой. И в тот день, когда я похоронил ее, я поклялся, что никогда больше не женюсь. Гейб отпил глоток содовой, потом сказал: — Значит, вы хотите жить в одиночестве до конца своих дней? Жалкое существование, знаете ли. — Я не так смотрю на эти вещи. Гейб пожал плечами, как будто это не его дело. — Ну, давайте работать. Нам еще многое надо сделать до ужина. Зря родители Кэти считают, что он готов взять их дочь на руки и нести в райские кущи. Им придется привыкнуть к мысли, что они с Кэти будут только добрыми друзьями. Глава 16 Кэти так устала к трем часам дня, что ей пришлось лечь. Когда ее разбудил шум воды в ванной, было почти шесть. Папа, наверное, здорово загонял Адама, если тот принимает душ. Неожиданно она ощутила легкий толчок. Неужели это ребенок? Может, легкие «помахивания крылышками» были-таки движениями ребенка? Горя от возбуждения, Кэти подняла рубашку, чтобы видеть живот. Через пару секунд последовал новый толчок — настолько сильный, что она увидела движение. Адам должен посмотреть на это. — Адам! — крикнула Кэти. — Иди сюда! Скорее! Через несколько секунд дверь, ведущая в ванную, открылась и появился Адам, на ходу заматывая полотенце вокруг бедер. Увидев, что Кэти лежит на спине, он так испугался, что побледнел как мел: — Что случилось? — Ничего. Иди сюда скорее. Ребенок толкается. Он опустился на край кровати: — Ты уверена? — Смотри сам. Вот здесь. Им пришлось немного подождать, затем последовало быстрое «тук-тук». — Ты видел? Адам засмеялся: — Вот это здорово! Можно, я дотронусь? Кэти кивнула, и он очень осторожно положил руку ей на живот. Рука была теплая и еще влажная после душа. И опять ребенок толкнулся, как бы говоря: «Эй, вы там, снаружи!» В ту секунду, когда Кэти почувствовала, как шевелится кроха, она полюбила его. И взмолилась, чтобы это был ее ребенок. — Как ты это ощущаешь? — поинтересовался Адам. — Как будто кто-то толкает меня изнутри. Надо бы позвать маму, чтобы она тоже порадовалась. — Ее нет дома. Они с мистером Хантли уехали в город, смотреть какой-то фильм, и вернутся поздно. Родители редко ходили в кино. Так что, вполне вероятно, они просто хотели оставить Адама и Кэти вдвоем. — Он больше не шевелится, — разочарованно заметил Адам, не снимая, однако, руки с ее живота. Они начали осознавать тот факт, что Кэти лежит на кровати в трусиках и рубашке, а на нем только банное полотенце. Кэти охватил жар, а сердце забилось в два раза быстрее. Она так и не поняла, какая сила вдруг овладела ею, и положила руку ему на колено. — Это не лучшая идея. — Его глаза потемнели. Вероятно, нет. Кэти понимала, что совершает ошибку, что потом ей будет мучительно больно, но желание было столь сильным, что она просто не могла думать о последствиях. — Ты посылаешь смешанные сигналы, — пробормотал он хрипло. — Тогда позволь мне внести стопроцентную ясность, — ответила она, и ее рука скользнула под полотенце Адама. — Кэти, остановись, — простонал он. — Не могу. Я хочу тебя, Адам. Пусть только на пару ночей. Он наклонился и поцеловал ее. И целовал, целовал… Она никогда еще не была так сексуальна и так прекрасна. И акт любви был медленным и нежным… Потом они лежали рядом, обняв друг друга, и разговаривали. О его работе, о ребенке, о ферме — о чем угодно, только не об их отношениях. Около десяти часов вечера Кэти накинула халат и отправилась в кухню, приготовить что-нибудь поесть, а Адам стал просматривать сообщения в своем телефоне. Когда она вернулась с полной тарелкой, он уже был одет и бросал вещи в дорожную сумку. — Ты уезжаешь? — удивилась она. — Извини, я получил сообщение. На одном из наших предприятий произошел взрыв. У нее перехватило дыхание. — Насколько это серьезно? — Очень серьезно. Двенадцать пострадавших. Ожоги второй и третьей степени. — Ох, Адам, мне так жаль! — С тех пор как я возглавил компанию, безопасность была моим главным приоритетом. Пострадавшие рабочие — это плохая пресса и расследование. — Это грозит вам тяжелыми последствиями? Он кивнул: — Возможно, очень тяжелыми. Но прежде всего я должен проследить, чтобы о пострадавших позаботились. — Из-за чего произошел взрыв? — Пока неясно. — Адам сел на край кровати и принялся натягивать сапоги. — Пожар еще не потушен. По словам Джордана, они закончили профилактические работы, стали запускать линию, и вдруг что-то взорвалось. Как это могло произойти, непонятно. — Он встал и взял сумку. — Кэти, я сделаю все возможное, чтобы вернуться к осмотру, но не уверен, что успею. — Адам, пожалуйста, не беспокойся. В следующий раз… — Мы говорим так уже два месяца. Я хочу быть с тобой у врача. Она улыбнулась: — Я знаю. И не обижаюсь. Он выронил сумку, обнял Кэти и поцеловал так, что ее голова затуманилась от блаженства. — Спасибо. Ты все понимаешь, — прошептал он. — Так всегда бывает, когда любишь кого-то, — выпалила Кэти. Только увидев потрясенное лицо Адама, она поняла смысл своих слов. А он явно растерялся. Кэти протянула руку: — Что бы ты сейчас ни сказал, будет только хуже. Пожалуйста, давай сделаем вид, что ничего не было. Если она и лелеяла надежду на признание Адама, что их чувства взаимны, его явное облегчение эту надежду убило. — Я должен идти. — Так иди. — Кэти заставила себя улыбнуться. — Мы поговорим позже, — Адам еще раз быстро поцеловал ее и подхватил сумку. «Нет, мы не будем говорить об этом», — думала она, прислушиваясь к его шагам на лестнице. Кэти подавила желание посмотреть, как он уезжает. Слишком тяжело, слишком символично. Их отношения закончены. Не только секс, но и дружба. И как раз тогда, когда она стала мечтать, что он всегда будет рядом, хотя бы ради ребенка. Да, она потеряла не только любовника, но и друга. Адама не переставал удивлять тот факт, что, если его компания делала что-то позитивное, например осваивала инновационные технологии, ей посвящалась скромная заметка на двенадцатой странице деловой газеты. Но если происходило что-то плохое, например авария с несколькими пострадавшими, и управление безопасности труда начинало расследование, об этом писали на первых полосах всех газет, а его лично журналисты караулили и у офиса, и у дома. Шесть из двенадцати пострадавших уже подали на них в суд. Совет директоров согласился, по рекомендации юристов, на выплату компенсаций. Это означало серьезные финансовые потери, однако Адам считал, что все справедливо, и благодарил Бога, что никто не погиб и не остался инвалидом. В понедельник вечером он собрал всех на экстренное совещание. Если будет установлено, что взрыв произошел по халатности работников, компании придется заплатить огромные штрафы. Джордан был полностью уверен в своих людях и не мог представить себе, что они в чем-либо виноваты. — Мой персонал работает с полной отдачей, — заявил он. — Большинству я доверил бы собственную жизнь. Не говоря уже о том, что вся аппаратура только что была проверена самым тщательным образом. Это какая-то бессмыслица. — Кое-что кажется мне подозрительным, — заметил Наган. Он сидел в кресле напротив Адама, и вид у него был озабоченный. — Ты считаешь, что это подстроено? — спросил Адам. — Я хочу сказать, что нельзя исключать ничего. Но сделал это кто-то из своих. Джордан сердито посмотрел на брата. — Невозможно. Мои люди — честные. — Тогда кто? — задал вопрос Натан. Джордан уставился на него гак, будто хотел стукнуть: — Не мои люди. Адаму неприятно было думать, что вина лежит на ком-то из его служащих, но надо во всем разобраться до конца. — Мне кажется, мы должны провести собственное расследование, — предложил он. — Придется делать это очень аккуратно, — заметил Эмилио. — Предположим, это саботаж, и устроил его кто-то из работников. Если этот кто-то узнает, что мы ведем расследование, улики тут же исчезнут. А если он будет считать, что все сошло ему с рук, то потеряет осторожность. — Натан, — сказал Адам, — я хочу, чтобы ты взял это на себя. Кстати, сколько бы ни длилось расследование, я не уйду с поста президента компании, пока оно не завершится. — А как проходит беременность Кэти? — спросил Натан. — Прекрасно. Вообще говоря, я должен сегодня вечером вернуться в Пекинс. Завтра Кэти идет к врачу. Плановый осмотр. — Подожди, — бросил Джордан. — Ты хочешь уехать из города? После всего, что случилось? — Я уеду на день или два. — А если ты будешь нужен здесь? Реакция Джордана была вполне понятна. Еще полгода назад Адаму не пришло бы в голову уехать во время кризисной ситуации. Но его приоритеты изменились. Да вся его жизнь изменилась. И винить в этом надо Кэти и ее семейство. Или благодарить? Адам постоянно вспоминал слова Гейба. Жизнь в одиночестве — жалкое существование. И он действительно три года вел жалкое существование. Он забыл, что значит быть счастливым, смотреть в будущее. Пока не связался с Кэти. — Мы справимся, — заверил Эмилио, сердито посмотрев на Джордана. — Можете вы, двое, дать нам с Адамом пару минут? Натан и Джордан вышли. Эмилио присел на угол стола: — В чем дело? — Что ты имеешь в виду? — Джордан прав. Ты прежде не уезжал в таких ситуациях. Все равно Эмилио рано или поздно узнает. Так лучше сказать ему сейчас. — Кое-что произошло, когда я был в Пекинсе. Кое-что… неожиданное. Когда я узнал о взрыве, то сказал Кэти, что должен уехать и, вероятно, не смогу пойти с ней к врачу. Эмилио усмехнулся: — Она уже дважды посещала врача без тебя. — Я в курсе. Знаешь, что она сказала? — Наверное, ничего хорошего, раз ты мчишься туда. — Она сказала, что все в порядке. Что это не последний осмотр. А когда я поблагодарил ее за то, что она все понимает, Кэти заявила, что так всегда бывает, когда любишь. Брови Эмилио взлетели вверх. — Она призналась, что любит тебя? Адам засмеялся: — Знаешь, это у нее случайно вырвалось. Когда я оправился от изумления, моей первой мыслью было сказать ей, что я тоже ее люблю. — И ты сказал? — У меня не было возможности. Она страшно смутилась и попросила меня все забыть. А я торопился, и мне показалось, что нехорошо признаться ей в любви и тут же бросить. — Значит, ты ей скажешь, когда приедешь туда? — Знаешь, я решил, что после того, через что я заставил ее пройти, сказать недостаточно. Надо показать. Адам достал из ящика стола футляр и протянул Эмилио. Тот засмеялся: — Это то, о чем я думаю, или нет? — Он открыл футляр и присвистнул. — Я думал, ты никогда больше не женишься, не захочешь хоронить еще одну жену. — Мне было тяжело не потому, что я потерял Бекку. Это было раскаяние. Я слишком долго делал вид, что у нас нет проблем. Почти с самого начала. — Тогда зачем было хотеть детей? — Мне казалось, ребенок сблизит нас. Но, честно говоря, все стало бы еще хуже. Мы с Беккой не были по-настоящему счастливы. Если бы она не заболела, мы бы, скорее всего, развелись. Селия была права. Бекка не была для него родной душой. Она не была его любовью на всю жизнь и наверняка чувствовала это. — Всегда трудно признавать ошибки, — заметил Эмилио. — С Кэти все по-другому. Она не похожа ни на кого. Ее совершенно не волнуют мои деньги. И если она считает, что я веду себя как осел, то не стесняется сказать об этом. Она обладает всем, что я хотел бы видеть в своей жене, всем, что мне нужно. Я не могу представить себе жизнь без нее. — Тогда что ты делаешь здесь? — поинтересовался Эмилио и отдал Адаму футляр с кольцом. — Сейчас только три часа. — Тебе предстоит дальняя дорога. А мы справимся и без тебя. Ему не пришлось повторять дважды. Они не ждали гостей, поэтому Кэти удивилась, когда, подъехав к дому, увидела во дворе чужую машину. Сначала она подумала, что приехал Адам. Но Адам ездит в красной спортивной машине, а это темный седан. Может быть, у них все-таки появился богатый дядя? Кэти оставила свою машину у сарая и направилась к дому. В кармане брюк у нее лежало письмо, которое могло изменить всю ее жизнь. Она вошла в кухню, и у нее потекли слюнки от аромата жарящегося цыпленка. — Пахнет чудесно, Элви. — Тот мужчина здесь, — прошептала девушка. — Какой мужчина? Элви кивнула на живот Кэти: — Отец ребенка. Адам здесь? Элви, наверное, ошибается. Кэти прошла через кухню в большую комнату. Рядом с ее родителями действительно сидел Адам. Увидев его, она поняла, как глупо было думать, что их дружба окончена. Уперев руки в бока, Кэти спросила: — Адам, сколько у тебя машин? Он улыбнулся, потом повернулся к ее родителям: — Я думаю, все в порядке. Все трое встали, и отец пожал Адаму руку. Почему? — Что происходит? Кэти была очень удивлена. — Поедем, покатаемся, — предложил Адам. — Зачем? — Нам надо поговорить. — Но пора ужинать. — Мы ненадолго. Наверное, он хочет сказать что-то очень неприятное, раз увозит ее из дома. — Куда мы едем? — Недалеко. Он подошел к Кэти, взял за руку и повел к входной двери. Она оглянулась, посмотрела на родителей, но разве по их лицам можно что-нибудь понять? Адам усадил Кэти в машину, сел на место водителя и завел мотор. — Пристегнись. — Сколько все-таки у тебя машин? — спросила девушка, когда они выехали на шоссе. — Только три. Они проехали около полумили, потом Адам резко свернул с шоссе на дорогу к заброшенной коневодческой ферме. — Зачем мы туда едем? — Скоро узнаешь. Конюшни требовали ремонта, газоны заросли травой, но когда-то тут было очень хорошо. И может быть, в будущем будет опять. Ее отец подумывал купить эту землю, но отказался от этой мысли. У Кэти возникала та же идея, но ее не прельщала перспектива жить одной. Адам остановил машину у конюшни и вышел. Солнце уже склонилось к закату. — Тебе не холодно? — спросил он. Кэти покачала головой. Он опять взял ее за руку и медленно повел вдоль конюшен. — Ты останешься до завтра, до поездки к врачу? — поинтересовалась она. Этот вопрос, похоже, удивил его. — Конечно. Я для этого и приехал. Тебе тут нравится? — Прекрасное место для небольшой коневодческой фермы. — Что бы ты сказала, если бы я сообщил тебе, что купил эту землю? Кэти резко остановилась: — Что? Зачем? Он усмехнулся: — Чтобы построить дом. И может быть, новые конюшни. — Ты это серьезно? — Вполне. Ну, если ребенок ее и он будет часто его навещать, ему, конечно, нужно пристанище поблизости. Они медленно шли вдоль загона. — Мне кажется, это хорошее вложение денег, — нерешительно проговорила Кэти. — Значит, ты согласна тут поселиться? Поселиться? Адам собирается построить дом для нее? Может быть, он знает что-то, чего не знает она? Может быть, ему тоже пришло письмо из лаборатории и он вскрыл его? Но ведь они условились, что прочитают вместе. — Адам, что происходит? Они остановились под яблоней, которая, возможно, была старше дома. — Тут хорошо, — вздохнул Адам. — Я хочу кое-что сказать тебе, Кэти. Ее горло сжалось, руки вспотели. Она ожидала худшего. — Расследование инцидента идет полным ходом. Как только оно закончится, я уйду из «Вестерн ойл». От удивления Кэти онемела. А потом произнесла непривычно высоким голосом: — Уйдешь? Навсегда? — Я останусь в правлении компании, но пост президента оставлю. — Почему? — Пора. Я хочу видеть, как растет мой ребенок. — Это замечательно… — Она пыталась понять, что это означает для нее, если вообще что-нибудь означает. — Ты помнишь, как сказала, что любишь меня? Она покраснела от стыда: — Мы же договорились не вспоминать об этом. — Я ни о чем не договаривался. Он явно не хотел оставлять эту тему. Явно желал ее помучить. — Ну, и что из этого? — Признаюсь, я был немного удивлен… — Ты был не просто удивлен. С моей стороны нехорошо говорить тебе такие вещи. — Ты позволишь мне закончить? — улыбнулся Адам. — Я вынужден был уехать немедленно, но, если бы у меня было больше времени, я признался бы, что тоже тебя люблю. Ты не хочешь ничего ответить? — спросил он. — Я… Я не знаю, что отвечать. — Например, что ты любишь меня. Кэти опустила глаза: — Ты это уже знаешь. — Ты нужна мне, Кэти. Сейчас нужна. А что будет через месяц? Адам не хочет жениться, а ей не нужно ничего другого. Он опустился на одно колено, Кэти увидела, что он держит что-то в руке. — Что ты делаешь? — То, что должен был сделать давным-давно. — Адам разжал руку. На его ладони лежал маленький бархатный футляр. Кэти не сразу поняла, что происходит. А когда поняла, задрожала так, что у нее подогнулись колени. Адам открыл футляр и показал ей чудесное кольцо с бриллиантом: — Кэти, выходи за меня замуж. — Ты серьезно? — Никогда в жизни я не был так серьезен. — Но… Бекка… — Ее больше нет. Я любил ее, но она не была мне нужна так, как нужна ты. Мы с тобой родственные души. Я не хочу больше жить ни дня, ни минуты, если не буду знать, что ты станешь моей навсегда. Она много раз представляла себе этот момент, но никакие фантазии не могли сравниться с реальностью. Кэти бросилась в его объятия, и они оба упали на траву. Адам рассмеялся: — Могу ли я считать это согласием? — Несомненно, — ответила Кэти и поцеловала его, все еще не веря, что это не сон. Он достал кольцо из футляра и надел ей на палец. — Как ты угадал размер? — Я не угадывал. Мне сказала твоя мама. — Когда? — В воскресенье утром. Кэти охнула: — Так она знала об этом с воскресенья?! — Я не объяснил ей, почему задаю такой вопрос, но, думаю, она догадалась. И вдруг Кэти поняла, почему Адам сидел с ее родителями, когда она вошла, и почему отец качал головой. — О господи! Ты что, спрашивал разрешения у моих родителей? — Я решил, что им это будет приятно. В прошлый раз я не догадался это сделать. Мне кажется, они этого достойны. Кэти обняла его за шею, так что ребенок оказался между ними. И тут вспомнила о письме, которое лежало в кармане. Они теперь вместе, и не важно, чьего ребенка она носит. Но Адам имеет право знать правду. — Я должна тебе что-то показать. — Она вынула письмо из кармана. — Это пришло с сегодняшней почтой. — Результат анализа ДНК? — Адам взял конверт, посмотрел на него, потом поднял глаза на нее: — Это не важно. Какая разница, чьи в нем гены? В любом случае это наш ребенок, твой и мой. И в любом случае это чудо. Так что, если только ты сама не хочешь знать… — Не хочу, — заявила Кэти. Адам, улыбаясь, разорвал письмо пополам, потом на четыре части, потом на восемь, потом на мелкие кусочки. И подбросил их в воздух. Кэти все же спрашивала себя: не захочется ли ей когда-нибудь узнать правду? Но весной, когда Аманда Ребекка Блер появилась на свет и Кэти впервые взяла на руки свою дочь, она поняла, что это не имеет никакого значения. КОНЕЦ Внимание! Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам