К чему лишние слова?

Аннотация

Иногда судьба наносит столько жестоких ударов, что жизнь теряет почти всякий смысл. У врача Пита Моргана все перевернулось с ног на голову буквально в одну минуту. И если бы не встреча с доброй, очаровательной и такой немыслимо сексуальной Мэгги Холм, вряд ли ему удалось бы обрести счастье.

Глава первая Услышав, что внизу хлопнула дверца машины, Пит Морган подкатил свою инвалидную коляску к окну, но во дворе уже никого не было – человек успел войти в дом. Впрочем, какая разница? Он никого не ждет в гости. Цветы и открытки с выражением поддержки перестали приходить через несколько дней после его выписки из больницы. Да и не нужна ему эта глупая жалость! Устав от бесконечных сочувствующих взглядов, он начал избегать коллег и знакомых. Хватило трех-четырех недель, чтобы люди поняли – их тут не ждут. Теперь его дни проходили в одиночестве. Вот и замечательно! Ярко светило солнце, ветер раскачивал верхушки деревьев... Глядя в окно, Пит пытался вспомнить, когда он последний раз выходил на улицу. Иногда его охватывало жгучее желание выбраться из четырех стен, ощутить, как жгут спину солнечные лучи, как летят в лицо соленые морские брызги. Водные лыжи, велосипед, альпинизм... Когда-то он жил по-настоящему! Те дни миновали навсегда. Задумавшись, он не заметил, сколько прошло времени – пять минут или час. – Пит! Он не стал поворачиваться. С него довольно советов и утешений! Никто не в силах ему помочь. – Что, мама? – Мы с папой хотели бы с тобой поговорить. Оглянувшись через плечо, Пит увидел, что отец стоит рядом с матерью. Раньше отец подавлял его своими размерами и своей физической мощью. Пожалуй, даже внушал страх. Но и это тоже осталось позади. – Боюсь, вам следует обратиться к моему секретарю и записаться на прием. У меня нет ни одной свободной секунды. Гневный взгляд отца доставил ему огромное удовлетворение. – Попрошу без кривляния, – загремел тот. – Сейчас же извинись перед матерью. – Иначе что? Ты меня накажешь? Лишишь водительских прав на вождение инвалидной коляской? – Ты ведешь себя отвратительно. – На лбу отца вздулась жилка. – Вместо того чтобы заниматься лечебной физкультурой, ты погряз в жалости к себе. – Если хочешь, чтобы я тут жил, привыкай. Ничего уже не изменится. – Пит бросил на стол медицинский журнал, который держал до этого в руках, и вновь отвернулся к окну. – Может, мне так нравится. И никто не в состоянии заставить меня что-либо делать. – Ерунда! – вмешалась мать. – Ты же врач. И прекрасно понимаешь, что после болезни требуется реабилитационный период. Тебе необходимо бороться за жизнь, за счастье, наконец. Иначе никогда не поправишься. – А вам никогда не проходило в голову, что, вполне вероятно, я в любом случае уже никогда не поправлюсь полностью? – Морганы всегда были бойцами, – изрек отец. Ему легко говорить! Нельзя ноге приказать стать как новенькой. – Ты научишься ходить снова. Хватить хандрить и бесцельно пялиться в окно. Сегодня же приступай к занятиям! Боковым зрением Пит заметил, как мать встала сзади, подняла руку, будто собиралась коснуться его плеча, и тут же опустила. В их семье не принято обниматься и целоваться. Нежности не приветствуются. – Пит, – робко начала она, но отец тут же ее перебил: – Мы теряем время. Пошли. На мгновение Питу показалось, что мать впервые ослушается своего мужа и повелителя, но, видимо, многолетняя привычка взяла свое. По звуку шагов за спиной стало ясно, что разговор окончен. – Вообразим, что я никогда не буду больше ходить, – громко произнес он, обращаясь к самому себе. – Ну и что? У каждого своя судьба. – Вообразим, что ты перестанешь капризничать, как ребенок, и попробуешь начать новую жизнь. Обнаружив, что он не один в комнате, Пит резко повернулся: – Прошу прощения? Гостья стояла к нему спиной. Изящная фигурка, затянутая в голубые джинсы и красную кофточку. – Ух ты, столько книг! Неужели все их читал? Она вытащила с полки потрепанного «Хоббита», провела пальцем по кожаному переплету. Одна из его любимых книг. Пожалуй, он в состоянии цитировать ее с любого места. – Мне нравится запах книг, – продолжила говорить незнакомка. – Напоминает о выходных в доме дедушки. У него тоже было их много. Хотя меньше чем здесь. Пит подъехал поближе. Облик девушки показался ему знакомым, хотя лица и не было видно. – Ты кто? Она аккуратно поставила книгу на полку. – Учитывая недавнее представление, разыгранное тобой для родителей, смею сказать – я твой кошмар. Причем наихудший. Когда она повернулась к нему лицом, Пит напомнил себе о необходимости дышать. Кошмар? Скорее персонаж сладких грез. Завитки коротких темных волос обрамляют прелестное личико. Прелестное? Боже правый, откуда он взял это дурацкое словцо? Око не из его лексикона. А девочка ничего! И дерзости ей не занимать. Она кажется очень знакомой! – Я тебя знаю? – Хочу заметить, злиться на родителей – далеко не самое конструктивное решение. Лучше обратить энергию на реабилитацию организма. Он поморщился. – Ты что, психоаналитик? – Что ты, нет, – засмеялась она. – Я буду учить тебя, как пользоваться твоим новым коленом. Я Мэгги Холм, физиотерапевт. Торопливо шагая за своим новым пациентом, Мэгги удивляясь скорости его передвижения. Если ему захочется от нее удрать, то она вряд ли его догонит. Но как сильно он изменился за последнее время! Когда-то, встречаясь с ним в кафе за ленчем, она восторгалась совершенством его фигуры. Он был из тех, кого называют качком. Тогда он постоянно улыбался. Милый и приятный человек. Сейчас улыбки нет и в помине. Повстречай она его на улице, вряд ли узнала бы. Впрочем, он тоже ее не узнал. И немудрено, раньше она была толстушкой, а сейчас сумела набрать почти идеальную форму. Пришлось, конечно, изрядно потрудиться и попотеть, но игра стоила свеч. Так что они оба изменились. Нельзя сказать, что его изменения – к лучшему. Неряшливая одежда, взлохмаченные отросшие волосы. Аура доброжелательности, постоянно окружавшая его, исчезла. По лбу пролегли морщины, отчего он казался теперь куда старше своего тридцати одного года. Если она похудела, то он осунулся, а его мышцы сдулись. Какой удар по самолюбию! Страшно подумать, как пассивный образ жизни отразился на его ногах. А кроме того, с таким настроением о выздоровлении и мечтать не приходится. Он только гробит сам себя. Необходимо придумать ему какую-нибудь мотивацию. Ему нужен стимул, который заставил бы его взяться за свое здоровье. Но пока ничего, кроме хорошего кнута, в голову Мэгги не приходило. Неожиданно он обернулся. – Ты все еще здесь? – Извини, а ты хотел бы, чтобы я ушла? – улыбнувшись, откликнулась она. – А я-то, глупая, считала, что ты устроил мне экскурсию по дому. – Слушай, я понимаю, что у тебя работа, но поверь... ты даром теряешь здесь время. – Не могу с тобой согласиться, – решительно возразила девушка. – Неужели? – Брови Пита взлетели вверх, и в глазах промелькнуло выражение, напомнившее Мэгги ее прежнего знакомого. Фу! Можно сказать, от сердца немного отлегло. Значит, этот замечательный парень еще не полностью исчез. Надо только вытащить его наружу, направив злость в нужное русло. Мэгги фыркнула. Похоже на психоаналитика, да? Пусть она будет похожа на кого угодно, главное – наладить контакт с разуверившимся в жизни пациентом. – Да. Я собираюсь заставить тебя оторвать упрямую задницу от кресла. Но без твоей помощи мне не справиться. Он нервно сжал зубы. – А если предположить, что я не хочу ходить? Тогда что? – Меня подобные заявления больных никогда не останавливали. Не понимаю, почему это должно случиться на этот раз. Пит молча развернулся и поехал дальше по коридору. Мэгги отправилась за ним. – Я изучила твою медицинскую карту. Полная замена колена. Удалена кость, отчего одна нога стала короче другой. К тому же пострадали нервные волокна. Радости, конечно, никакой, но бывает и похуже. У меня лечилась шестидесятилетняя женщина с двумя протезами коленей. Кряхтела, охала, но тренировалась. Неужели ты слабее шестидесятилетней женщины? Его спина выпрямилась. – Не говори глупостей! Я знаю все эти врачебные хитрости. Разве дело в слабости? Что бы я сейчас ни делал, мне все равно не удастся работать ногой, как раньше. – Ты прав – не удастся. Во вскинутых на нее глазах – удивление. – Не понял... – А что ты не понял? Думал, я стану лгать, обещая полное излечение? Скажу без ложной скромности: я хороший специалист, но не всесильный бог. И потом, в таких случаях очень многое, если не все, зависит от самого больного. А е таким упадочническим настроением, как у тебя, многого не добьешься. Оп резко свернул в открытую дверь направо. Она едва успела вбежать за ним следом. Еще бы немного, и дверь захлопнулась бы перед ее носом. Наверняка именно это он и хотел сделать! Ничего себе! Гостиная больше, чем вся ее квартира! А возможно, даже больше, чем весь первый этаж в доме ее родителей. Пушистые восточные ковры, полированное дерево, тяжелые занавеси на окнах... Пышность и самодовольство! Она заглянула в соседнюю спальню. Те же безобразные шторы. Из-за них в комнате темно, как в склепе. Вся мебель антикварная, за исключением больничной кровати, торчащей тут совершенно неуместно. С перекладиной, с помощью которой больные, подтягиваясь, садятся и встают. Какого черта здесь оказалась эта кровать? – с недовольством подумала девушка. Может, ноги у Пита и ослабли, но это не причина, почему ему нельзя на них опираться. Мэгги обернулась и увидела, что мужчина внимательно смотрит на нее. – Можно я войду? – она указала на спальню. – Что толку спрашивать? Неужели ты послушаешься, если я и попытаюсь тебя остановить? – Можешь попробовать. Но учти, я очень упрямая. Он пожал плечами. – Не понимаю, что ты там надеешься отыскать. Она и сама не знала. Но попытка не пытка! На редкость безликая комната. Напоминает номер в гостинице. Наглядное доказательство унылого состояния его души. Не чувствуя интереса к жизни, он и к окружающим вещам относится столь же безразлично. Потом Мэгги заглянула в ванную. Все удобства для инвалида. Можно подумать, что тут проживает паралитик или человек с ампутированными ногами. Пытаясь облегчить жизнь сыну, родители начисто лишили его стимула к борьбе. Частый случай. Многие родители портят жизнь своим детям из самых лучших побуждений. Взять к примеру недавнее отношение ее собственных родителей к их не в меру растолстевшей дочери. Неодобрительные взоры в ответ на ее просьбы о добавке. Давая ей порции, вполовину меньше тех, что позволяла себе ее худенькая старшая сестра, они потом удивлялись, почему она прокрадывается по ночам на кухню и ела все подряд. Тяжело приходилось ей и в школе: мама ей давала с собой сплошные овощи и бутылку воды, в то время как другие дети наворачивали бутерброды с арахисовым маслом и чипсы. И, разумеется, чуть ли не каждый норовил посмеяться над ней! Но самым унизительным были лагеря для детей с избыточным весом, куда ее регулярно отправляли летом. Как боялась она конца учебного года, заранее страдая из-за того, что ей предстоит поехать в это ужасное место. А после – возвращение домой и ставшие привычными укоризненные взгляды родителей, всякий раз почему-то надеявшихся, что она за одно лето станет такой же тоненькой и хорошенькой, как Молли. – Еще пять сотен впустую! – ругалась мать. – Маргарет Джейн, бог свидетель, ты решила вогнать меня в гроб! Однако довольно вспоминать о детских обидах! Выйдя из спальни, Мэгги увидела Пита возле окна. Он напряженно всматривался в даль. В одном его родители правы: их сын не будет счастлив, пока не встанет снова на ноги. Ему придется привыкнуть к различного рода ограничениям, смириться с собственным несовершенством. Нелегкая задача для человека, когда-то являвшегося воплощенным идеалом мужской силы и красоты. Девушка взглянула поверх его головы на роскошные клумбы, разбитые прямо под окном. – Как красиво! – Да уж! – Ты часто выходишь погулять? – Проход слишком узок для коляски. – В той стороне двора я замётила бассейн. Плаванье – самое лучшее занятие для твоей ноги. Он поднял на нее пустые глаза. – Нагляделась? – На что? Он обвел рукой комнату. – На мою жизнь. Если осмотр закончила, можешь идти. Не хотелось бы быть грубым, но мне пора спать. – Не хочешь быть грубым? Как же тогда тебя понимать? Возьми себя в руки, Пит. И не думай, что я так легко сдамся. Повторяю, я очень упрямая. Его глаза вонзились в нее, как кинжалы. – Выметайся отсюда! Она спокойно скрестила руки на груди. – Грубиян! Ну, попробуй меня выгнать. Глава вторая Лицо Пита вспыхнуло от гнева. – Снова за свое взялась? – Я сказала, давай попробуй. Интересно, что будешь делать? Как ты вышвырнешь меня прочь? Ты же не можешь ходить, забыл? – Очень остроумно! Это что, такая извращенная методика лечения? Предполагается, что я приду в ярость, чудесным образом подскочу и запрыгаю по комнате? Мэгги оперлась о ручки его кресла, наклонившись над ним. Боже, он прекрасно пахнет, именно так, как она всегда и представляла! Запах чистого мужского тела. – Слушан, Пит, по мне, ты можешь хоть сгнить в этом кресле, Я делаю лишь то, о чем просили меня твои родители. Насколько я поняла, их нельзя назвать особо ласковыми, но они тем не менее о тебе беспокоятся. Надеются, что ты полностью поправишься, что, взглянем правде в глаза, вряд ли возможно. Ты сам врач и правильно оцениваешь ситуацию. Ты наверняка так и будешь хромать всю жизнь. И конечно, лет через десять, максимум пятнадцать, придется ложиться на повторную операцию. – Не стоит мне рассказывать о моей болезни... – Вот и хорошо! Но ты также должен понимать, что теперь все зависит от твоего желания встать. Можно загружать больное колено работой и учиться ходить. А можно вечно сидеть и хныкать, жалея себя, до тех пор, пока мышцы не атрофируются. Это твой выбор. Его лицо не дрогнуло, только кадык нервно поднялся и опустился. Мэгги выпрямилась, но не отошла от больного, точно зная, что ее соседство вызывало у него ощущение неудобства. При своем росте он привык возвышаться над людьми. И сейчас необходимость смотреть на нее снизу вверх давила на его подсознание. Вполне вероятно, что он еще и поэтому гнал всех прочь от себя. С ней этот фокус не пройдет! – Тебе никто не говорил, что нельзя быть такой настырной? Она с трудом подавила улыбку. – Золотко, я еще и не начинала. Познакомишься со мной поближе – тогда и начнешь либо любить, либо ненавидеть меня. – Думаю, я уже тебя ненавижу. – Сколько угодно! Ты можешь даже пытаться придушить меня, если это поможет тебе вылезти из кресла. Неужели не стыдно так себя вести? Столько людей за тебя переживают. – Что за люди? – В больнице. Те, что считались твоими друзьями. – Ты там работаешь? – В отделении физиотерапии. – То-то ты мне кажешься знакомой. – Он оглядел ее с головы до ног. – Только раньше ты была... – Слишком жирной? Пит округлил глаза. Почему женщины всегда думают о какой-нибудь ерунде? Может, стоявшая перед ним девушка и была раньше потолще, он действительно этого не помнил. Зато глаза не забыл. Яркие и полные жизни. А что не сразу узнал ее – явный показатель того, насколько пустой стала его жизнь. – Я хотел сказать, что раньше ты была с длинными волосами. – Ага, до пояса, – согласилась она, накручивая на палец короткий завиток у лба. – Ладно, давай приступим к занятиям. У нас много работы. Твои родители показали мне комнату для тренировок и взятое напрокат оборудование. Вполне подходящее. Черт, что за упорство! Разве он не сказал, что не нуждается в ее помощи? Не просил уйти? – Мне кажется, ты меня совершенно не слушала. Она снова склонилась над ним и негромко, но четко проговорила прямо в ухо: – Ошибаешься, отлично все слышала. И решила не обращать внимания на твои слова. Он почувствовал ее теплое дыхание на своем ухе. Но ему нельзя расслабляться, ведь эта красавица уже стала подталкивать его коляску к двери. Пит вцепился в колесо. – Послушай, Мэгги... – Нет, это ты послушай. Она снова оказалась прямо перед ним. Будь она мужчиной, ему было бы намного легче. А так он невольно косился на ее груди с едва заметной россыпью веснушек сверху. Красивые полные груди. Как тут не залюбоваться! – Я вытащу тебя из кресла, нравится тебе это или нет. Он попытался не отрывать взгляда от ее лица. – Чтобы я таскал за собой ногу и выглядел как полный дурак? Не собираюсь. – По-твоему, каждый хромой выглядит как дурак? А раненые на войне солдаты? А дети с врожденными дефектами? – Это совсем другое, – промямлил Пит. Ясно, что она пытается внушить ему веру в себя. Но ей не понять: чувствовать себя всю жизнь инвалидом и принимать помощь от окружающих не для него. И уж определенно не для Лиззи, его бывшей невесты. – Что ты собираешься делать со своей жизнью? Пустить ее коту под хвост? Зачем тогда окончил колледж, обучался медицине? Выбросишь свой диплом на свалку, потому что боишься, что не справишься? Он зло прищурился. – Давай проясним ситуацию. Я никогда ничего не боялся и теперь не боюсь. Просто не люблю делать дело наполовину. – Наполовину? – Ты не поймешь. – А ты попробуй объяснить. – Я работал на «скорой помощи». Там нужно быть расторопным. Если я буду не в идеальной форме, то стану помехой для всей бригады. – И что, твои коллеги стали бы жаловаться? – Прямо бы не сказали, но легко догадаться, что они думали бы. – Вот как! Понятно! Но ведь всегда можно найти работу врача в другом месте. Например, можно консультировать людей по телефону. Существуют же специальные горячие линии. – Она наклонилась так близко, что стало просто невозможно не смотреть на ее груди. Они просто лезли ему в лицо. – Скажи, о чем я сейчас думаю? Он откашлялся. – Судя по имеющемуся у меня опыту общения с тобой, какая-нибудь грубость или сарказм. Улыбнувшись, Мэгги отодвинулась. Пит облегченно вздохнул. Может, он и калека, но все еще мужчина. Причем не знавший женского общества долгих четыре месяца. – Вообще-то я думала о том, что ты приятно пахнешь. Такой чистый свежий запах, напоминающий воздух в октябре. Октябрь – лучшее время для походов! Нет ни жары, ни комаров. Зимнее пальто надевать еще рано, но в куртке холодновато, вот и приходится вечером согреваться у костра. А ночью забираться с кем-нибудь в спальный мешок. Пит вдруг ясно представил, как он спит в одном спальном мешке с девушкой, типа той, что стояла сейчас перед ним. Он попытался сглотнуть, но тщетно, во рту у него пересохло. Что за дурь она вбивает ему в голову? – Знаешь, о чем я еще думаю? Если тебе наплевать на мнение окружающих людей, то зачем тогда вообще пользоваться одеколоном? Бриться? И если ты поставил крест на карьере, то к чему читать медицинские журналы? И еще: если тебе так нравится сидеть безвылазно в этом кресле, то почему ты тянешь шею и косишь глаза, когда я оказываюсь близко от тебя? Потому что я не привык, что мне в лицо суют груди! – хотел он сгрубить, но не смог. – Похоже, ты все знаешь. Можешь сама отвечать. – А ты просто боишься. Ты боишься, что не потянешь на идеал. Открою тебе маленький секрет: ты и раньше не был идеалом. –Да? – Ты только считал себя таким. Она почти дожала его! Почти. Столько людей огорчатся, если она потерпит неудачу. Ее взяли на эту работу за умение работать со сложными пациентами. Этот тип просто не понимает, сколько людей переживает за него. Но пусть он упрямится как угодно, она все равно одержит над ним победу. Видали больных и поупрямее! Мэгги присела на диван и отвернулась, делая вид, что его страдания ее нисколько не трогают. – А если я докажу, что обойдусь без тебя, ты обещаешь оставить меня в покое? Услышав в его голосе надежду, девушка едва не рассмеялась. – Отлично, убеди меня в том, что я ошибаюсь, и я тотчас уйду. После небольшого молчания Пит произнес: – Ну, смотри, Мэгги. Выпрямившись в полный рост, он проковылял к ней и встал напротив. Встал! Наклонившись, уперся руками по обе стороны от нее – так, что она инстинктивно подалась назад, вжавшись в подушки. –Ой! Пит наклонился еще ближе, так, что они оказались нос к носу. – Как тебе это нравится? Глаза у нее расширились от удивления. – Ах ты низкий обманщик! Ты ходишь! – Убедилась? Вывернувшись из-под его руки, она вскочила на ноги. – И давно? Пит уселся на диван, чуть скривившись, так как, видимо, неудачно наступил на больную ногу. – Не слишком. Я занимаюсь по ночам, когда уверен, что меня не потревожат. Обойдя его, Мэгги внимательно посмотрела на его ноги. Хотелось бы взглянуть поближе! Но, похоже, сейчас не самый подходящий момент просить его снять брюки. – И как сгибается колено? – Совсем почти не гнется. Должно быть, это невозможно. – Из-за тяжестей, которые ты поднимал, у тебя укорочены мускулы. Следует работать с противовесами. Мы этим как раз и займемся. Его глаза расширились. – Мы? – Ага, мы. Ты много сделал сам. Я думала, что ты сидишь сиднем. А так – восстановительный период можно будет сильно сократить. Здорово! Мы начнем сегодня же. Прямо сейчас. – Не могу, – упрямо заявил Пит. – Не сегодня. Вообще никогда. – Что значит – не могу? Ты так далеко продвинулся. Я хочу помочь. Все будут в восторге. – Нет! – Пит подскочил так быстро, что потерял равновесие и почти рухнул на нее. Она успела подхватить его, но он тут же вырвался из ее рук и выпрямился. – Не нужна мне твоя помощь. И я не желаю никому рассказывать о своих успехах. Никто не должен видеть меня таким. Все ясно. Он стесняется. Не хочет, чтобы кто-то, пусть даже близкие друзья и родные, видели его борьбу, слабость и возможные неудачи. На пути к выздоровлению непреодолимой стеной встала гордость, и именно тогда, когда ему больше всего нужна помощь. Неужели он сам не понимает, что не справится один? Очевидно, нет. – Ты доставишь мне удовольствие, если теперь уйдешь, – он с трудом добрался до кресла и с облегчением рухнул в него. – Но я тебе нужна. Ты сам врач и не можешь это отрицать. Пит покатил к двери и распахнул ее. – Уверен, тебе будет не трудно найти выход. Пришло время использовать крупные козыри. – Твоя невеста тоже не хочет, чтобы ты лечился? Он кинул на нее холодный взгляд. – Прощай, Мэгги. Спасибо, что заскочила. Похоже, она проиграла битву. Пока, во всяком случае. Глава третья Пит проснулся от скрипа двери, но открыть глаза ему было лень. – Убирайся, – пробормотал он, натягивая одеяло до подбородка, мысленно проклиная того, кто оторвал его от самого эротического сновидения его жизни. Ему снилось, что Мэгги ночью прокралась в его комнату. Вот она раздевается – обнаженное тело матово светится в лунном сиянии, – и забирается к нему в постель... Как горяча и восхитительно нежна ее кожа! Начиналась самая занимательная часть сна, когда неожиданно раздалось: – Доброе утро, Пит. Пора вставать! Застонав, он открыл глаза и обнаружил рядом с собой объект его сновидений. – Снова ты? – Хватит валяться! Вылезай из кровати! – Он закрыл глаза и намеренно громко вздохнул. А что, если спросить у нее: «Не хочешь ли прилечь ко мне?» Интересно, как она отреагирует? Тем более что последствия эротического сна все еще давали о себе знать. Мэгги толкнула его в бок. – Поднимайся! Нам надо работать. – Отстань! Не имею ни малейшего желания вылезать из кровати, – ответил он, накрываясь с головой одеялом. Вчера, перед тем как заснуть, он несколько часов занимался на тренажерах, и теперь все тело ныло от интенсивных нагрузок. А что, если попросить ее сделать ему массаж? Правда, в его возбужденном состоянии массаж только усугубит ситуацию. Но не успел он что-либо сказать, как Мэгги дернула одеяло, оголив его плечи. – Я не уйду, пока ты не встанешь, – решительным тоном заявила она. Встать? Кое-что уже стоит. Следя за девушкой сквозь полуприкрытые ресницы, он сразу понял, что она собирается делать в следующее мгновение, но останавливать ее не стал и успел лишь пробормотать: – Я сплю. Как он и догадался, одеяло отлетело прочь. – Вставай, кому я... Ой! – Закрыв глаза рукой, Мэгги быстро отвернулась. – Я пытался тебя предупредить, но не успел. Присев, Пит прикрылся одеялом. – Я думала, ты носишь пижаму. – Как видишь, ты ошиблась. Я их никогда не любил. – Вижу. – Ты всегда так будишь клиентов? – Он зевнул, запустил пальцы в волосы и взглянул на электронные часы, стоявшие на тумбочке у кровати. – В такую рань. – Большая часть моих клиентов встает до часа дня. – Я же говорил вчера, что предпочитаю работать по ночам. Мэгги все еще стояла к нему спиной, и он невольно залюбовался ее фигурой. – Можешь повернуться. – Извини, что смутила тебя, – виновато произнесла девушка. – А чего мне смущаться? – Он иронически усмехнулся и, приподняв одеяло, посмотрел на свое тело. – Или у меня что-то не так? Мэгги до боли прикусила нижнюю губу, стараясь не покраснеть. Она заслужила его насмешки. Сдернуть одеяло с лежащего мужчины – не самая лучшая идея. Не следует впредь повторять подобных ошибок. – Ты спрашиваешь мое профессиональное мнение? – спросила она. – Это не по моей части. Но если у тебя есть какие-нибудь проблемы, могу посоветовать хорошего специалиста. А если стесняешься, то совершенно напрасно. Я уже видела обнаженных мужчин. И то, что у вас находится между ног. А если видела один, то, значит, видела их все. Уголки его рта поползли вверх. Мэгги уже успела забыла, какая у него великолепная улыбка. Внезапно она поняла, что стоит возле кровати и смотрит на обнаженную грудь Пита. – Я подожду снаружи, пока ты оденешься, – бросила она, шагнув к двери. – В чем дело? Испугалась? Боишься, что я встану и ты вновь увидишь мою наготу? Она пожала плечами, стараясь выглядеть равнодушной. – Извини, но в больнице я вдоволь насмотрелась на голых мужчин. И все они устроены одинаково. – Лихорадочно нащупывая за спиной ручку двери, Мэгги надеялась, что ее волнение пройдет незамеченным. – Одевайся побыстрее. Она выскочила из комнаты. Ей показалось, что за закрытой дверью раздался смех. Уф! Что с ней? Конечно, парень ей давно нравился, но теперь он всего лишь пациент, и такое ее поведение непростительно. Но обычно она не видит пациентов голыми, а кроме того, большинство из них уже в возрасте. Надо взять себя в руки! Можно подумать, что она никогда не видела голых, возбужденных мужчин! Когда через несколько минут Пит появился из двери, Мэгги уже успела настроиться на профессиональный лад. – Стой там! – воскликнула она. – Я хочу посмотреть, как ты ходишь. Он нахмурился. – Зачем? Ты уже видела это героическое зрелище. – А тебе что, трудно доставить мне удовольствие? Позабавь меня немного, ладно? Он с опаской покосился на дверь. – Не волнуйся! Я ее заперла. Если кому-то захочется нас увидеть, ему придется карабкаться по стене и заглядывать в окно. Мы совершенно одни. Пит усмехнулся. Похоже, даже несмотря на то, что эта медсестра недавно увидела, она не считает его мужчиной. Однако спорить с ней бесполезно, уж слишком упряма и решительно настроена. Скорее всего, переубедить ее не удастся. Ладно, придется еще разок побыть в шкуре клоуна! Не успел он сделать и пяти неуверенных шагов, как она подскочила с дивана. – Нет, нет, нет! Не так! – Черт побери, – произнес он, смущенный такой неожиданно эмоциональной реакцией. – Что я делаю неправильно? – Ты щадишь больную ногу. Так ты никогда не научишься пользоваться протезом. Такая ходьба бессмысленна. – Тебе легко говорить. Не могу я на нее наступать. Боль адская. Она обошла его кругом. – А ну-ка выпрями ее. Пит ухватился за стол, чтобы удержать равновесие и не упасть. – Не могу. Может, сначала стоит нарастить мускулы? Мэгги состроила презрительную гримасу. – Не обижайся, но ты что, с ума сошел? Он скопировал ее выражение лица. – А что такого? По-моему, безупречная логика: чем сильнее мышцы ноги, тем лучше я буду ходить, разве нет? – Вы, врачи, порой не знаете элементарных вещей. Она властно указала ему на диван. – Сядь! – Сядь, встань, сядь, встань... что я тебе, заводная игрушка? – пробурчал оп, но все-таки добрался до дивана и сел. – Теперь давай свою ногу. – Мэгги опустилась перед ним на колени. Видя, что он колеблется, иронически добавила: – Не бойся, я обязательно верпу ее тебе обратно. Он приподнял больную ногу, и она, ухватив ее за лодыжку, потянула на себя. Пит подпрыгнул чуть не до потолка. – Эй! Больно! Мэгги удовлетворенно закивала и одарила его лучезарной улыбкой. – А знаешь, почему больно? – Проклятие! Понятия не имею, но, видимо, потому, что ты ее дернула! Ухватившись за штанину, она хотела закатать ее, но потом вдруг остановилась и подняла голову. – Можно? – Что? В спальне не все рассмотрела? – Очень смешно! – Мэгги осторожно закатала штанину выше колена. Пит думал, что при виде жуткого шрама она вздрогнет, но ошибся – даже глазом не моргнула. – Должно быть, ты здорово развлекал медсестер и нянечек в больнице, – заметила она, начиная легонько разминать мышцы на ноге Пита. – Персонал, думаю, в тебе души не чаял. Он подавил ухмылку. – Наоборот. Когда я выписывался, они просто вопили от восторга. Говорили, что со мной легче всего, когда я в коме. Руки Мэгги переместились на колено. – Ты был настолько противным? – Даже хуже. – Он вздрогнул от боли, и она тут же ослабила хватку. – Я злился на всех и вся. – Странно, что они не придушили тебя во сне. Он позволил себе улыбнуться. – Тебе ли не знать, что врачи считаются самыми невыносимыми пациентами. Она опустила штанину вниз. – За сегодняшний день ты уже улыбаешься второй раз. – А ты что, подсчитываешь? – Обычно у меня нет такой привычки. Но ты так мрачно настроен, что я невольно отмечаю, когда ты становишься хоть немного веселее. – Ободряюще похлопав мужчину по ноге, она уселась рядом с ним на диван. – Наверное, мне несказанно повезло сегодня. Вообще-то, ему без разницы, нравится ли ей его улыбка или нет, но почему-то стало приятно. – Ну что, Мэгги, каков твой диагноз? – Тебе стоит повременить с поднятием тяжестей. Не время лезть в супермены. Ты работаешь не над теми мышцами. Вначале следует научиться растягивать ногу, понемногу добавляя нагрузку. Вот этим мы и займемся. – Я же говорил... Она досадливо отмахнулась и воскликнула: – Только не злись и не перебивай, ладно? Я поняла, что ты не хочешь показываться на людях. И у меня возникла идея! Пит запоздало подумал, что ему все-таки не следовало выбираться из постели. Эта Мэгги – настоящая пиявка. Как присосется, потом не отделаешься! – И что еще за идея? – Ты когда-нибудь бывал на озере Тетл? Неприятное название! – Вряд ли. – И никого не знаешь из местных, так? – Так. Ну и что? – Вот и отлично! – Отлично для чего? Не понимаю, к чему ты клонишь. – А все очень просто. Ты не хочешь, чтобы люди видели тебя во время реабилитационного периода, так что само собой напрашивается решение куда-нибудь уехать. А лучше озера Тетл места нам не найти. – Что значит «нам»? – Какой ты непонятливый, право. Пакуй чемоданы, Пит. Лето мы проведем вместе на озере Тетл. Этого еще не хватало! Он не колебался ни секунды с ответом. – Ни за что! – Приведи хоть одну причину против. Место красивое, тихое. У моих дедушки и бабушки там находится домик. Я уже договорилась, что других пациентов возьмут на себя мои коллеги. Он прохромал мимо кресла к спальне. – Желаешь поселиться у бабушки с дедушкой? Пожалуйста! Но только не со мной. – Вряд ли они там появятся. Сами они живут во Флориде, а домиком пользуются мои родители и мы с сестрой. Он расположен рядом с озером. Очень уединенное место. – Меня не устраивает. – Он попытался закрыть дверь перед ней. Но не тут-то было! – Послушай, перестань меня преследовать! – Не дождешься! Я буду приходить сюда каждый день. До конца моей жизни, если понадобится. Его глазах угрожающе сверкнули. – Похоже, что ты решила во что бы то ни стало испортить мне жизнь! В любом случае поездка не состоится. Выкинь эту идею из головы! Даже если я соглашусь поехать, родители мне не позволят. Они не хотят разлучаться со мной. Волнуются. – Я уже обсудила с ними этот вопрос. Они посопротивлялись некоторое время, но потом все же вняли голосу разума. – Мой отец, который всегда прав, внял голосу разума? Что-то мне не верится! – Я провела с ним беседу таким образом, что он сам предложил такой вариант. А твоя мама всегда слушает мужа. Ну так как, больной?. Несколько месяцев на берегу озера? Пит тщетно искал аргументы, чтобы отказаться. – А твой бойфренд? Как он отнесется к подобному мероприятию? – Такового нет. Это была твоя последняя попытка отвертеться. Больше сказать тебе нечего. Пакуй чемоданы! Пит присел на край кровати, чувствуя, что боль в колене усилилась. – Дай мне минуту. Уверен, что придумаю что-нибудь еще. Она села рядом, положив ладонь на его руку. – Поверь мне, Пит. Я понимаю, как тебе трудно. И хочу помочь. Ее пальцы составляли разительный контраст с его бледной, синеватой кожей. Еще немного, и он превратится в привидение! Неужели этого он и добивается? Может, смена обстановки действительно пойдет ему на пользу? А если нужен довод «за», то достаточно взглянуть на женщину рядом. Какой мужчина в здравом уме пропустит такую? Впрочем, ему нс стоит думать о Мэгги. Он для нее только пациент, и не больше. А вот ему следует всерьез задуматься о собственном будущем. Отправившись па озеро, он ничем не рискует. Даже если его постигнет неудача, он только вернется к исходной точке. А если верить словам этой девушки, шанс у него есть. Может быть, согласиться? – Если ты скажешь «нет», – услышал он вдруг, – то мне придется пойти на похищение человека. Не толкай меня па путь преступления, а? Ему вдруг стало весело. – Твоя взяла. Когда отправляемся? Глава четвертая – Ты не слишком быстро едешь? Мэгги принялась мысленно считать до десяти, чтобы не напасть на Пита с кулаками. С первых же минут их поездки он только и делал, что жаловался. То музыка играет слишком громко, то радиостанция ему не нравится, то в салоне душно... – ничего ему не нравилось! – Посмотри вокруг: я еду с топ же скоростью, что и все. Он взглянул на спидометр. – Если не возражает, мне хотелось бы добраться до места в целости и сохранности. Да, вздохнула Мэгги, лето обещает быть не самым увлекательным. – Не волнуйся. Я привезу тебя живым, – изобразив улыбку, сказала она. А мысленно добавила: «Если, конечно, не прибью по дороге. Хотя жаль убивать такого красавца. Липкая лента на рот, пожалуй, решит проблему. Где-то в багажнике валялся рулончик... – Когда ты последний раз тут убиралась? – буркнул он, отпихивая ногой пустую бутылку из-под газировки. Мэгги так сжала руль, что костяшки ее пальцев побелели, однако рта она не открыла. Ясно, что он пытается ее разозлить, отомстив таким образом за покинутый безопасный мир родительского дома. – Как называется место, куда ты меня везешь? – снова обратился он к ней с вопросом. – Озеро Тетл. – Ты часто там бывала в детстве? На Мэгги накатила привычная обида. Пока родители с сестрой жили в коттедже, она проводила каникулы в лагере для детей с избыточным весом. – Не так часто, как мне хотелось бы. – У тебя есть братья и сестры? – Одна сестра. Молли. – Идеальный ребенок. Сплошные пятерки в школе, а потом в колледже. Вышла замуж за идеального мужчину. Когда Молли забеременела, Мэгги втайне надеялась, что та наконец-то раздуется, но ничего подобного! Естественно, она не набрала ни грамма, помимо позволенных двадцати пяти фунтов, которые сбросила уже через месяц после родов. Воплощенный идеал женщины! – Понятно! Хотелось бы взглянуть на такую красоту! Это нечестно! – нахмурилась Мэгги. – А у тебя? – спросила она Пита, решив сменить тему. – Есть братья и сестры? – Я единственный ребенок в семье. – Значит, избалованный? Он отвернулся к окну. – По большей части я жил в интернате. – Вот чего я никогда не могла понять. Если заводишь ребенка, зачем отсылать его куда-то? – Я и сам не понимаю. Но ты уже заметила, что мои родители нежностей не любят. В его тоне проскользнула нотка горечи. – А после интерната где ты учился? – В университете Мичигана. – Ты сам платил за учебу? Бросив на нее короткий взгляд, он нехотя произнес: – Долгая история. Намек понят. Проезжая через город, Мэгги вспомнила о продуктах. Хотя Пит вряд ли в состоянии, как физически, так и морально, идти в магазин. Она предложила ему зайти в закусочную, но он отказался выходить из машины. Неудивительно! Его уверенность в своих силах поколебалась. И возвращать ее придется постепенно. Ничего, у них впереди целое лето! Видимо, придется вначале устроить его в коттедже, а потом вернуться в город за покупками. – Нам следует обговорить условия нашего совместного проживания, – сказала она Питу. – Никогда не жил вдвоем с женщиной, тем более с такой, которую знаю всего три дня. – Ты разве не жил со своей невестой? Он опять отвернулся к окну. – Ее родители строгих нравов. Она не могла переехать ко мне до свадьбы. По слухам, после перестрелки невеста быстро исчезла с горизонта. Вероятно, не считала себя обязанной связываться на всю жизнь с калекой. – Ладно, – объявила Мэгги Питу. – Никакого белья, кроме своего, я стирать не буду. Кухарка я дрянная, и не жди, что я буду за тобой убирать. Думаю, будет справедливо, если работу по дому мы поделим пополам. Не услышав ответа, она обернулась на него. Он сидел, насупившись. Понятно, о чем он думает. – Не пойми меня превратно. Я не собираюсь заставлять тебя делать что-то, что ты не можешь физически. Будем учиться мало-помалу, верно? Кивнув, он рассеянно потер колено. Они выехали из города. За плотной стеной деревьев иногда мелькали домики. Повеяло запахом озера. Раньше он любил воду. Только теперь она напоминала ему о водных лыжах, виндсерфинге и других вещах, отныне недоступных для него. Возможно, лишь сейчас он понял, па что согласился – на целое лето мучений. Когда можно будет лишь смотреть, как резвятся другие. И отказаться уже нельзя. Здорово он попался! – Ну вот и добрались! Мэгги затормозила и остановила машину у входа в коттедж. Пит открыл дверь и выбрался наружу. Девушка настояла на том, чтобы он оставил инвалидное кресло в доме его родителей, так что теперь ему предстоял не самый легкий путь до входной двери. – Погоди-ка, – остановила его Мэгги, – у меня есть кое-что для тебя. Увидев то, что она держит в руках, он отпрянул. – Ни за что! Никакой трости. – Это временно. Тебе надо как-то перебиться пару недель, пока будем растягивать мышцы ноги. – Я не стану ходить с палкой! – Как хочешь. Тогда я заеду в магазин медицинского оборудования и куплю тебе ходунки. – Шутишь? – Трость или ходунки, выбирай. Проклятье! Он взглянул на трость. Слава богу, на ней не было дурацких серебряных завитушек, любимых древними стариками. Обычная палка вишневого цвета. – Это моего деда. – Мэгги любовно взглянула на трость. – Он пользовался ей пару лет, так что она может почитаться семейной реликвией. Тонкий психолог! – разозлился Пит. Рассчитала все досконально. Теперь отказ может стать оскорблением деда, которого она явно любит. – Он примерно твоего роста, так что трость должна подойти. Провокация чистой воды! – Хорошо! Но только две недели, – предупредил он. – А после эта вещь отправляется в чулан. – Как скажешь, – тут же согласилась она, протягивая трость. Пит взвесил трость в руке. Обернулся удостовериться, что Мэгги не смотрит, – и попробовал шагнуть. Сделал два шага – и чуть не растянулся перед входом в дом. Не позволяя себе упасть духом, попробовал снова. Солнце припекало спину, на лбу выступил пот. В любом случае он доберется до этой чертовой двери! Мэгги следила за Питом сквозь заднее стекло машины. Она была уверена: если только удастся всунуть ему трость, он быстро научится с ней обращаться. Гордость нс позволит ему отступить. Знала она и то, что он не потерпит никакой помощи. Нельзя на него глазеть и подсказывать, что делать. Пит снова споткнулся. Она едва не выскочила из машины, но вовремя сдержалась. Ему необходимо осилить дорогу самостоятельно. Упорный парень! Ей остается лишь восхищаться. На минуту он остановился, положив обе руки на трость. Может, хватит? – подумалось ей. Передохнув, выпрямился и зашагал снова. Теперь уже ясно, что он не остановится, пока не отработает технику до совершенства. Облегченно вздохнув, она взялась за сумки. Пит потянулся, открыл глаза и удивился, увидев незнакомую обстановку. Где это он? Только через несколько секунд он вспомнил, что приехал в коттедж Мэгги. В тех редких случаях, когда родители вывозили его куда-то, они всегда останавливались в пятизвездочных отелях. Пит попытался представить свою мать в подобном месте и не удержался от ухмылки. Ни тебе шелковых простыней, ни тонкого фарфора! Усевшись на старой потертой кушетке – куда более удобной, чем казалось с виду, – Пит взглянул на часы. После того как Мэгги уехала за продуктами, он целый час, до тех пор, пока рука не стала дрожать от напряжения, исследовал дом, практикуя новый способ ходьбы с тростью. Спать он не собирался, хотел только прилечь на минутку. Но почти сразу заснул и сейчас чувствовал себя удивительно свежим и бодрым. Забытое ощущение полноты жизни. Скрипнула дверь, и в комнату вошла Мэгги. Увидев его, она улыбнулась сияющей улыбкой, отчего его настроение еще больше поднялось. Обтягивающий топик с большим вырезом и короткие шортики – минимум одежды. Фигура ее смотрелась... ну очень здорово! И эти полные округлые груди! Как приятно, наверное, прижаться к ним! Нет, надо срочно сменить тему, иначе поднимется не только настроение! – Привет, – весело воскликнула Мэгги, – хорошо поспал? Он зевнул и потянулся. – Да, хотя и не собирался. Мэгги махнула рукой в сторону маленькой кухни. – Я купила мясо, сыр и хлеб. Можно поесть, если проголодался. – Что-то пока не хочется. Давай позднее. – Тогда не хочешь ли искупаться? Пит понял, что лучше согласиться. Что ж, попробуем плаванье! – решил он. – Договорились, встретимся снаружи. Отыскав в чемодане плавки и переодевшись, он взял полотенце и вышел на крыльцо. Ступеньки оказались для него тяжелым испытанием, как, впрочем, и ходьба по песку. Трость проваливалась в него, и Пит несколько раз чуть не потерял равновесие и не упал. Сосредоточившись на своих движениях, он сначала не заметил Мэгги, стоящую по колено в воде. А когда увидел, то потерял дар речи. Неизвестно, чего он ожидал, когда она предложила ему пойти купаться, но точно не этого. На ней было бикини, которое почти ничего не скрывало. С таким же успехом она могла бы выйти голой, так мало закрывали крохотные ярко-желтые треугольники. Пит быстро оглядел пляж, чтобы узнать, кто еще, кроме него, мог насладиться зрелищем. Но поблизости никого не было, если не считать скользившей вдали лодки с парой гребцов. Мэгги наклонилась, опустила руки в воду. Непонятно, что она пытается доказать, одеваясь таким образом, и пытается ли вообще что-либо доказать. Возможно, подобную тактику она применяет к особо трудным пациентам – определение, под которое он определенно подпадает. Вероятно, этим и объясняется поразительные показатели ее успехов. Он звонил в больницу, справлялся о ней, и ему сообщили, что она – лучшее, что можно получить за деньги. И родители ему об этом говорили. Ох, видели б они ее теперь... Глава пятая – Вода немного прохладная, – выкрикнула Мэгги. Вот и славненько, подумал Пит, отрывая глаза от ее тела. Можно будет обойтись без холодного душа. Оставался еще вопрос, как добраться до озера. Трость использовать не хочется, а без нее нога жутко болит, если на нее наступить. Похоже, он утром перестарался с тренировкой. – Иди, – помахала она ему. – Лучше не надо, – отозвался он. – Не хочу сломать трость твоего деда. – Давай я помогу. – Мэгги направилась к нему. Ее груди покачивались при каждом шаге. – Можешь опереться на меня. Полуголая Мэгги будет теперь к нему прижиматься. Отлично! По всей видимости, в этом и заключается суть реабилитационного периода: он будет думать не о больной ноге, а о другой части своего тела. – Если вода такая холодная, то, пожалуй, я лучше пропущу купанье. – Не трусь. Быстро привыкаешь. Уже кажется почти теплой. Взяв его руку, она положила ее себе на плечи. Сексуальные инстинкты, дремавшие в нем так долго, взыграли с невиданной силой. – Я правда раздумал, – Пит пытался сохранить между ними хоть минимальное расстояние. – Боюсь, тебе тяжело. – Ерунда, – настаивала она, прижимаясь к нему. – Я сильнее, чем кажусь. Ах черт, в одних плавках возбуждение уже очень скоро станет заметным. Уйти он уже не успеет, придется влезать в воду. – Куда ты вдруг так понесся? Не спеши, – Мэгги обняла его за талию. Пит с ужасом наблюдал за тем, как с каждой секундой все сильнее оттопыривалась нижняя часть плавок. К счастью, они уже дошли до воды. – И это ты называешь немного прохладная? Да она ледяная! – Если входить постепенно, то ничего. – Они сделали еще несколько шагов, и тут Пит поскользнулся и потерял равновесие. И хотя Мэгги была сильной, удержать его она не смогла. Ощущение, наверное, сродни тому, что бывает при погружении в прорубь. Одно хорошо, возбуждение Пита тотчас прошло. Средство поэффективнее холодного душа! – Ничего себе плюхнулись! – со свистом выдохнула Мэгги. – Холодно, жуть! Пит отбросил волосы с лица. – Полагаю, ты все-таки не достаточно сильная, чтобы справиться со мной. – Извини! – Она дотронулась до больной ноги. – Ушибся? – Нет. Только промок и замерз. – Это я виновата. Поспешила. Тебе еще рано лезть в воду. – Ладно. Все обошлось. – Он махнул рукой и, почувствовав, что покрывается гусиной кожей, спросил: – Знаешь, когда начнется настоящее веселье? Когда ты захочешь меня отсюда вытащить. – Думаешь, ты не сможешь встать самостоятельно? – Не знаю, если честно. Но если не встану в самом скором времени, то точно посинею и превращусь в ледышку. Мэгги сама уже начала дрожать. – Наверное, вода все-таки холоднее, чем я думала. В середине июля вода здесь теплая, как парное молоко. – Приятно слышать. – Погоди, я принесу трость. Пит покачал головой. – Не хочу ее портить. Может, попробуешь рывком поднять меня за руки? – Ты уверен? – А что нам еще остается? Идея ползти по песку к берегу меня не воодушевляет. И потом, я не уверен, что смогу ползти. Мэгги живо вскочила на ноги. – Давай! На счет «три» толкайся здоровой ногой, а я потяну тебя вверх. Если станешь падать, хватайся за меня – я устою. Он раздраженно замотал головой. – Хорошо хоть нас никто не видит. Мэгги протянула руки. – На счет «три». Готов? Стоило ему выпрямиться, как Мэгги обхватила его, закрепляя успех. Ее глаза оказались на уровне его шеи – как же он высок, да и весит немало. Одна его рука лежала у нее на плече, другая расположилась на бедре. Поза получилась излишне интимной. В течение нескольких долгих секунд они стояли неподвижно. – Послушай, Пит! Он положил подборок на ее макушку. –Что? – Раз ты уже встал, отпусти меня. Рука на ее бедре напряглась и опустилась на дюйм-другой ниже. – Надо бы. Но прошло столько времени. – С чего? – С тех пор, как я держал женщину вот так. Не обольщайся! Ты просто подвернулась ему под руку, твердо сказала Мэгги себе. Он и не хочет тебя по-настоящему. И все равно ноги сделались ватными, а голова закружилась. – Постарайся не думать обо мне так. Я не женщина, а врач. Существо бесполое. У тебя нет причин думать иначе. – Есть две очень основательные причины думать о тебе, как о женщине, и они обе сейчас прижимаются к моей груди. О боже! – Ты прекрасно знаешь, что нам нельзя даже думать о таких вещах. Ты мой пациент. Он тяжело вздохнул. – Знаю. Но ощущение удивительно приятное. Я даже не представлял, как мне его не хватало. – Ничего, это пройдет, – заверила его Мэгги. Она тоже долго переживала из-за отсутствия личной жизни. А потом привыкла и стала довольствоваться книгами, фильмами и просто приятельскими отношениями с мужчинами. И все же Питу на пляже удалось взволновать ее. Только когда Мэгги проводила его в коттедж и уложила на кушетку, она смогла облегченно вздохнуть. Пит стянул с рук запачканные кровью перчатки и бросил их на пол. – Отметь время смерти. В комнате стоял металлический запах крови, крови пятнадцатилетнего юнца, изрешеченного пулями. – Умирать в таком возрасте – это ужасно! – ассистировавшая ему Рашель Веверз печально покачала головой. – Но когда ты состоишь в банде, в этом нет ничего удивительного. Пит перелистал медицинскую карту. Девятый класс школы. Боже! С каждым годом они становятся все моложе. – Как его приятель? – поинтересовался он у Рашель. – Тот, что с двумя пулями? Только что отвезли в операционную. Одна пуля в позвоночнике. Если и выживет, то навсегда останется парализованным. Пит потер переносицу. Порой он жалел, что не стал дерматологом или педиатром, хотя и знал, что не стал бы ничего менять, даже будь у пего выбор. Ведь здесь он спасал жизни. То есть обычно спасал. Только иногда, в случаях типа этого, медицина была бессильна. Рашель взяла карту у него из рук. – Когда станет известно о случившемся, его дружки наверняка постараются отомстить. Значит, будут новые трупы. Почему бы тебе не сбегать в кафетерий, купить нам что-нибудь пожевать? А я буду держать оборону до твоего возвращения. – Фруктовый салат? – И сыр. Кстати, а может быть, сходим куда-нибудь после работы? – Я обещал Лиззи поучить ее кататься на водных лыжах. – В феврале? – У ее родителей дом во Флориде. Слетаем туда на денек. – Вы же только что слезли с гор! – Это было в прошлом месяце, – ответил Пит, направляясь к лифту. Рашель рассмеялась. – Ты хочешь извести бедную девушку, не доведя до алтаря? То горы, то водные лыжи... Пит хмыкнул. Рашель прекрасно знала, с каким нетерпением он ждет свадьбы. Он поднял руку, чтобы нажать кнопку лифта, и вдруг услышал громкий хлопок... Пит встрепенулся и сел в кровати. Обрывки сна все еще роились в голове, грудь учащенно вздымалась. Сквозь занавески просачивались утренние лучи, и за окном вовсю заливались птицы. Ом в коттедже, в полной безопасности! Тут с ним ничего не случится. С тех пор, как он в последний раз видел тот же взятый из реальности сон, прошло несколько недель. Хорошо хоть он сегодня сразу проснулся и не увидел распростертого на полу безжизненного тела Рашель. Если бы он тогда не отправился в магазин, то был бы рядом с ней и, возможно, смог бы прикрыть ее своим телом... Пит постарался выбросить мысль из головы. Сколько ни возвращайся к той ситуации, ничего уже нс переделать. Он потерял своего лучшего друга. Отбросив одеяло, Пит спустил ноги с кровати. Оконные занавески колыхались под порывами свежего прохладного ветра с озера. Нащупав трость, он поднялся. Рука еще побаливала, колено тоже давало о себе знать после вчерашней нагрузки. Но зачем обращать внимание на подобные мелочи? Натянув на себя футболку и шорты и прибрав постель, Пит вышел в коридор и вскоре обнаружил, что комната Мэгги пуста. Везде валялась разбросанная одежда, прямо на середине комнаты лежали два раскрытых чемодана, набитые вещами. Постель осталась неубранной. Пит поспешил на кухню. Там Мэгги тоже не оказалось, остались лишь следы ее завтрака. Начатая упаковка низкокалорийного творога и остатки фруктового салата. К. ним прилагались грязная тарелка и ложка, помыть которые она не удосужилась. Видно, Мэгги уходила в ужасной спешке, но куда она могла так торопиться в восемь часов утра? Пит огляделся, но так и не понял, куда она могла отправиться. По крайней мере, машина все еще стояла перед домом, значит, она не бросила его тут одного. В последнее время жизнь обрушила на него сплошную череду разочарований – одно за другим. Но вчера обстоятельства как будто поменялись к лучшему. Обжигающее солнце, ветер, теплое женское тело вернули ему забытое ощущение полновесной радостной жизни, всего того, что он считал навсегда исчезнувшим после злопамятного дня, когда он увидел распростертую Рашель на холодном полу больницы. Как всегда при воспоминании о ней сердце болезненно сжалось. Она едва закончила практику и была в числе самых способных студентов, с которыми ему приходилось работать. С нею длинные, подчас нестерпимо тяжелые смены становились легче. С ней было весело. И как он ни отвергал всякую мысль о романтических отношениях с Рашель, Лиззи, его невеста, всегда ревновала его к ней. Хотя Лиззи свойственна была неуверенность в себе. Она постоянно напрашивалась на комплименты и требовала от него постоянных заверений в том, что она для него – центр вселенной. Можно поклясться, что когда Рашель не стало, Лиззи вздохнула с облегчением. После его выписки из больницы она могла говорить лишь о том, чем они вдвоем будут заниматься, когда он поправится. Однако вид его ран пугал ее, хотя она старательно притворялась, что случившееся – дурной сон, который скоро забудется. Немного времени ей понадобилось, чтобы утомиться от его слишком медленного выздоровления. Видя, что чудесного излечения не произошло, она с каждым днем раздражалась все сильнее. И наконец Лиззи пришлось признать правду – брак с инвалидом ее не устроит. Когда Пит попросил Лиззи уйти и никогда больше к нему не возвращаться, сняв с нее вину за разрыв отношений, за обидой в ее глазах проглянуло облегчение. В глубине души он и сам испытал нечто подобное. Все – в прошлом, напомнил он себе. Не стоит волноваться о том, что он не в силах изменить. Подумав, что на такой жаре продукты скоро испортятся, он убрал творог и салат в холодильник. Потом вымыл грязную посуду. Он как раз заканчивал, когда открылась входная дверь и на кухню вошла Мэгги. Он обернулся спросить, где она шаталась, но не сумел. Спортивные шорты обтягивали ее, как вторая кожа, а топ из того же комплекта стягивал груди вместе, образуя глубокую ложбинку между ними. Похоже, Мэгги ничуть не стесняется демонстрировать свои прелести. Одежда была мокрой от пота, волосы влажными кольцами обрамляли лицо. Увидев его, девушка улыбнулась. – Привет, Пит. Встал? – Да. А ты, я посмотрю, ранняя пташка. – Что делать. Каждое утро я выделяю сорок пять минут на гимнастику и еще час – пробежка. Раньше он тоже бегал. Еще одно, чем он никогда больше не будет заниматься. Мэгги вошла на кухню, достала из холодильника бутылку с водой. От девушки пахло потом, и солнцем, и свежим воздухом – ошеломляющая комбинация. Откинув голову, она сделала большой глоток, и Пит невольно залюбовался ее длинной, изящной шеей. Нельзя отрицать очевидное – он находит ее чертовски привлекательной! А ведь их совместный отдых только начинался! Тяжело ему придется, ничего не скажешь! Мэгги смахнула капли пота со лба. – Ты уже поел? – Еще нет. – На твоем месте я бы плотно позавтракала. Сегодня у тебя будет трудный день. Придется изрядно поработать! Пит с иронической улыбкой облокотился о стойку. – Не могу дождаться. – Дай мне только минут пятнадцать на душ. Оставив бутылку на столе, она направилась в ванную. Пит аккуратно закрутил пробку и убрал бутылку в холодильник. Отыскав яйца, сыр и овощи, он сделал себе омлет. И только собрался вымыть посуду, как появилась Мэгги. И опять на ней были короткие шорты и топ, оставлявший верхнюю часть грудей открытой. Интересно, у этой дамочки имеется хоть один приличный предмет туалета? – Можно начинать, – заявила она. – Дай мне прибрать тут. – Он поставил грязные тарелки в раковину. – Да брось все! Потом вымоем. – Зачем откладывать на потом, если это займет у меня минуты две? – Пит включил горячую воду и капнул на губку средство для мытья посуды – и то другое нашлось в тумбочке под раковиной. Мэгги сердито хмыкнула. – Послушай, грязная посуда никуда не денется. – Еще одна причина разделаться с ней прямо сейчас. – Он принялся скрести тарелку, – Чтобы потом не думать о ней. – Хочешь сказать, что бывают мужчины, занимающиеся уборкой по доброй воле? – Могу говорить только за себя. Она уперлась бедром в шкафчик рядом с ним и скрестила руки на груди. – Видимо, тут какая-то ошибка природы. – Премного благодарен за ласковые слова. – Моей матери потребовалось бы подложить под кресло отца динамит, чтобы заставить его вымыть посуду. Они придерживаются традиций. Она ведет хозяйство, он – добытчик. Она готовит, стирает, ходит по магазинам, а он работает с девяти до пяти, а после усаживается в любимое кресло и смотрит телевизор. А твои? – Школа-интернат, забыла? – Он сполоснул тарелки и поставил их сушиться. – У меня не было возможности наблюдать за своими родителями. – Ты расстраивался? Я имею в виду, когда ты уезжал из дома? – Я ненавидел сидеть дома. В школе у меня хоть были друзья. А дома я всегда торчал один. Мэгги помрачнела. – Теперь понятно, откуда у тебя такой паршивый настрой. Ты погрузился в дурные воспоминания. Пит уже хотел огрызнуться, но вдруг понял, что Мэгги права. И вытащив его из дома, она оказала ему большую услугу. А он еще издевался над ней вчера на пляже. Вот и говори о недостатке уважения! Возиться с его сексуальной озабоченностью наверняка не входит в ее обязанности, тем не менее она ведет себя по отношению к нему доброжелательно и терпеливо. Следует извиниться. – Мэгги, относительно вчерашнего... – А что? – Ну, я там куксился, упирался, вел себя как упрямый мальчишка... – Ерунда. Бывает. – Я просто хочу сказать, что очень уважаю тебя как профессионала. – Так и надо. Я отличный специалист. От скромности Мэгги явно не умрет! Пит вытер руки и повесил полотенце на дверь шкафчика. – Ладно, я готов. – Надеюсь. Сегодня нам надо успеть сделать очень много. Ты у меня еще будешь молить о пощаде. – Увидим. Глава шестая – Больно. Когда же конец? – Терпи. Должно быть больно. – Пристроившись на подушке на полу возле Пита, Мэгги занималась его ногой. Пот градом струился по его лицу, он изо всех сил сжимал диванный валик. Согнуть колено – несколько секунд передышки – выпрямить. И опять по новой. Внезапно он вздрогнул и резко выдохнул. – Ты что, специализируешься на изощренных пытках? Она покачала головой. – Не будь ребенком! Образ мачо и низкий болевой порог несовместимы. Терпи. Ты мужчина и не должен хныкать. Он окрысился. – Я не ребенок. Просто ты слишком сильно тянешь. Я же все-таки человек, а не кукла. Два часа они уже занимались упражнениями на растяжку мышц. Если честно, Пит держался молодцом, учитывая, какую высокую нагрузку она ему дала. Гордость не позволяла ему признаться в том, что он устал и хочет остановиться. – Неужели так больно? – Больно, не больно – не в этом дело. Главное – результат, а в нем-то я как раз и сомневаюсь. Тебе не говорили, что у тебя странные методы ухода за больными? – съязвил он. – Бедненький, – заворковала она. – Устал, больше не можешь? Ну давай еще разочек, и все. И получила испепеляющий взгляд в ответ. – То же самое ты говорила пять минут назад. – Положим, ты тогда молчал и не жаловался. – Она крепко ухватилась за лодыжку Пита. – Давай! Последний раз. – Как будто у меня есть выбор, – пробурчал он, цепляясь за валик. Сжав зубы, приготовился. Глядя ему в глаза, она ловила мгновение, когда действительно становится нестерпимо больно. Капля пота скатилась по его лицу, упала на футболку. – Подыши. Не расслабляйся. Работай со мной. Когда наконец Мэгги отпустила Пита, тот в изнеможении откинулся на подушки. – Все, занятий больше не будет. Нога сейчас отвалится. Может, оно и к лучшему. Дважды такое мне не выдержать. – А я как раз хотела тебя похвалить. Молодец! Ты хорошо держался. – Ее пальцы скользили по ноге, массируя. – Теперь можно и развлечься. – Как насчет того, чтобы поспать? Лучше развлечения и не придумать, на мой взгляд. – А может, сходим за ягодами? Тут поблизости громадные заросли земляники. – Собирать ягоды? – Будет здорово! – Она приподняла ногу Пита и, положив ее к себе на колени, принялась старательно разминать мышцы. Кожа, пересаженная во время операции, хорошо прижилась, но шрамы останутся навсегда. – Тут можешь и остановиться, – произнес Пит. – Нам надо расслабить мышцы, – пояснила она. – Иначе их может свести судорога. – Мэгги! В том, как Пит произнес ее имя, ей почудилось нечто странное. Она быстро взглянула на него, в напряженные серо-голубые глаза, обращенные к ней, и ее желудок нервно сжался. Мужчина смотрел на нее так, словно был готов съесть ее живьем. – Тебе действительно лучше оставить меня в покое. – Глаза Пита потемнели. – Массаж – важная часть терапевтического сеанса, – ответила она, не убирая рук с его ноги. – Предупреждаю для твоего же блага. Я уже четыре месяца не был с женщиной и через пятнадцать секунд, если ты не уйдешь, начну делать то, чего не должен бы. Он же сам и виноват. Разве не он вынудил ее ехать сюда? Будь они сейчас в терапевтическом центре больницы, вряд ли у них возникла бы такая нескромная ситуация. Взгляд Мэгги опустился вниз, и она увидела прямо перед собой результат ее массажа. Зрелище было, что и говорить, весьма неприличное. Штаны Пита готовы были разорваться, так натянулась ткань между бедер. Мэгги следовало бы смутиться, но она ощутила лишь всплеск возбуждения. – Пять секунд, – предостерег Пит и напрягся всем телом, будто изготовившись для броска. Она могла ощущать, как напряглись мускулы под ее рукой. В глазах его горел огонь. – Четыре... Надо убрать руки, но что-то мешало ей. – Три... Он наклонился вперед, уже готовый поцеловать ее. – Две... Ее губы дрогнули. – Одна секунда. О боже! Почему она медлит? Мэгги отдернула руки от его ноги и быстро выпрямилась. – Прости. Крайне непрофессиональное поведение с моей стороны. Раз ты ощутил... неудобство, мне следовало тут же остановиться. Извини, подобное больше не повторится. Неудобство! Слишком слабое слово она отыскала для описания его ощущений. Если бы она не отодвинулась назад в последнюю секунду, он повалил бы ее на пол прямо здесь, и плевать на больное колено! Она даже не представляет, насколько он был близок к тому, чтобы содрать с нее этот смехотворный топ. – Это ты во всем виноват, – произнесла она сдавленным полушепотом. На шее ее билась нервно жилка. Она, похоже, возбудилась не меньше его. Интересно! – Почему же это? – Ничего такого не случилось бы в реабилитационном центре. Здесь на лоне природы атмосфера слишком... непринужденная. Он пожал плечами. – Ты же сама предложила сюда ехать. – Только потому, что ты не согласился бы лечь в больницу или пользоваться комнатой в доме твоих родителей. Ты не оставил мне выбора. Питу было стыдно продолжать эту игру, но ему так нравилось смотреть на то, как злится Мэгги! – Зачем же так волноваться? Ну, запала на пациента. Ничего страшного! Мэгги сразу ощетинилась. – Что за глупости ты говоришь! Ни на кого я не западала. Массаж – важная часть лечения. Откуда я могла знать, что у тебя столь чувствительные бедра? – При чем здесь мои бедра? Суть в том, что я тебе нравлюсь. Ты не массировала мое тело, а ласкала. Признавайся! – Размечтался! – Мэгги поднялась, ухватила подушку, на которой сидела, и кинула в него. – Ты совершенно не мой тип. Пит поймал подушку и рассмеялся. И внезапно понял, что впервые после того трагического дня смеется. Какое чудесное ощущение! А если представить вкус сочных губ Мэгги? Или вид ее обнаженного тела? Нет, в этой жизни все-таки есть много хороших моментов! Ему захотелось поцеловать ее. Этого делать нельзя! Он ведь пообещал себе, что сохранит их отношения сугубо деловыми, но после того, что сейчас случилось, он понимал, что ей тоже нравится быть с ним рядом. В этой девушке было что-то, волновавшее его душу. И дело даже не только в ее красивом теле. Впрочем, легко сказать, что ему нельзя с ней целоваться. А если очень хочется? Ладно, пусть будет что будет! – Поможешь мне встать? – Он протянул руки. Она взяла их и потянула его вверх. Он поднялся, шагнул к ней и, запустив пальцы в темные, шелковистые волосы, поцеловал ее. На секунду Мэгги изумленно замерла. Пит боялся, что она оттолкнет его, может, даже ударит. Но девушка откинула голову, с явным наслаждением отдаваясь поцелую. Губы ее оказались мягкими и сладкими, в точности такими, как он и предполагал. Пит понимал, что ему следует заканчивать с нежностями, однако он никак не мог оторваться. Наконец Мэгги уперлась ладонями в его грудь. Видимо, он зашел слишком далеко. Сейчас последует неизбежный толчок, и его прогонят прочь. Но вместо этого она зажала пальцами ткань его футболки. Губы ее раскрылись. Устоять перед подобным приглашением он не смог. Склонившись, он принялся покрывать поцелуями ее шею. Она дрожала в его объятиях. – Вот видишь, я был прав. Говорил же тебе! – прошептал он. Ее глаза оставались закрытыми, лицо приняло мечтательное выражение. – Что говорил? – Что ты на меня запала. Глаза ее распахнулись. Она пристально взгляну на него, слегка смущенная. Потом прищурилась и отодвинула его от себя. – И ты поцеловал меня, чтобы подтвердить свою правоту? Вместо того чтобы снова притянуть ее к себе и доказать, что он чувствует на самом деле, он неожиданно для самого себя дерзко усмехнулся. – Ах ты... – резко отвернувшись, Мэгги бросилась бежать прочь. Пит ощутил себя последним негодяем. Похоже, несмотря на ногу, он не утратил способности обольщать женщин. И если можно судить по ее реакции, то он преуспел и в умении обижать их. – Это глупо! Мэгги взглянула на Пита. Они уже тридцать минут собирали ягоды, и двадцать девять из них он провел в непрерывных жалобах. Одновременно справляться и с тростью, и с металлическим ведром оказалось для него нелегкой задачей. Четыре раза его ведро опрокидывалось, пока он наконец не догадался повесить его на ручку трости, чтобы другой рукой можно было собирать ягоды. Может, она и помогла бы ему, если б не сильнейшее желание щелкнуть его по носу или дать подзатыльник. Нечего было морочить ей голову! Трудно поверить, что она позволила ему себя поцеловать. Ни в коем случае нельзя было поддаваться его чарам! Но даже сейчас, чувствуя себя униженной, ей хотелось верить, что его поведение – еще один шаг к выздоровлению. Он просто утверждает себя как мужчину и радуется своей восстановившейся сексуальности. Так уж получилось, что она оказалась под рукой. Впрочем, это вовсе не значит, будто у нее нет права на месть. – Глупо или нет, но пока твое ведро не наполнится хоть на половину, мы не уйдем отсюда. Или скажи, что ты согласен сдаться. – Тут столько ягод не наберется. – А ты поищи под листьями. Они любят прятаться. Что потребует от него наклоняться и приседать – практически непосильная задача для Пита на данный момент. При теперешней его ловкости они могут пробыть тут всю ночь! – Комары меня живьем съедят, – пожаловался он. – По твоей милости я вообще потом спать не смогу. Уже все тело чешется. – Мы же опрыскивались спреем от комаров. – Я – недостаточно. Дай мне ключи, я схожу за ним. Она окинула его взглядом из разряда «за-кого-ты-меня-принимаешь?» – Чем болтать, лучше собирай ягоды. Ведро еще почти пустое. – Ты мстишь мне так за поцелуй, да? Она лишь усмехнулась в ответ. – Давай я поцелую тебя второй раз, может быть, тогда ты увезешь меня отсюда домой. – Держись от меня подальше, приятель. Хватит панибратства. Я – врач, ты – пациент. – Ты ведь не станешь утверждать, что тебе было неприятно. Секунд десять-пятнадцать она молча собирала ягоды, мо потом все же отозвалась: – Отрицать, что мне понравилось, не буду. Но этого больше не повторится. Есть определенные правила, которые нельзя нарушать. Ты последний человек на планете, которого я должна целовать. – Значит, все-таки тебе понравилось. Неужели ему действительно так необходимо самоутверждаться? Он что, правда не понимает собственной привлекательности? И не видит, что сводит ее с ума? – Да, это было чудесно – лучше, чем вишни в шоколаде. Но представим, что ты везешь на «скорой помощи» привлекательную женщину. Будешь ее целовать? – Нет, конечно! – Ну и все! – Поставив ведро на землю, Мэгги раздвинула листья, обнаружив под ними сразу несколько крупных спелых ягод. Молчание Пита она восприняла, как подтверждение своих слов. – Я готов идти, – произнес он минутой позже. – То есть ты сдаешься? – Она высыпала горсть ягод в ведро, и те с характерным звуком стукнулись о дно. – Что за... Ее ведро опустело! Пит стоял рядом с абсолютно невинным видом. Его собственное ведро наполнилось почти доверху. – Ты украл мои ягоды! Жулик! Пит с деланым равнодушием пожал плечами. – Ты велела наполнить ведро до половины. Относительно того, что я должен собирать их сам, ты ничего не сказала. – Так ты готов пойти на все, лишь бы добиться своего? – Тебе следует кое-что узнать обо мне, Мэгги. – Что, интересно? – Если я принимаю решение, то обычно этого добиваюсь. – От его сексуальной улыбки ее сердце едва нс выпрыгнуло из груди. – И кроме того, я обожаю подкалывать людей. Пит поднял руку, чтобы нажать кнопку лифта. И услышал странный громкий хлопок со стороны операционной. Словно кто-то пустил шутиху. – Что за чертовщина! – Он обернулся на шум. Какой дурак устраивает фейерверк в больнице? Здесь стоят емкости с кислородом, они же взлетят на воздух! Последовало еще три хлопка, звон разбитого стекла и душераздирающий крик. И все стихло. По коридору в сторону выхода бежали люди. Некоторые из них были забрызганы кровью. Ноги сами понесли его. Завернув за угол, он увидел Рашель, лежавшую на полу, на ее спине расплывалось красное пятно. – Нет! Пит рывком сел. Желудок выворачивался наизнанку, на лбу выступил пот. Снова этот проклятый сон! Он попытался сглотнуть, но во рту было сухо. – Ты в порядке? Повернув голову, он увидел Мэгги. Их кухни несся запах тушеного мяса. Должно быть, он задремал, пока она готовила обед. – Да, – хрипло ответил он. – Просто увидел дурной сон. Не дашь мне попить? – Конечно. – Достав из холодильника бутылку воды, она протянула ему, а сама присела на валик дивана рядом с ним. Тошнота понемногу проходила. Мэгги пощупала его лоб. – Ты вспотел. Уверен, что все нормалью? – Все отлично, – соврал он. – Замечательно. Наверно, я просто перегрелся сегодня. Видно было, что он ее не убедил, но она решила не настаивать. – Я уже хотела тебя будить. Мясо готово. Надеюсь, ты проголодался. – Помираю с голоду, – сказал он, хотя в горле до сих пор стоял комок. Дотянувшись до трости, он поднялся с кушетки. Ноги – даже здоровая – были как ватные после недавних упражнений. Однако от запахов, доносившихся из кухни, неожиданно пробудился аппетит. – Ты вроде говорила, что не умеешь готовить. – Дай мне рецепт, и я обязательно забуду положить что-нибудь существенное, испортив блюдо вчистую. А потушить мясо я, конечно, в состоянии. – А где твоя порция? – спросил он, указывая на одинокие листья салата в ее тарелке. – Я не ем говядину. – Но должна же ты есть что-нибудь более питательное, чем салат. – Я не голодна. – Творог на завтрак, диетическое питание на обед. Когда ж ты ешь по-настоящему? – Для меня это и есть настоящая еда. Я сижу на диете. Он осмотрел ее с головы до ног. – Зачем? – Если ты жаждешь усилить свои позиции с помощью лести, то зря стараешься. У меня нет иллюзий относительно собственного внешнего вида. – Я серьезно, Мэгги. Ты и так прекрасно выглядишь. Зачем тебе худеть? – Надо. Я решила, какого веса хочу достичь, и не буду счастлива до тех пор, пока не добьюсь своего. – Даже если станешь при этом вешалкой? Мне, например, не нравятся слишком худые. Она присела на стул напротив. – Нет такого понятия, как слишком худая. Как она ошибается! – Ты просто не видела моих детских фотографий. – Неужели ты был тощим? – Как жердь. Подцепив вилкой лист салата, она задумчиво положила его в рот. – И что случилось? – Я устал от того, что меня дразнят, а красивые девчонки воротят от меня носы. И стал каждое утро перед уроками ходить в тренажерный зал. Через месяц, увидев реальные результаты, увеличил время занятий до часа. А потом приспособился заниматься два часа до школы и еще два после. – Вот почему мускулы не стали у тебя дряблыми. Ты по природе худой. – Она произнесла это так, словно изумляясь ошибке природы. – Мы не сильно с тобой отличаемся. Тебе надо работать, чтобы сбросить вес, мне – чтобы набрать. Она с отвращением повертела на вилке новый лист салат. – Мне бы твои проблемы! – Мэгги, по-моему, ты и так отлично выглядишь. Я вовсе не пытаюсь тебе польстить. Но я действительно нахожу тебя привлекательной. Вместо того чтобы обрадоваться комплименту, как он, глупец, надеялся, она вспыхнула негодованием. – Да ты тысячу раз встречал меня в больнице, когда я была толстой, и что-то не очень на меня смотрел. – Я был тогда обручен. И вообще ни на кого не смотрел. – Не пытайся отрицать очевидное. Я видела твою невесту. Фигура у нее – что надо. Вы, ребята, были идеальной парой. – Нельзя верить всему, что видишь, Мэгги. Глаза часто обманывают. Глава седьмая – Так, потяни еще раз. Постарайся не выпускать мою руку. Пит старательно вытягивал ногу, морщась, когда в колене выстреливало болью. Каждое утро, а теперь и вечер, они растягивали мышцы, постепенно добавляя нагрузку. Болело страшно. В промежутках между занятиями они совершали долгие прогулки, плавали, и он должен был признать, что стал передвигаться намного лучше. Он никогда не был сторонником прогулок, какой в них смысл? Гораздо эффективней поработать на тренажерах. Но с Мэгги все было по-другому. Ему нравилось с ней разговаривать. И даже просто молча идти рядом. Пит вспоминал, чем они занимались вместе с Лиззи – катались на лыжах, велосипедах, ходили под парусом и много еще чего. Но они так мало разговаривали друг с другом о всяких пустяках за чашкой чая или гуляя где-нибудь за городом. В основе их отношений лежали общие интересы и взаимное уважение. И разговоры у них было в основном деловые. Оглядываясь назад, он понимал, что она сильно напоминала его родителей. При одной этой мысли ему вдруг стало холодно на душе. Мэгги, казалось, не замечала, что он отвлекся. – Вытягивай ногу как можно сильнее, – командовала она. Он попытался пожаловаться. Капли пота скатывались по его лицу, – попадали в глаза. День выдался на редкость жаркий. Но жаловаться на это бесполезно, иначе Мэгги тут же заявит, что в реабилитационном центре есть кондиционеры. И не будь он так упрям, они были бы сейчас там. И будет права. К жаре, будь она неладна, еще как-то можно привыкнуть. Но Мэгги нацёпила на себя очередной топ с большим вырезом. Он пытался не смотреть туда открыто, но у всего есть свои пределы. Даже у мужской силы воли. Кожа у нее была нежная, золотистая от солнца. А грудь – полная, упругая, с большими сосками... – Ты не стараешься, – сердито заявила Мэгги. Он с трудом отвел глаза от ложбинки между грудями. – Извини. Она резко отпустила его ногу. – Если ты не будешь стараться? – Я стараюсь, – заявил он. – Но меня отвлекают. Это ты виновата. – Чем это? – Ты шутишь? Погляди на себя. Она оглядела себя. – Не понимаю! Чем я тебя отвлекаю? – Своей одеждой. – Одежда как одежда. Не голая же! – Ну и нахальство! – возмутился Пит. – Это ты называешь одеждой? Шорты напоминают бикини, а топ такой, что при любом резком движении ты из него выпадешь. – Что же мне, по твоему мнению, следует носить? Джинсы и свитер под горлышко? – А что ты носишь в больнице? – Халат. – Тогда почему тут не носишь? – Ты что, блюститель нравов? Не заметил, что температура на градуснике зашкаливает за тридцать градусов в тени? – Просто мне кажется, что такое поведение не совсем профессионально, – не сдавался он, уже понимая, что проиграл битву. Стоит ей встать в оборонительную позицию, и ее не сдвинуть с места. – Профессионально? Кто бы это говорил? А ты посмотри на себя? Сидишь с голой грудью. Мог бы рубашку надеть. Тебе не приходило в голову, что ты меня отвлекаешь, раздевшись чуть ли не догола? Он еще поборется! – Ты нас не сравнивай! – Поддразнивать ее доставляло ему невероятное удовольствие. – Я мужчина. Мужчинам в жаркую погоду разрешается ходить без рубашки. Она прикрыла глаза, словно набираясь терпения. – Послушай, мне пришлось немало потрудиться, чтобы убрать лишний жир и вылепить мое тело, и я не стану его прикрывать, чтобы потакать твоим шовинистским наклонностям. Пит с трудом подавил улыбку. – Значит, ты желаешь уравнять нас в правах? То есть то, что приемлемо для меня, должно быть приемлемо и для тебя тоже? – Именно. Он пожал плечами. – Ладно. Можешь снимать. Меж ее бровей пролегла легкая складка. – Что снимать? – Топик. Не хочу заслужить упрек в дискриминации женщин. Если хочешь, чтобы все было по-честному, будем оба ходить без верха. И решим проблему. Мэгги взглянула на него с сомнением – серьезно он говорит или дурачит ее? – Ты прекрасно знаешь, что я не это имела в виду. – Черт, если ты так гордишься своим телом, покажи его. Давай я помогу тебе раздеться. – Он схватил трость и поднялся. Мэгги подскочила, едва не потеряв равновесия. – Немедленно садись обратно, мы еще не закончили. Он сделал шаг к ней, потом другой. – Мы продолжим сразу после того, как ты снимешь топик. Мэгги смотрела на него, словно колеблясь относительно серьезности его намерений. – Ты действительно думаешь, что мне нужно заниматься с тобой топлесс? Он задумчиво кивнул и сделал еще один шаг. На сей раз она не выдержала и отступила назад. – Ты права, может, это не такая уж хорошая идея. Кто-нибудь может нас увидеть. Но что ж делать, чтоб ты меня не отвлекала? Разве что... – Что? – Придумал, как мы можем ее решить. Она уперла руки в бока. – Боюсь, я не понимаю тебя. – Все очень просто. Ты покажешь мне свою грудь, и, когда я буду точно знать, как она выглядит, она больше не будет меня отвлекать. – Издеваешься, да? Он встал прямо перед ней. – Хотя знаешь, после того, как я ее увижу, мне, пожалуй, захочется ее потрогать. Она пыталась оставаться невозмутимой, но не слишком преуспела в этом. Щеки запылали, на шее запульсировала крохотная жилка. – Ну уж нет, – сказала Мэгги и непроизвольно сделала еще один шаг назад. – Ну уж нет – что? – спросил он, приближаясь еще на шаг. Теперь они стояли совсем близко, и ей приходилось поднимать голову, чтобы видеть его лицо. Почему он такой высокий? И почему так соблазнительно пахнет? У нее даже слегка закружилась голова. – Если ты только попытаешься меня поцеловать, я сделаю что-нибудь ужасное. – Что именно? Поцелуешь меня в ответ? – Ага, размечтался! – Ага. От его страстного взгляда у нее подгибались колени. Она была бы счастлива целовать Пита каждый день в течение всей своей жизни. Но рациональная часть ее мозга взбунтовалась. Не стоит увлекаться подобными играми. Они не животные, чтобы следовать зову плоти. Она ему совершенно не нужна и просто подвернулась под руку. – Это непрофессиональное поведение, – попыталась защищаться она, понимая, как неубедительно звучит ее отговорка. Тем более что голос предательски дрожал. – Я никому не скажу. – Он коснулся ее волос, намотал локон на палец. Как надоело постоянно одергивать себя! Хорошо бы позволить ситуации выйти из-под контроля! Конечно, если она действительно не хочет его поцелуев, достаточно просто сказать ему об этом. К сожалению, слова застряли где-то на полпути ко рту. Пит опустил голову и стал медленно и нежно гладить Мэгги по лицу. Он собирается снова ее поцеловать... И что потом? Лето закончится, и неизбежно настанет пора разлучаться. Однажды она уже ввязалась в такую игру, и закончилось все для нее разбитым сердцем. Ему нужна не она, любая женщина сгодилась бы. Он просто утверждается как мужчина. Его дыхание коснулось ее губ. – Нет! – вскрикнула она так яростно, что перепугала их обоих. Пит опустил руку и отступил на шаг. – Я не могу. Не то что я не хочу. Хочу, поверь. Просто мне кажется, так будет неправильно. Словно я пользуюсь твоим положением. – Мэгги... – Если тебя правда раздражает, как я одеваюсь, то днем я могу съездить в город и купить несколько халатов. – Не стоит. – Мне не хочется, чтоб ты нервничал из-за меня. Он завладел ее руками. – Мэгги, что ты! Я тебя дразнил, говорил первые пришедшие в голову глупости. Извини! Что он говорит? Он даже и не хотел целовать ее? Просто шутил? Впрочем, разве ей впервой? Подурачиться с ней желающих много, а как доходит до серьезных отношений, все ищут стройных и изящных. Ей казалось, что, похудев, она изменит отношение к себе. Не тут-то было! Может, людей отталкивало вовсе не ее тело, а характер? Ей вдруг стало не по себе. – Ты хочешь, чтобы я снова сел? – спросил он. – Нет, думаю, с нас обоих хватит на сегодня! Берем ведра и айда за ягодами. Он округлил глаза. – Опять? Ага, привычное его упрямство никуда не делось. Постоянство всегда радует. – Разве сезон сбора ягод еще не кончился? – Нет. – А может, займемся для разнообразия настоящими упражнениями? Мэгги пропустила его сарказм мимо ушей. – А потом нам надо съездить в город за продуктами. На тебя не напасешься. – Я думал, что освобожден от поездок. – Тебе надо появляться на людях. Нельзя постоянно прятаться. Он начал подниматься на крыльцо. – Когда я стану лучше ходить. – Ты уже ходишь лучше. Гляди, как легко ты одолел ступеньки. Четыре дня назад ты ковырялся бы в два раза дольше. – Мэгги, мне кажется, ты торопишься. Я еще не готов для подвигов. Как только почувствую в себе силы отправиться в магазин, сразу же тебе об этом дам знать. Ладно, пойду надену рубашку, Бери ведра, я мигом. Мэгги со вздохом поглядела ему вслед. Будь он хоть вполовину уверен в своих физических способностях, как в сексуальных! Понятно, он боится споткнуться, попасть в неловкое положение. И откровенно говоря, такое вполне возможно. Возможно и через месяц, и через полгода. Ему придется научиться жить с этим. – У тебя пики есть? Пит что-то сердито пробурчал себе под нос. – Почему тогда их не кладешь? – Я думал, ты жулишь. – Тебе говорили, что ты совершенно не умеешь проигрывать? Чего она добивается? – мрачно думал про себя Пит. Он проигрывал по очереди во все найденные в коттедже настольные игры. Так недолго и комплекс неполноценности заработать. Снаружи сверкнула молния, и по крыше забарабанил дождь. В отсутствие телевизора и при его отказе выезжать в город, Мэгги прибегла к арсеналу настольных игр. – Это нечестно, – продолжал ворчать Пит. – Ты, наверное, миллион раз играла в эти игры со своей сестрой. – Не будь ребенком. Туз у тебя есть? – Почему это, когда я спрашиваю тебя о твоем прошлом, ты всегда переводишь разговор на другую тему? – Ничего подобного! – Не притворяйся! Я спрашивал тебя, как часто ты приезжала сюда в детстве, а ты ответила, что не настолько часто, как хотелось бы. Что ты имела в виду? – Это долгая история. Пит бросил карты на стол и пересел на кушетку. – Я готов на что угодно, лишь бы избежать очередного позорного поражения. – Он похлопал по месту рядом с ним. – Присаживайся, поговорим. Хотя идея ее не впечатляла, она положила карты и уселась на кушетку рядом с Питом, так, что их бедра почти соприкасались. – Давай поговорим, – кивнула она. – Но вначале ты расскажешь, почему сам оплачивал колледж. – Мне надоело зависеть от отца. Пока он платил за школу, мне приходилось отчитываться перед ним, какие предметы я изучаю, где живу. Я отказался жить под его контролем. Теперь твоя очередь рассказывать. – Пока мне не исполнилось четырнадцать, моя семья проводила лето здесь. – Мэгги смотрела на свои сцепленные пальцы. – А я – в лагере. – Почему они ехали сюда, а тебя отправляли в лагерь? – Лагерь для похудания. Для толстых детей. Он слышал о подобных местах, но всегда полагал, что у таких детей избыточный вес угрожает здоровью. – Я видел на стенах твои фотографии, ты не показалась мне такой уж толстой. – Я была пухлой. Не громадной там или уродливой. На самом деле, по сравнению с большинством ребят, которые там были, я даже казалась худой, и они не принимали меня за свою. Но в нашей семье все женщины по природе худенькие. Быть толстой считалось неприлично. – А травмировать твою психику прилично? – Моя мама думала, что мой избыточный вес свидетельствует о ее недостаточных родительских усилиях. Она действительно страдала из-за того, что я далека от идеала. И жаловалась друзьям: «Наша Молли такая одаренная! Играет на фортепьяно, прекрасно рисует. А Мэгги бы только поесть». Пита охватило негодование. – Как жестоко говорить такие вещи маленькому ребенку! – Да, моя самооценка была сильно занижена. – Она говорила достаточно спокойно, но все равно горечь прорывалась наружу. Он сжал ее руку. – Должно быть, потому я и позволила Джо Мэрфи делать со мной все, что ему заблагорассудится, на заднем сиденье ёго машины, когда мне было всего лишь четырнадцать. – А ему сколько? – Семнадцать. Но с моим размером груди я казалась старше своих лет. И большинство ребят забывали о моей полноте, когда смотрели на грудь. К несчастью, они забывали о том, что у меня, кроме груди, есть еще и душа. Пит должен был признать, что не заметить такую грудь сложно. Особенно тинейджеру, у которого играют гормоны. – Джо говорил мне, что я красавица и что нравлюсь ему. Вообрази мое удивление, когда на следующий день я увидела его обнимающим Кристину Д'Анжело. Которая своей фигурой напоминала зубочистку. – Парни могут быть туповаты, – пробормотал Пит, чувствуя' потребность оправдаться за мужскую часть общества. – А вскоре ко мне подошел друг Джо, его звали Дэйв, и сказал, что Джо – полный дурак, раз бросил меня. И стал заверять меня, что я очень милая и красивая и каждый парень будет счастлив со мной встречаться. Конечно, я клюнула на его слова. Пит моргнул, боясь, что продолжение рассказа ему не понравится. Он обнял Мэгги и переплел свои пальцы с ее. Она не убрала руки. – Не думаю, что мне хочется услышать остальное. – Ты считаешь, что мне надо было усвоить урок с первого раза? – спросила она. – Увы, той ночью я побывала уже на сиденье машины Дэйва, а следующим утром он избегал меня, как чумы. Вполне достаточно, чтобы можно было сделать правильные выводы. Но не забывай, у меня была тогда чрезвычайно низкая самооценка. Короче говоря, потом появился Рэйд, а затем Майк. Наконец слухи о моих любовных приключениях дошли до моей сестрицы Молли, и та с большим удовольствием проинформировала меня, что парни в школе уже заключают пари, сколько времени им понадобится, чтобы овладеть мной. Слухи дошли, конечно, и до моей матери, и я превратилась из Мэгги-толстухи в Мэгги-потаскушку. Можешь себе представить, как она меня отчитала. Обзывала последними словами. Это случилось многие годы назад, когда Пит еще не знал Мэгги. Но теперь Питу хотелось хорошенько треснуть кулаком о стену. Как можно быть такой жестокой матерью? Так обижать неискушенную, ранимую девчонку? Как бы ему хотелось успокоить се и доказать ей, что те мальчишки ничего уже не значат. – Мама сказала, что если я хочу встречаться с хорошим парнем, для начала мне следует похудеть. Приличные ребята, по ее словам, никогда не обратят внимания на толстуху. Видимо, она считала, что я заслуживаю то, что получила. – Не думаю, что мне хотелось бы познакомиться с твоей матерью. Вероятно, я наговорил бы ей таких вещей, о которых после стал бы жалеть. Мэгги пожала плечами и выдернула руку. Наклонившись вперед, стала собирать брошенные карты. – Она поступила так, как считала лучше для меня. И, надо сказать, ее уроки нс прошли даром. Я действительно стала вести себя намного осторожнее. – Нет оправдания такому жестокому обращению с ребенком. – Так уж сложилась моя жизнь. – Мэгги зевнула, взглянула на часы. – Не знала, что так поздно. Просто валюсь с ног, спать хочется. Было всего половина десятого, но Мэгги обычно ложилась в десять, если не раньше. Ничего удивительного, если учитывать, что на зарядку она поднималась с зарей. Ничего удивительного, что она ест как птичка и так много работает. Униженная мальчишками и матерью, она старалась, как могла, поднять свою самооценку. А ведь очень возможно, что он еще не все слышал. И слышать не хочет. – Завтра у нас будет долгий день, так что пошли отсыпаться. – Мэгги поднялась. Пит ухватил ее за руку. – Знаю, ты мне не поверишь, но для меня это ничего не значит. – Что это? – Твой вес. Важно то, что внутри. А душа у тебя замечательная. Она опустила глаза на их переплетенные руки и будто еще погрустнела. – Спорим, ты твердил себе то же самое, до изнеможения работая на тренажерах. – И вышла из комнаты. У него не было причины считать, что он чем-то обидел Мэгги, но ощущение вины перед ней почему-то не проходило. Глава восьмая Пит поднял руку к кнопке вызова лифта и вдруг услышал громкие хлопки со стороны операционной. Опять, подумал он. На этот раз он должен успеть! Мимо бежали люди с перекошенными от ужаса лицами. Рашель! Надо добраться до Рашель. Еще выстрелы, крики. Он пытался бежать быстрее, но ноги не слушались. Если б только добраться туда поскорее, о!1 смог бы спасти ее. Обогнув угол, он увидел лежащую на полу Рашель. – Нет! Не обращая внимания на стрельбу, он рванулся к ней. Единственное, о чем он волновался, – не опоздать! И лихорадочно вспоминал ее группу крови. Опять хлопок. Другой. Боль обожгла его грудь. Вот еще, теперь колено. Нога подогнулась, и он, как тряпичная кукла, рухнул вниз, прижался щекой к цементному полу. Рашель лежала совсем рядом. Если б только добраться до нее... Он приподнялся на локтях, пытаясь подползти к ней, и увидел, что его левая рука в крови. Боль разливалась по всему телу, голова кружилась. Попытался вздохнуть и понял, что, должно быть, повреждено легкое. Ему придется умереть прямо тут на полу, рядом с Рашель. Чувствуя, что вот-вот лишится сознания, оп заставил себя шире раскрыть глаза. Завтра ему надо ехать с невестой во Флориду. Он собирается жениться, завести семью, у него большие планы, черт побери! Нельзя ему умереть, вот так, без борьбы. Сконцентрировавшись на поставленной задаче, он вытянул руку и дотянулся до края халата Рашель. Цепляясь за ткань, подполз поближе, попытался прощупать пульс. Не прощупывается. Надо подползти поближе, чтобы остановить кровотечение, однако руки не слушались. Через несколько секунд глаза его снова закрылись. Голова упала на пол. И снова крики. Сквозь закрытые веки Пит ощутил мелькание света и движение вокруг. – Умерла, – услышал он чьи-то слова. – Нет, – простонал он. Он снова не справился. Опять подвел Рашель. – Потерпи, Пит, – попросил кто-то. – Все будет хорошо! Потерпи! Он не хочет жить. Лучше умереть и покончить разом со всем этим. Боль стала такой сильной, всепоглощающей. Но тут кто-то начал трясти его. – Пит, проснись! Пит открыл глаза и сел. Его обступила темнота. Сердце бешено колотилось о ребра, желчь поднялась к горлу, не позволяя сделать вдох. Первые мгновения он не понимал, где он, чьи руки касаются его, чей голос звучит в ушах, сон это или явь. – Все-все! Успокойся! Это был только сон. Наконец Пит понял, что это голос Мэгги и ее руки. Глаза его привыкли к темноте, он разглядел ее силуэт, склонившийся к нему. Ее руки обнимали его, нежный запах перебивал устойчивый металлический вкус крови, преследовавший его до того. – Я снова не смог ее спасти. – Слезы застилали его глаза. – Я дал ей умереть. – Тсс, – Мэгги мягко покачивала его. – Все хорошо! Все позади! Но ничего еще не позади, если раз за разом он переживает все тот же сон. Он никогда его не оставит в покое. – Мне не удалось добраться до нее. Пришлось лежать и смотреть, как она умирает. Мэгги легла на кровать, увлекая его за собой. – Ложись! Попытайся заснуть! Измученный Пит пристроился рядом с ней, положив голову ей на колени, дрожа от сквозняка, охлаждавшего его вспотевшую кожу. Мэгги потянулась, вытащила одеяло, замотавшееся вокруг ног Пита, и прикрыла его. Ему было слишком холодно, слишком плохо. Его уже не волновало, что она видит его обнаженным. Единственное, что имело значение, – он не один. – Успокойся! – Мэгги бережно отвела волосы с его лба. – Спи! Веки его сделались тяжелыми, и он разрешил глазам закрыться. Обнял ее плотнее за талию, прижимаясь ближе, вбирая ее тепло. Под успокаивающее воркованье Мэгги, ее мягкий убаюкивающий голос он провалился в глубокий сон без сновидений. Пит открыл глаза, но, поискав Мэгги, обнаружил, что вместо нее обнимает подушку. Он бы решил, что она ему приснилась, если бы не ее запах, сохранившийся на наволочке, не отпечаток ее тела на простыне. Воздух после вчерашнего дождя пропитался влагой, простыня липла к телу. Впереди еще один изнурительно жаркий день. Взглянув на часы, Пит понял, что уже около восьми – Мэгги, вероятно, отправилась на свою утреннюю пробежку. У него есть пара минут, чтобы собраться перед тем, как взглянуть ей в глаза. Трудно представить, что она думает о кем после прошедшей ночи. Он надеялся, что сумеет избавиться от этого страшного сна. И напрасно. Послышался скрип входной двери, по деревянному полу простучали шаги. Открылся холодильник. А потом раздался какой-то грохот. Неужели она убирает за собой? Что-то новенькое! Чистоплотность нельзя причислить к ее достоинствам. Каждое утро ему приходилось прибираться за ней на кухне, а мокрое полотенце постоянно валялось где попало. Не говоря уж о шмотках, разбросанных повсюду, и туфлях, о которые он постоянно спотыкался. Он вечно складывал ее вещи в корзину и убирал туфли. А после готовки она никогда не мыла кастрюли и миски. И поскольку грязная посуда действовала ему на нервы, то их тоже приходилось мыть ему. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что она для него делала. Как заботилась о нем прошлой ночью. Пит решительно спустил ноги с кровати. Что толку оттягивать неизбежное? Следует извиниться за прошлую ночь, попытаться как-то объяснить, иначе она примет его за порядочного труса. Он оделся, почистил зубы и направился на кухню. Еще издали его смутила открытая дверца холодильника. А потом он обнаружил Мэгги, лежащую на полу. Казалось, она просто устала и прилегла отдохнуть. Потребовалось несколько секунд, чтобы он сообразил что к чему. Теперь понятно, что за грохот он слышал из спальни! Не обращая внимания на боль в колене, Пит опустился на пол. – Мэгги, что с тобой? Она не открыла глаз. По его спине прокатился холодок страха. Ее одежда была пропитана потом, кожа липкая и слишком бледная, под глазами – темные круги. Он прижал два пальца к ее запястью, жалея, что нет стетоскопа и прибора для измерения давления. – Ты слышишь меня? – Подняв валяющуюся рядом бутылку с водой, Пит побрызгал Мэгги на лицо. – Давай просыпайся! Наконец ее ресницы шевельнулись, веки поднялись, и Мэгги мутным взглядом посмотрела на него, словно не видя. Моргнула пару раз, и на лице отразилось узнавание, а затем смущение. – Привет! Почему я на полу? – Ты упала в обморок. – Предполагаю, что твой организм сильно обезвожен. Ты загнала себя при столь скудном рационе. Но мне хотелось бы выслушать мнение еще кого-нибудь. Ты можешь сесть? – Наверное. – Только медленно. – Взяв Мэгги за руку, он помог ей сесть. Протянул ей воду. – Пей, но не торопись. Мэгги начала пить воду мелкими глотками. Щеки постепенно обретали цвет, но все равно выглядела она плохо. – С тобой было такое раньше? – Нет. – Голова последнее время не кружилась? – Бывало, но, наверное, это от жары. – Тошнота? – Тоже от жары. – Пропущенные менструации? Она одарила его едким взглядом. – Чтобы забеременеть, надо заниматься сексом. – Менструации могут прекратиться по массе других причин. – Нет, не было. Не совсем. – Но они нерегулярные? – Слегка. – Насколько слегка? Мэгги нахмурилась. – Мне неловко с тобой об этом разговаривать. – Я врач, Мэгги. Так насколько? – Последний месяц были лишь капли. Пит медленно поднялся, пользуясь шкафом в качестве подпорки. – Где ключи от машины? – Зачем? – Где ключи? – В спальне. Куда мы едем? – Я отвезу тебя в больницу. Она отрицательно покачала головой. – Не пойдет. Я в полном порядке. – Нет, не в порядке. Твой организм обезвожен, истощен. Боюсь, нет ли анемии. – Я отлично себя чувствую. Чтобы доказать Питу, что она хорошо себя чувствует, Мэгги подскочила на ноги... и покачнулась. Если бы Пит ее не подхватил, то она шлепнулась бы снова. – Никаких споров, – заявил он, видя, что она открыла рот. – Мы едем. – Низкое кровяное давление, обезвоживание и, хотя результатов анализов пока нет, скорее всего, анемия. Пит стрельнул в Мэгги многозначительным взглядом. Она показала ему язык. Доктор Картрайт, примерно одного с Питом возраста, удивленно взглянул на них. – Я пропишу специальные препараты с железом, но лучший способ поддерживать должный уровень железа – сбалансированная диета. – Учитывая, что она ничего не ест, тут могут появиться проблемы, – сказал Пит. – Я ем. Три раза вдень. – Что именно вы съедаете за день? – поинтересовался доктор. Мэгги смутилась, понимая, что правдивый ответ ему не понравится. Чтобы похудеть еще на пять фунтов, ей надо мало есть и много двигаться. – Творог и фрукты на завтрак, – ответил за нее Пит. – Травка на обед, листики на ужин. Нахмурившись, врач разглядывал Мэгги. – И вы считаете это достаточным? – А еще она по два часа в день делает зарядку и бегает, – добавил Пит. Мэгги кинула на него уничтожающий взгляд. По идее он говорил правду, но выглядело это так, будто он ябедничал. – Я пытаюсь сбросить последние пять фунтов. Чтобы добиться нужного результата, мне необходимо соблюдать норму потребления килокалорий в день, – объяснила она врачу. – Вот похудею, и начну есть больше. – А сколько вы сейчас весите? – спросил он. Мэгги пожала плечами. – Точно не знаю. У меня дома весов нет. Но одежда свободнее не становится. – Откуда ты знаешь? – вмешался в разговор Пит. – У тебя вся одежда в обтяжку. Нет, он так и напрашивается на скандал. Ну да, ей нравится носить узкие вещи. Это же не преступление? Если ему не нравится, пусть не пялится на ее грудь. – Почему бы нам не пойти взвеситься? – предложил доктор Картрайт. Мэгги послушно встала на весы. Пит встал рядом. Девушка ожидала, что весы покажут около ста тридцати футов, но ее ожидал сюрприз. – Сто пятнадцать? Такого быть не может. – Эти весы проверяют раз в месяц. Они абсолютно верны. Почему же тогда она не чувствует себя худой? – Женщина вашего возраста и сложения должна весить от ста двадцати пяти до ста тридцати пяти, – сказал доктор. – Ниже – уже истощение. Мэгги сошла с весов. – Тогда почему я нс чувствую себя худой? Пит и врач переглянулись, и Мэгги абсолютно точно знала, что они подумали. – Не смотрите на меня так. У меня нет никаких психических заболеваний. – Вернемся за стол, – предложил доктор Картрайт. – Я знаю, что вам не хочется это слышать, миссис. – Мисс, – поправила Мэгги. – Я не замужем. Врач вопросительно посмотрел на Пита. – Он мой пациент. Я физиотерапевт. Врач кивнул, но все равно было заметно, что он не до конца понял ее ответ. – Понимаю, что вам неприятно это слышать, но неправильным образом жизни вы подрываете свое здоровье. Вам следует начать нормально питаться, иначе у вас неизбежно возникнут серьезные проблемы. Может отказать сердце. – Никаких больше диет! – воскликнул Пит. Ярость, прозвучавшая в его голосе, изумила Мэгги. Он... волновался. Действительно волновался. – Ты с сегодняшнего дня переходишь на сбалансированное питание, пока снова не поправишься. – Он обернулся к доктору Картрайту. – Не найдется у вас лишнего прибора для измерения давления? – Может, и найдется. Вы умеете им пользоваться? – Я бывший врач «скорой помощи», – пояснил Пит и взялся за трость. – Выздоравливаю... после несчастного случая. – Где вы работали? – Больница Генри Форда в Детройте. – Пит покосился на Мэгги. – Знаю такую. В этом году там была жуткая перестрелка. Один врач погиб, другой... – Увидев выражение лица Пита, он запнулся. – Вы случайно не... Пит неловко встал, оперся на трость. – Да, это я. Воцарилось молчание. Что тут говорить? «Мне очень жаль» будет не совсем в месту. Именно таких сцен Пит и боялся больше всего. – Джереми Картрайт, – наконец произнес доктор, крепко пожимая руку Пита. – Пит Морган. – Как долго вы оба собираетесь пробыть в нашем городе? – Все лето, – ответил Пит. – Если физически вы в состоянии и можете посвятить работе несколько часов в неделю, то у нас тут, милях в тридцати отсюда, есть клиника. Нам катастрофически не хватает сотрудников. По большей части инфекции, отравления, аллергии и все такое. На секунду Мэгги показалось, что Пит заинтересовался этим предложением, потом огонь в его глазах погас. – Не знаю, что и ответить, ведь я прохожу реабилитационный период Ему очень хочется согласиться, поняла Мэгги. Он навсегда останется в душе врачом, независимо от того, будет практиковать или нет. Желание помогать людям никуда не уйдет. – Мы можем согласовать наше расписание, – сказала она. Настаивать ей не хотелось, но случай слишком хорош, чтобы его упустить. Ему необходимо согласиться – пусть он сам того и не понимает. – У нас есть вакансии практически в каждой смене, так что вы сможете выбрать подходящие часы. А пациентов у нас предостаточно. – Джереми написал на листке бумаги два ряда цифр. – Тут мой сотовый и домашний номер. Если надумаете, звоните. – Ты не выйдешь на минутку? – неожиданно произнесла Мэгги. – Мне надо пару минут поговорить с доктором. Пит подозрительно взглянул на нее. – Женские проблемы, – пояснила она. Он кивнул, но видно было, что не поверил. – Хорошо, я подожду снаружи. После того как он вышел, Мэгги отдернула занавеску над входной дверью, чтобы удостовериться, что Пит не спрятался за ней, подслушивая. Когда она вернулась, Джереми хмыкнул. – Думаю, разговор пойдет вовсе не о женских делах. Она согласно кивнула. – Говорят, другой врач погиб в той перестрелке? – На месте. Свидетели рассказывают, что Пит бросился к ней, не заметив подростка с ружьем в конце коридора. Думал лишь о том, как бы спасти ее. – Это был очень тяжелый удар по его психике. – Иметь дело с ранами – привычное дело для врача. Но перестрелка в больнице... Впрочем, судя по его внешнему виду, он, похоже, идет на поправку. – Главная его проблема – свыкнуться со своими ограниченными физическими возможностями. Он считает, что не может оставаться врачом, потому что не выдержит ритма работы. Мне кажется, практика в вашей клинике поможет ему изменить мнение. – Я был бы рад помочь, но насильно заставить его работать не могу. – Вам и не придется, – хитро улыбнулась Мэгги. – В моей профессии уметь настаивать на своем очень важно. Глава девятая Выйдя на парковку рядом с больницей, Мэгги обнаружила Пита, угрюмо подпирающего дверцу ее автомобиля. Несмотря на хмурый вид, он выглядел неплохо. Лучше, чем когда жил у родителей. Он казался... здоровым. Волосы так и остались нестриженными, но кожа утратила прежнюю бледность. Конечно, он еще явно не приобрел ту мускулатуру, которой отличался раньше, но, на ее взгляд, главное значение имел именно его здоровый и счастливый вид. Пит снял с пальца ее ключи от автомобиля. – Сможешь вести? – Честно говоря, голова еще немного кружится, – соврала она. – Лучше ты садись за руль. Он распахнул перед ней дверцу, обошел машину и уселся на водительское место. Положил трость на пол. – Теперь в твоей жизни все должно измениться. Она пристегнула ремень. – Что именно? Пит завел мотор и выехал на дорогу. – Пока твое давление не нормализуется, а уровень железа в крови не станет выше, можешь забыть о зарядке и пробежке. Доктор Картрайт говорил то же самое, но слышать подобное от Пита – совсем другое дело. Он хоть и врач, но не ее. В ней взыграл дух противоречия. – И кто это сказал? – Я. – А больше ты ничего мне не хочешь приказать? – Я серьезно, Мэгги. Тебе следует заняться своим здоровьем. С ним шутки плохи. Можно доиграться до больницы. Он влился в общее движение, мо поехал в сторону противоположную озеру. – Поменьше надо разглагольствовать, мудрец! Ты поехал не туда, наш дом в другой стороне. – А мы едем не домой. Сама ведь сказала, что надо заглянуть в магазин. – Мы? А кто твердил, что «еще не готов»? – Что делать! Ситуация резко изменилась. Теперь я не могу отпустить тебя одну. – Спасибо, напомнил. – Мэгги достала из сумки прибор для измерения давления. – Джереми просил тебе передать. Пит положил прибор на сиденье между ними. – Нам нужно купить напольные весы. И еды побольше. Отлично, пусть таким необычным способом, но она все-таки победила. Ведь раньше ей никак не удавалось выманить его из дома на люди. И вот – пожалуйста! Кроме того, она знала, что он ни разу не садился за руль после той перестрелки в больнице, так что это тоже шаг вперед. Отчего же у нее остался неприятный осадок? –А что ты хочешь купить из еды? – Курицу, рыбу, мясо. Пишу, богатую железом. Мы будем тебя откармливать, пока ты не наберешь нормальный вес. Мысль постоянно есть мясо показалась ей еще более или менее терпимой, но перспектива каждый день взвешиваться ее совершенно не прельщала. – А если я откажусь? – Не выйдет! Если понадобится, я буду силком тебя кормить. – Пит свернул к магазину. – И не думай, что меня что-нибудь остановит. Сомневаться не приходится. Ее пациент – человек слова. Взяв трость, Пит открыл дверцу и вылез наружу. Мэгги выпрыгнула за ним. Беспокойство его понятно, но он уж слишком раскомандовался. – Какая тебе разница? Я не твоя пациентка. Ты занимайся собой! – Не серди меня, Мэгги, – откликнулся Пит. – Я не в настроении. Кажется, она была о нем чересчур хорошего мнения. Он вовсе не беспокоится о ней и о ее здоровье, а просто на что-то злится. Мгновенно Мэгги сама вспыхнула гневом. – Ты правда считаешь, что грубость тут поможет? Он перехватил ее руку и притиснул к багажнику машины. – Что меня больше всего злит, – сказал он сквозь стиснутые зубы, – так это те негодяи в школе, которые воспользовались твоей невинностью. А потом еще твоя мать, которая вместо того, чтобы успокоить тебя и научить уму-разуму, только вбивала в тебя различные комплексы. То чувство неполноценности, что она культивировала в тебе, явно проистекало из ее собственных скрытых неврозов. Глаза. его опасно блеснули. Взгляд опустился ниже, к губам Мэгги. Он явно собирался снова ее поцеловать. И, вот беда, она хочет того же. Секунду-другую он медлил, словно все еще колеблясь. Потом чуть слышно чертыхнулся и приник к ее губам. Ноги девушки тотчас стали ватными, и огонь разбежался по жилам. Он оборвал поцелуй также неожиданно, как и начал, после чего отступил назад и вгляделся в ее лицо. – А теперь мы идем в магазин и покупаем еду, а потом найдем, где торгуют медицинским оборудованием, и купим весы. И ты будешь есть все, что я тебе скажу, и взвешиваться каждое утро до тех пор, пока я не разрешу прекратить. Понятно? Шестое чувство подсказало ей, что спорить не стоит, и она лишь потерянно кивнула. Он выпустил ее руку. – Так-то лучше. И давай покончим с этим поскорей. Пит отошел, а ее колени оказались настолько слабы, а голова так кружилась, что ей пришлось облокотиться об машину, чтобы не грохнуться на тротуар. Что же это? Конечно, он находит се привлекательной, возможно, она даже немного ему нравится. Но он так заботится о ее здоровье, что можно подумать, будто... Нет, об этом думать нельзя. Ни в коем случае! Этого никогда не произойдет. Да она сама не позволит. В их тяге друг к другу нет ничего удивительного: два здоровых – ну пусть относительно здоровых – человека живут вместе в одном доме. Разумеется, рождаются всякие фантазии, желания... Вот и лезет потом в голову невесть что. Видели мы такое и раньше, и выводы напрашиваются вполне определенные. Не стоит наступать на одни и те же грабли. Мэгги сидела за столом, теребя лежавшую на коленях салфетку и разглядывая свою тарелку. Пит приготовил рыбное филе с укропным соусом и подал его с брокколи и рисовым гарниром. Мысленно она уже успела подсчитать, какое великое множество килокалорий сейчас лежит на ее тарелке, и готова была взбунтоваться. – Приступай, – приказал он. – Ты не встанешь из-за стола, пока тарелка не опустеет. – Как прикажете! Он сердито выпрямился. – И не надейся словчить. Я настроен весьма и весьма решительно. Пощады не будет. Вполне годится для реализации ее плана. Самое время заключить сделку. Мэгги глубоко вздохнула и произнесла: – Я съем это при одном условии. Его вилка застыла на полпути ко рту. – Что за условия? – Ты согласишься работать в клинике. Он нахмурился и положил вилку. – Ты прекрасно знаешь, что я думаю по этому поводу. – А ты прекрасно знаешь, что я думаю относительно еды. Тем не менее заставляешь меня есть. – Потому что не есть вредно. – Прятаться ото всего мира еще вреднее. Ты ведь выехал сегодня в город, и что случилось? Разве ты упал или хотя бы споткнулся? Почему бы тебе не начать вести полноценную жизнь? Он продолжал внимательно смотреть на нее. – Я прошу тебя работать всего лишь по паре часов дважды в неделю. В качестве компонента реабилитационного периода. Согласись на две недели испытательного срока, а потом, если тебе будет так уж тяжело, бросишь. – А если я скажу «нет»? Она отодвинула от себя тарелку. – Тогда ешь один. – Прошло всего одиннадцать дней. – И ты совершил за них чудеса'. Ты вполне готов немного потрудиться на благо других людей. – Она вынула из заднего кармана листок с номером телефона Джереми и подала ему вместе с сотовым. – Звони. Целую минуту он смотрел на ее протянутую руку. Потом взял трубку и набрал нужный номер. – Джереми, это Пит Морган. Я решил принять ваше предложение относительно работы. – Пит кивнул на ее тарелку. Мэгги придвинула ее к себе и нацепила на вилку кусочек филе. – Думаю, остановимся для начала на двух днях в неделю. Она поднесла вилку ко рту. Поглядела на Пита, тот кивнул. – Вторник и четверг вполне подойдут. Не позволяя себе задуматься о поглощаемых калориях и жировых складках, над ликвидацией которых ей пришлось так много потрудиться, Мэгги закрыла глаза и сунула вилку в рот. Она заставила себя жевать медленно-медленно, а потом проглотить. – Очень хорошо, с одиннадцати до четырех, – говорил в трубку Пит, не отрывая глаз от ее лица. Кивнул еще раз, словно подхлестывая ее, требуя проглотить еще кусочек. У риса оказался острый вкус – очень прилично приготовлено. Она так давно не позволяла себе настоящей еды, что даже забыла, как раньше любила есть. Так легко, оказывается, вернуться к старым привычкам. Опять превратиться в жирную Мэгги. – Не знаю, сейчас спрошу, – произнес Пит, а потом обратился к Мэгги: – Мне надо записать, как добраться до клиники? – Я знаю, где она находится. – Не надо, – через секунду ответил Пит Джереми. – Мы знаем дорогу. Мэгги теперь попробовала брокколи. С лимонным соусом, как вкусно! И много калорий быть не должно. – С ней все нормально! – Пит со значением посмотрел на Мэгги. – Обедает сейчас. – Рассмеялся, затем кивнул: – Вот именно. Мэгги настороженно прищурилась. – Заманчиво звучит, – снова заговорил Пит. – Договорились. Увидимся во вторник. – Он закрыл телефон и положил его на стол. – Что вы там говорили насчет меня? – спросила она. – Он поинтересовался, трудно ли тебя кормить. – Легче легкого, даже уговаривать меня не надо. Сама все беру, – сказала она, подцепив еще один кусочек рыбы. – Где ты учился так вкусно готовить? Он пожал плечами. – Везде понемножку. Если ты холостяк, да еще с сумасшедшим расписанием работы, то приходится либо учиться готовить, либо перебиваться на бутербродах. – Я никогда не училась готовить и долгое время питалась именно бутербродами. Вполне вероятно, они и стали причиной моего отвратного внешнего вида. – Думаю, тут немалую роль играет генетика. Но если в перспективе у тебя тяжелый день, всегда лучше поесть нормально. – Он взглянул на нее и ухмыльнулся. – Рекомендую как врач. – Может, теперь тебе следует взять готовку на себя? Раз уж ты настолько хорошо в ней разбираешься. – Согласен, если ты будешь мыть посуду. Я имею в виду после обеда, а не на следующее утро. – Грязная посуда выводит тебя из себя, да? – Точно так же, как и грязная одежда или мокрые полотенца, валяющиеся тут и там. И туфли, оставленные посреди комнаты, где я о них спотыкаюсь. – Врешь, не оставляю я туфли посреди комнаты! Они всегда у меня лежат возле двери. Пит кивнул в направлении кушетки. Обернувшись, Мэгги увидела свои шлепки, валяющиеся прямо посередине комнаты, там, где их скинула. – Ой-ей-ей! Мне очень стыдно! – Это я ставлю их к двери, – покачал головой он. – А ты бросаешь их где попало. – Постараюсь исправиться. – Буду очень тебе признателен. – И одежду грязную буду класть в корзину. – Мэгги заставила себя поесть еще немного риса. – Несмотря на все вышесказанное, мне кажется, мы неплохо поладили. – Неплохо, – согласился он. – Особенно, когда ты не расходишься и не начинаешь командовать, – добавила она. Пит хмыкнул. – Ну, положим, ты и сама любишь покомандовать. По правде говоря, ей нравились моменты, когда он брал власть в свои руки. Это придавало жизни остроты. Такого компаньона, как он, у нее никогда не было. Хотя друзей-мужчин – хоть отбавляй, но в нем есть нечто... особенное. Пит тоже положил себе в тарелку рыбы и начал есть. – Кстати, я хотел поговорить с тобой о прошлой ночи. – А что такое? – удивленно протянула Мэгги. – Хотел извиниться. – За что? – За то, что разбудил тебя. Что практически вынудил остаться со мной в спальне. Она предвидела, что он будет смущен своими ночными кошмарами. Должно быть, они создают у него ощущение слабости, а Пит ненавидит быть слабым. Мэгги проглотила очередной кусок рыбы с рисом. – И часто тебе снятся кошмары? – Вначале очень часто. Почти каждую ночь. Через пару месяцев прекратились. А теперь опять вернулись. – А мое присутствие помогает? – Помогает, но... – Тогда ни о чем не волнуйся. Я не возражаю. – Мэгги старалась не думать о том, что ела. – Можно полюбопытствовать, ты говорил кому-нибудь об этом? – О снах? – Нет, о перестрелке в больнице. Пит пожал плечами. – О чем там говорить? Что случилось, то случилось. Ничего ведь не изменишь. Я уже пережил случившееся. – Правда? – Правда. Послушай, Мэгги, ты зря беспокоишься. Мне психоаналитик не требуется. – Я просто предлагаю. Чтобы ты знал, если тебе надо, я всегда готова поговорить. Несколько минут они ели молча, пока тарелка Мэгги наконец не опустела. Она уже забыла, когда в последний раз ела досыта. Но вместо удовлетворения ощутила досаду и страх, как будто сделала что-то предосудительное. Ведь сейчас еда начнет перевариваться в желудке, превращаясь в жир. Мэгги чуть ли не чувствовала, как на талии формируются жировые клетки. Пояс шорт показался ей слишком тесным, а топ мерзко оттопырился на животе. Пит проглотил в два раза больше еды, чем она, съел все до последнего рисового зернышка, а вес не набирает. Это несправедливо! И чем плохо быть немного худее, чем положено? Ну что тут дурного? На свете живут миллионы худых, и им намного лучше, чем толстым. На лбу Мэгги проступил пот, ее уже начало слегка подташнивать. Она взглянула в направлении ванной. А что, если... всего разок? – Даже не думай, – резко произнес Пит. При звуке его голоса Мэгги подскочила. – Не думай о чем? – О том, чтобы вызвать рвоту. Такого не случится, так что немедленно забудь об этом. Она фыркнула. – Ты что, думаешь, у меня булимия? – Я знаю только, что вид у тебя, как будто ты хочешь избавиться от всей съеденной еды. Ты постоянно косишься в сторону ванной. Я не позволю тебе этого сделать. Если придется заклеить тебе рот пластырем, то я так и поступлю. Его предположение возмутило ее, но одновременно появился страх, что он, возможно, прав. Она действительно обдумывала возможность искусственным путем вызвать рвоту. Предположим, она сделает это сегодня. Но что остановит ее тогда от второго и третьего раза? – Я навидался женщин, подсевших на лекарства для рвоты и слабительное. Уж поверь, зрелище не из приятных. Тут вопрос самоконтроля. Стоит только подсесть на подобные штуки, как потом почти невозможно остановиться без интенсивного лечения. Ты этого хочешь? Мэгги жалобно выдохнула и стиснула руки, чтобы те не тряслись. Пит прав, надо привыкать быть сильной, быть хозяйкой собственной жизни. А свою порцию ошибок она уже совершила. – Ты справишься, – сказал Пит. От искреннего участия в его голосе Мэгги растрогалась. Он перегнулся через стол и накрыл своей ладонью обе ее руки. – Мы оба справимся. Тот факт, что она не одинока, что он понимает, через что ей приходится проходить, утешал. Интересно, что бы случилось, если бы Пит вовремя за нее не взялся. Неужели она и в самом деле утратила способность здраво оценивать свои силы? Глава десятая Мэгги перевернулась на живот, нервно взбила подушку. Пошла четвертая ночь с тех пор, как Пит возил ее в больницу и как она не может уснуть. Четвертую ночь крутится и вертится – уже впору завыть и полезть на стену. То ли виной тому внезапное отсутствие физических нагрузок при обжорстве, то ли ее так испугало ощущение утраты контроля над собственной жизнью. Что бы там ни было, бессонница сводила ее с ума. Из другой комнаты раздался какой-то странный звук. Мэгги приподнялась на локтях, чтобы лучше слышать. В последнее время ночных кошмаров у Пита не было. Как и обещал, он во вторник начал работать в клинике. После смены, по его возвращении, она спросила, как дела, но получила в ответ лишь недовольный кивок. Она не настаивала. Расскажет, если захочет. И точно, за обедом, пока она заталкивала в себя курицу с картошкой, он сообщил, что находится в шоке. – Ты не поверишь, сколько людей не могут себе позволить приличное медицинское обслуживание. Без нашей клиники этим людям некуда было бы пойти. Сегодня у меня был мальчик, страдающий постоянными воспалениями ушей. У него уже значительная потеря слуха. – И ты смог ему помочь? – Ему нужно проводить элементарные процедуры, но у его родителей нет медицинской страховки. А без страховки лечение стоит тысячи долларов. Они не могут себе этого позволить. Когда я работал на «скорой помощи», мы обслуживали всех подряд, со страховкой или без нее. – Значит, твоя нынешняя работа нужна людям? Он кивнул. – Полагаю, да. – Я очень рада за тебя... и за тех пациентов, которым ты помог. Ближе к вечеру он рассказал ей о других работающих в клинике врачах и о нескольких интересных случаях, с которыми ему пришлось столкнуться за день. – Тут нужна особая сноровка, – пояснил он. – Необходимо отыскать лучший и самый дешевый способ помочь человеку. И так приятно в ответ услышать их благодарность... Мне кажется, я им впрямь нужен. – Так и есть, доктор. Он улыбнулся. Впервые с их приезда в коттедж на озере она увидела свет в конце туннеля. – Рашель, нет! – услышала Мэгги крик, донесшийся из спальни Пита. О черт, у него опять тот же кошмар! Она спрыгнула с постели и помчалась по коридору. Обнаженный Пит распростерся на кровати, одеяло сползло на пол. Голова его металась по подушке, он стонал во сне. Она легла с ним рядом, схватила его за плечо, встряхнула. – Пит, вставай! Тебе приснился дурной сон. Он снова застонал. – Пит, проснись! Как и в первый раз, Пит внезапно резко сел в кровати, часто и тяжело дыша. – Все хорошо, – мягко сказала она, поглаживая его по спине. – Это только сон. Он изумленно огляделся, словно не понимая, где находится. Затем хрипло спросил; – Который час? Она пригладила его спутанные волосы. – Два часа ночи. – Я снова тебя разбудил. – Он ласково провел ладонью по ее лицу. – Ничего. Я не спала. – Мэгги уложила его на подушку. – Ложись, успокойся. – Ты уходишь? – Страх в его голосе заставил ее улыбнуться. Он не станет просить ее побыть с ним, гордыня не позволит. Но он хочет, чтоб она осталась. – Я никуда не иду. Мэгги прилегла рядом, и Пит тотчас придвинулся ближе, обхватив ее за талию и положив голову ей на плечо. Одеяло валялось возле его ног, и девушка старалась избегать смотреть в том направлении. Если такое совместное лежание войдет в обычай, то ему придется подумать о пижаме. – Тебе необязательно оставаться со мной, – произнес он, крепко прижимая ее к себе. Последнее время у нее все пошло кувырком, но сейчас, лежа рядом с Питом, она ощущала себя... в безопасности. Возможно, ей это нужно не меньше, чем ему. – Не волнуйся. Я остаюсь, – тихо прошептала она. – Извини, но я совсем голый. – Знаю. – Тебя это не беспокоит? – А у меня закрыты глаза. Он помолчал, потом осторожно спросил: – Правда? – Нет, не совсем. Он тихо хмыкнул. Ясно, что ему полегчало. – Как ты, помнится, сказала: «Если видела один, то, значит, видела их все», да? – Не забывай, твою штучку я уже видела. Несколько секунд он лежал тихо, а потом глухим голосом произнес: – А тебе не кажется, что это немного нечестно? – Что именно? – Ты видела мою «штучку». Теперь ты должна показать мне то, что есть у тебя. Так будет по-честному. – А кто тебе сказал, что в жизни все должно быть по-честному? Пит ухватился за ее ночную рубашку, сжал ткань в руке и подтянул вверх. – Не бойся, я только посмотрю... Мэгги не стала останавливать его, почему-то уверенная в том, что он просто дурачится или же старается ее немного позлить. И вполне вероятно, в глубине души идея организовать небольшое шоу привлекала и ее, но лишь до тех пор, пока ночная рубашка не поднялась до талии и он не зацепил пальцем резинку трусов, после чего приподнялся, словно готовясь взглянуть на обнажившееся тело. Тут уж она не выдержала и треснула его по руке. Изо всех сил. – Ой! – Пит откинулся назад на подушку, но по его голосу чувствовалось, что он улыбался. – Ничего себе ты дерешься! Она одернула ночную рубашку. – Еще одна такая попытка, и ты можешь попрощаться с рукой. – Дело того стоит, – ответил Пит. Минуту он помолчал, а потом спросил: – А тебе само это не кажется странным? Ну то, что мы спим вместе. Не думаю, что ты ложишься в постель со всеми своими пациентами. Мэгги тихо рассмеялась. – Нет, в лечебный курс совместимый сон действительно не входит. Кроме того, не в моих привычках даже селиться в одном доме вместе с пациентами. Так что создавшееся у нас положение действительно нестандартное. – Определенно, мы с тобой вышли за обычные рамки отношений пациента и физиотерапевта. – Точно. – Думаю, что тут речь идет о чем-то большем, чем просто дружеские отношения. – Наверное. – Ты хоть представляешь, как дорога мне? Уж не так, как ты мне, хотелось ответить ей. – Ты тоже мне дорог, – отозвалась она. Пит положил голову к ней на плечо. – Мэгги, а почему у тебя нет парня? – Зачем тебе знать? – Просто любопытно. – У меня был... неудачный опыт. Парень уже считал себя моим женихом. Пит приподнялся на локте и посмотрел на нее. – Это не одна из тех историй, после которых сразу хочется кого-нибудь убить, а? – Он был моим пациентом. – Я думал, ты никогда не связываешься с пациентами. Не считая меня, конечно. – Обычно нет, но в тот раз мне показалось, что с ним все будет иначе. Казалось, я действительно ему небезразлична. –И... – И я снова ошиблась. Еще одна неудача, ставшая для ее матери очередным доводом в качестве подтверждения ее никчемности. Когда Мэгги начала встречаться с этим парнем, мать пришла в восторг. Привлекательный, успешный – воплощенное совершенство. А вскоре он сделал Мэгги предложение, чему родители несказанно обрадовались. Мэгги чувствовала, что наконец поступила правильно, ублажив их. Но и тут мать ухитрилась сразу добавить каплю дегтя. – Наконец у тебя появился реальный шанс пристроиться, – заявила она Мэгги. – Не упусти его. Иначе так и останешься куковать одна. Сказала так, словно никакого счастья Мэгги не заслужила и готовилась заполучить его лишь с помощью обмана. А может, так оно и есть? Вдруг мать права и ее нельзя любить по-настоящему? Сообщив родителям, что бракосочетание отменилось и что ее бесцеремонно вышвырнули прочь, она прошла через самое большое унижение своей жизни. А мать, вместо того чтобы принять ее в свои объятия и утешить, только добавила дров в огонь. – Мне следовало догадаться, что этим все и кончится, – сказала она, качая головой. – Могу поклясться, Мэгги, ты так поступила нарочно, чтобы меня огорчить. В который раз мать говорила лишь о себе, о том, что чувствует она сама. Для Мэгги это стало последней каплей. Терпение ее лопнуло. Именно тогда она поняла окончательно, что мать никогда не волновалась о ее чувствах и навряд ли когда-то будет. – А что случилось с твоим женихом? – спросил Пит. – Он встретил другую, – ответила она. Стройную, изящную и милую. «Ты обожаешь командовать, – частенько корил ее бывший жених. – Неужели тебе обязательно всегда быть правой?» И постоянно ворчал по поводу ее веса. Точно как мать. Но Мэгги тем не менее терпеливо продолжала встречаться с ним. Она была готова даже стать его женой, лишь бы не разочаровать родителей. И, к счастью, вовремя обнаружила, что есть вещи похуже, чем не удовлетворить чаяний собственной матери. Связать свою жизнь с нелюбимым человеком, вечно ее унижающим, – вот что было бы куда большей ошибкой. Когда Мэгги оправилась от обиды и поняла, насколько ей стало лучше без ее жениха, она даже была благодарна ему за то, что он ее бросил. Сама она никогда бы не набралась храбрости. Кроме того, ей преподали хороший урок. Любовь, брак, уважительные взаимоотношения – все это не для таких, как она. После продолжительно молчания, Пит тихо произнес: – Надеюсь, ты понимаешь, что я никогда не обижу тебя, Мэгги. – Люди обычно вступают в отношения между собой, не предполагая кого-то обижать, – сказала она. – И все равно обижают. – Мне нравится быть с тобой. Ты отличаешься ото всех, кого я знал раньше. – Ты сейчас выпал немного из жизни. Так получилось, что большая часть твоего мира сосредоточена на мне. Так что твоя привязанность неудивительна. А когда реабилитационный период закончится, чувства потускнеют. Поверь мне! – Ты не можешь этого знать. – Могу, – ответила она с безысходностью, пронзившей его сердце. – Я знаю. Пит проснулся, обнимая что-то мягкое и теплое. Ему не надо было открывать глаза, чтобы узнать, что все еще темно и что рядом с ним Мэгги. Она лежала, плотно прижавшись к нему спиной и положив голову на его руку. А мягкая вещь в его руке на поверку оказалась ее грудью. Его, как она выразилась, «штучка» нервно вздрагивала возле ее лона. Ужасное положение. И восхитительное. Мэгги дышала медленно и равномерно, видимо еще не проснувшись, что давало ему возможность принять менее компрометирующую позу. Незадача заключалась в том, что ему вовсе не хотелось двигаться. Мэгги была такая теплая и нежная. Но если она проснется, он рискует получить локтем под ребра. Несмотря на всю пикантность ситуации, он не смог удержаться и начал слегка поигрывать соском Мэгги. Вскоре тот вытянулся и окреп под его пальцами. Спящая женщина издала тихий протяжный звук и прижалась к нему плотнее. Пит ощутил себя подонком – нехорошо пользоваться беспомощным состоянием другого человека. Конечно, Мэгги сама захотела остаться, и он предупреждал ее, что давно уже не был с женщиной. Ложась в одну кровать, всегда следует ожидать чего-то в таком роде. У нее была возможность уйти к себе в комнату, так что вину за происходящее нельзя полностью возложить на него. И он даже не открывал глаз, так что можно сказать – еще не проснулся. А что взять со спящего человека? Верно? Какие еще оправдания себе придумаешь, Пит? Он слегка сжал ее грудь. Она вздохнула и потерлась об него. Из его груди едва ые вырвался стон. Что же такое происходит? Он ведет себя, как сексуально озабоченный подросток. Спящая Мэгги слегка вздохнула и перекатилась в его объятиях, повернувшись к нему лицом. Теперь ее лицо оказалось рядом с его шеей, а рука легла на обнаженные ягодицы. Ее дыхание обжигало ему кожу. Упругие груди не позволяли спокойно дышать. Терпеть такое – настоящая мука! И у него не осталось другого выбора, как обнять Мэгги. Впрочем, Пит немного покривил душой. Возможностей вырулить ситуацию у него было хоть отбавляй! Достаточно было просто отодвинуться на другую сторону кровати. А еще лучше встать и срочно принять холодный душ. Теперь он окончательно проснулся. Он медленно просунул руку вниз, и его палец проник под резинку трусов. Неожиданно Мэгги сделало резкое движение, и его рука оказалась полностью в ее трусах. Пит замер. Неужели проснулась? И если так, где затрещина? По совести, он ее заслужил. Но Мэгги не двигалась. Пит был так ошарашен случившимся, что в первую минуту не знал, что делать. Нет, он прекрасно знал, что делать – в голове роился десяток различных вариантов, – он просто не понимал, можно ли. Если она спит, то трогать ее будет нехорошо. Мэгги все время упорствовала, чтобы сохранить их отношения сугубо профессиональными, и теперь, надо полагать, она спит и просто видит эротический сон. Есть очень простое решение – разбудить Мэгги. Но вдруг она отругает его и уйдет? Или еще того хуже, оскорбится всерьез и откажется лечить его ногу. Он уже не представлял себе, как будет обходиться без помощи Мэгги. Может быть, все-таки разбудить? Ему хотелось верить, что она не спит и знает, что он делает. Пит застыл в полной неподвижности. Надо дать ей полминуты. Если она не шевельнется, он уберет руки. Но Мэгги шевельнулась. С легким протестующим стоном она выгнулась навстречу, словно говоря: ну что же ты остановился? После такого приглашения он уже не мог отступить! Пит осмелел и просунул руку еще дальше. Мэгги пробормотала что-то невнятное рядом с его шеей и развела ноги в сторону. Через несколько мгновений бедра Мэгги уже двигались взад-вперед в такт сего поглаживающими пальцами, а потом она громко застонала и изогнулась, содрогнувшись всем телом. Только этого ему и недоставало, чтобы и самому достичь конца. По правде говоря, вообще чудо, что он продержался так долго. Разрядка опустошила его. Словно весь стресс последних пяти месяцев внезапно ушел. Он ощутил себя прежним. Хотелось надеяться, что и Мэгги тоже. Пит крепко обнял ее, с благодарностью поцеловал и мгновенно провалился обратно в сон. Когда через несколько часов Пит открыл глаза, в окно било яркое утреннее солнце. Потянувшись к Мэгги, он обнаружил, что лежит один. Неужели все произошедшее ночью было лишь прекрасным сном? А Мэгги в этом время стояла на крыльце, смотрела на сверкавшую в солнечных лучах воду, потягивала кофе и пыталась вызвать в себе чувство вины за случившееся ночью. Неужели что-то столь приятное может быть дурным? Когда она проснулась среди ночи рядом с Питом и поняла, что его рука лежит на ее груди, она вначале даже растерялась. Мозг отказался ей подчиняться, и, вместо того чтобы немедленно встать и уйти, она с трепетом стала ждать продолжения. Ей потребовалось добрых десять минут, в течение которых она слегка терлась об него, чтобы он рискнул пошевелить рукой, но даже тогда он действовал слишком робко. Ей не оставалось ничего иного, как взять дело в свои руки. Она вспомнила, как повернулась к нему лицом, а потом буквально протолкнула его руку себе между ног. Щеки ее тут же заполыхали. Она была напугана силой собственного вожделения. Снова она подставляет себя под удар. Даже если Пит не собирается ранить ее, их разлука неизбежна; Когда он вернется домой, к обычной жизни и старым друзьям, для нее все кончится. – Доброе утро! При звуке голоса Пита сердце Мэгги нырнуло вниз. Собравшись, она обернулась. Никогда она не сможет теперь смотреть на него, не вспоминая, как он обнимал ее и доводил до экстаза. И пусть ей хотелось броситься в его объятия, она точно знала, что случившееся сегодняшней ночью больше никогда не повторится. Как бы ей этого ни хотелось. Еще один удар по ее истерзанной гордости! – Привет! – ответила она, снова отвернувшись к воде. Пит вздохнул. – Неужели надо обязательно вести себя вот так? –Как? – Неужели будем – притворяться, что ночью ничего не случилось? Мэгги прикрыла глаза. – Не знаю, как ты, а я бы с удовольствием пропустила разговоры о том, что мы не должны были такого допускать. Пит подошел, облокотился о перила рядом с ней и тоже стал смотреть на воду. Даже в столь ранний час по озеру плавало множество лодок. Чайки с пронзительными криками налетали на выброшенный на берег мусор. – Да, думаю, я тоже обойдусь. Если б только она могла притвориться, что между ними ничего не было. Забыть запах его кожи, нежные и умелые пальцы. Память была так свежа, что голова стала кружиться. Пит нахмурился. И даже казался чуть ли не... обиженным. – Не пойми меня превратно, – осторожно произнесла она. – Я получила очень большое удовольствие. – Как и я. – Просто все теперь пойдет не так. Верно? Хотя что переживать. Из-за мимолетной прихоти... Уголок его рта насмешливо дернулся. – Для особы, не желающей затрагивать данную тему, ты слишком стараешься. – Ты прав. Извини. Просто... Мне кажется, ты чувствуешь себя виноватым, словно сделал что-то запретное. Должна признаться, я сама все начала, так что вина целиком и полностью лежит на мне. Пит вглядывался в нее, подняв брови, как будто не совсем понимая то, о чем она говорит. Ей пришлось пояснить свою мысль. – Если б я, ну понимаешь, не стала ворочаться, ты бы не возбудился. Его большая ладонь зажала ей рот. – Я находился в постели вместе с тобой, так что разъяснять, как развивались события, мне не требуется. Слушай. Мое воспитание не предусматривает разговоров о чувствах, и потому мне сложно говорить, но ты действительно дорога мне, Мэгги. Ты ведь и сама знаешь это, да? Она кивнула. Конечно, его поступки говорят за себя. Но сейчас и потом – разные вещи. Через месяц он будет думать совершенно по-другому. – Мы оба переживаем сейчас сильнейшую эмоциональную встряску. Как бы мне ни хотелось окончательно прояснить наши отношения, я понимаю, что ты пока не готова. А относительно прошлой ночи – не вини себя. В случившемся мы виноваты оба. Должно быть, нам обоим это было необходимо. Что произошло, то произошло, но мы больше такого не допустим. Ты этого хочешь, верно? Он убрал руку с ее рта, позволяя ей говорить. – Верно. – После его прикосновения ее губы покалывало. Что опять же напоминало о прошлой ночи. Однако Пит прав. Так толково разложил все по полочкам. В том смысле, что им обоим эта близость была нужна. Самый быстрый и надежный выход из стресса. Зато теперь им будет легче жить друг с другом, не думая о сексе. Хочется верить. Глава одиннадцатая – Ну как? – Сто семь на семьдесят пять, – отозвался Пит и записал показания. – Ведь уже лучше, верно? Он снял рукав прибора измерения давления с ее руки и положит аппарат на кухонный стол. – Да, лучше. Теперь вставай на весы. Она с отвращением взглянула в их сторону. За последние две недели те стали для нее предметом ненависти. Трудно представить более отвратительное начало дня. – А нельзя хоть раз пропустить взвешивание? Пит скрестил руки и сурово оглядел ее. – Нет, нельзя. Послушай, давай не будем бесцельно тратить время. – Я первый раз встречаюсь с таким деспотом! – пробурчала она. – Сними туфли, – прозвучало строго, когда Мэгги подняла ногу, чтобы встать на весы. Она злобно зыркнула в его сторону. – Можешь не смотреть на меня так – ты знаешь правила. Каждый день одно и то же. Что за характер! Не переставая бурчать, Мэгги расстегнула свои теннисные туфли и встала на весы. Глаза она всегда держала при этом закрытыми. Достаточно и того, что ей известно главное: она снова набирает вес! Зато есть и положительные стороны: голова перестала кружиться, энергии прибавилось, да и менструации наконец пошли. – Набрала еще один фунт. – Пит сделал пометку у себя в блокноте. – Осталось еще три. – Значит, я опять смогу выходить на пробежку? – Не испытывай судьбу! Кроме того, мы много ходим. Это тоже физическая нагрузка. Хотя ходьба совершенно не походила на изматывающий бег, к которому она привыкла, ей нравилось ходить вместе с Питом. Можно было расслабиться, поговорить обо всем и ни о чем в частности. Иногда они и не говорили, просто молча шли бок о бок. Однажды Пит подал ей руку, помогая перебраться через бревно, да так потом и не выпустил. Просто продолжал идти, переплетя свои пальцы с ее, словно тут не было ничего особенного. Следующие полчаса она посомневалась: надо ли освободить руку или оставить все как есть. И потом каждый вечер он уже автоматически брал ее за руку, как только они покидали коттедж. А еще Пит шесть раз за последние две недели просыпался от ночного кошмара, и Мэгги в таких случаях оставалась спать с ним. Ничего особо сексуального не происходило, но Пит обожал прижиматься к ней. А пижаму носить так и не стал. От девушки не ускользнуло, что определенная часть его тела иногда просыпалась по ночам независимо от него. Раза два ей хотелось разглядеть ее как следует. Он и не узнал бы. Уснув, он спал как убитый. К тому же она уже видела его голым. Единственная проблема заключалась в том, что стоит посмотреть, как захочется потрогать. А последствия могут быть самыми непредсказуемыми. И потому, когда искушение становилось неодолимым, она потихоньку освобождалась от его рук и уходила. – Ты поняла? Осталось еще три фунта, – повторил Пит, но она совсем забыла, о чем они разговаривали. Он, должно быть, заметил ее бессмысленный взгляд, потому что помахал рукой перед ее носом и потребовал: – Мэгги, вернись на землю! Она слегка тряхнула головой. – Прости, что ты сказал? – Ты спросила, когда тебе можно будет снова тренироваться, и я тебе ответил: когда наберешь еще три фунта. С тобой все в порядке? – Все отлично. – Не считая небольшого размягчения мозгов на сексуальной почве! – Уверена? Ты выглядишь немного странно. – Уверена. – Кстати, пока ты была в душе, звонил Джереми. – И... – Спрашивал, не смогу ли я подменить другого врача и взять еще пару дней на следующей неделе. – И сколько получится? – Полная неделя. Пит несомненно готов к такой нагрузке. Она взглянула на трость, лежащую в углу. Теперь он пользовался ею только тогда, когда оказывался в незнакомой ситуации или на неровной поверхности. А по ее мнению, он в ней вообще не нуждался. Пит продолжал слегка прихрамывать, но вполне вероятно, что так теперь будет всегда. Мэгги не была уверена, что он готов это услышать. Ему все еще надо перестраиваться – не физически, а морально. Больше работать в клинике – определенно шаг в нужном направлении. – И что ты ему сказал? – Что мне надо вначале проконсультироваться с моим физиотерапевтом. – Ты сам-то хочешь работать дополнительные дни? – Если больше некому этим заниматься, то думаю, я не развалюсь. Ты могла бы подбрасывать меня до клиники на машине, а потом забирать. Самое определенное «да» из всех, что она слышала из его уст. – Пусть ты и не признаешься, но ясно, что работа тебе нравится. Слава богу, капризничать ты стал поменьше. Пит изумленно воззрился на нее: – Я капризничаю? – Ладно, не придирайся. Давай лучше поговорим о деле. Мне кажется, что я легко сумею подстроиться к твоему новому графику. Поэтому голосую «за». – А не будешь скучать без меня? – Ты шутишь? Я не могу дождаться, когда от тебя избавлюсь. Он ухмыльнулся, взглянул на нее тем проницательным, заглядывающим в душу взглядом, от которого она становилась сама не своя. Лучше бы ему воздержаться от подобных взглядов. Ведь она сразу начинала мечтать о вещах, ей недоступных. – Я лишь сейчас понял, что даже не поблагодарил тебя за все, что ты для меня сделала. Мэгги кивнула, не отрывая глаз от земли. – Не стоит. Это работа. Мне за нее деньги платят. Пит приподнял пальцем ее подбородок, так что ей волей-неволей пришлось посмотреть на него. – Мы оба знаем, что ты сделала гораздо больше, чем предполагалось. В его глазах читалась готовность поцеловать ее. Надо бы отодвинуться, а не хочется. Его губы коснулись ее губ. А потом она обнаружила, что сама целует его, обхватив руками за шею. – Я хочу тебя, Мэгги, – неожиданно прошептал он у самых ее губ. Вот только надолго ли? Сколько она ни противилась, теперь невозможно отрицать, что она влюбилась в него. Но что будет потом? Когда лето кончится... Боль в сердце уже стала привычной. Ее руки упали вниз. – Я не могу. Со вздохом он положил подбородок ей на затылок. – Ты хочешь этого не меньше меня. Зачем же сопротивляешься? – Прекрасно знаешь, зачем. – Мы неплохо ладим, нам весело вместе. Мы спим вместе, в конце концов! – Не в библейском смысле. – Но почему нет? Что мне сделать, чтобы доказать искренность своих чувств к тебе? Только вели, и, клянусь, я скажу все, что ты хочешь, выполню любое пожелание. – Если дело в сексе... Он сжал ее лицо в ладонях. – Ты прекрасно знаешь, что дело не только в сексе. Почему ты не хочешь довериться мне? – Вопрос не в доверии. Не сомневаюсь, что твои чувства искренни. Сейчас, по крайней мере. Но, вернувшись домой, ты будешь думать иначе. – А если нет? – А если да? – Но что, если нет? Она закрыла глаза и положила голову ему на грудь. Пит обнял ее, потому что не знал, что еще делать. Ему казалось, что он бьется головой об стену. Как он ненавидел тех мерзавцев из школы и ее мать, внушивших ей сомнения, отравляющие всю ее жизнь. И в одном только Мэгги не права. Вопрос именно в доверии. Она не доверяет не ему, а своим собственным чувствам. Готовый упасть на колени и умолять, он не знал, что говорить или что делать, чтобы она поняла, насколько дорога ему. Любовь? Оп чувствовал к Мэгги нечто большее, чем всякая форма любви, испытанная им раньше. Нечто сложное, умиротворяющее, возбуждающее и мучительное. Лучшее, что случалось с ним когда-либо. Но сказать так, – значит лишь отдалить ее от себя. Когда-нибудь он ей' все скажет. Заставит ее увидеть то, что очевидно для него – они идеальная пара. Он найдет верный момент. Вопрос – когда? Пит поднял руку, собираясь нажать кнопку лифта, охваченный неприятным ощущением, что все это уже не раз было. Потом услышал громкие хлопки и обернулся. Потом понял – кто-то стреляет. Неужели опять все повторится? Может, на этот раз все будет по-другому? Может, он сумеет спасти Рашель? Ноги не слушались. Наконец он завернул за угол, и вот она... лежит на полу вся в крови. Нет! Он знал, что будет дальше, и пытался прекратить это, но все напрасно. И снова жгучая боль в груди, остановившая его на бегу. – Пит, проснись! Пит приподнялся в постели, пытаясь прийти в себя. – Проклятие! Мэгги стояла на коленях рядом с ним, растирая его плечо. – Опять твой ночной кошмар! Но он уже закончился. Я с тобой. Не волнуйся! Все хорошо. Нет, не хорошо. И становится все хуже. Он обеими руками потер лицо, но не смог избавиться от видения лежащей на полу Рашель от ощущения пули в груди. Боль... Она, видимо, никогда не уйдет. – Я так устал, – пожаловался он. – Я не могу больше видеть этот сон. У меня начинают сдавать нервы. Мэгги, как всегда, воззвала к разумным доводам. – Ты ведь еще болен, И пока только выздоравливаешь. Потерпи. Рано или поздно, но прошлое оставит тебя в покое. – Она умерла мгновенно. Ты никак не мог ее спасти. Ее слова отозвались в нем той же жгучей болью, что и попавшие в грудь пули. – Не отправься я в магазин, был бы рядом с ней. – И оба погибли бы. Он качнул головой. – Нет. Я бы заслонил ее. – И как только б ты упал, они застрелили бы и ее тоже. Довольно говорить об этом, теперь уже ничего не исправить! Элементарная логика подсказывала, что Мэгги права. Но во сне он раз за разом приходил к другому выводу – спасти Рашель было можно. – Это не твоя вина, Пит. – Знаю. – Тогда прости себя. – Не могу. Мэгги прилегла на кровать. – Попробуй заснуть. Он свернулся рядом, обняв ее за талию и положил голову к ней на плечо. И как и во все другие ночи, проведенные ими вместе, она обхватила его обеими руками. Он вдыхал запах ее кожи, волос, чувствовал, как вздымается и опускается ее грудь. Она была в его объятиях и тем не менее так далеко! – Тебе не надоело почти каждую ночь вставать и приходить сюда? – спросил он. Она ласково провела рукой по его волосам. – Знаю, это неправильно, но мне нравится спать с тобой. Ничего неправильного! По правде, не было ничего более правильного. Ей надо лишь слово сказать, и он выдернет ее из ночной рубашки. Но до тех пор, пока она желает сохранять платонические отношения, следует уважать ее желания. Он терпелив, и своего часа дождется. Рядом с ним Мэгги задышала медленно и глубоко. Она всегда засыпала первой. И как всегда, он поцеловал ее в висок, после чего сам провалился в сон. Глава двенадцатая – Есть у тебя минутка, Пит? – Джереми стоял в дверях маленького, обшарпанного кабинета. После долгих, хлопотливых пяти дней рабочая неделя Пита закончилась. – Конечно! Что такое? Джереми присел на край стола. – Неделя прошла отлично. Не слишком тяжело так сразу? Честно говоря, Пит был чертовски рад, что снова стал практикующим врачом. И смены, как ему казалось, заканчивались слишком быстро, на «скорой помощи» темп работы был куда напряженней. – Все отлично. Спасибо тебе за предложение поработать в клинике. Я сразу почувствовал себя намного лучше. А то сидел дома и кис, как старая развалина. – Вот и здорово! Я заметил, ты больше не пользуешься тростью. Помогает терапевтический курс? – Вообще-то у меня теперь стало оставаться маловато времени на упражнения, зато я старался побольше двигаться. Каждое утро плавал по утрам, а вечером мы с Мэгги гуляем. Она уже заводит разговор о покупке велосипедов, ведь она поправилась. – Она стала лучше есть? – Не настолько, насколько мне хотелось бы, но ничего. – Прекрасно! Она славная девочка! Пит ухмыльнулся. – У нее действительно есть немало плюсов. – Через неделю мы собираемся у меня на барбекю, и мне бы хотелось пригласить вас с Мэгги. Будут в основном работники больницы и их семьи. У нас чрезвычайно спаянная команда. – Мне бы не хотелось мешать... – О чем ты? Многие очень тобой интересуются. – С чего бы это? – Тебе нравится здесь, Пит? – ответил вопросом на вопрос Джереми. Пит откинулся на стуле и сложил руки на коленях. – Нравится. А что? – Не думаешь остаться насовсем? – По обстоятельствам. – Врачу, которого ты замещал на этой неделе, предложили частную практику в Аризоне. Мы ищем замену. – Работать нужно только в клинике? – В клинике и на «скорой помощи». С твоим опытом ты для нас просто находка. Здесь, конечно, не будет того лихорадочного темпа, как в городе. У нас стреляют только на охоте, и ранения чрезвычайно редки. А жить тут неплохо, прекрасное место поднимать семью. Пит задумался над открывающимися перед ним возможностями. Они с Мэгги остаются тут навсегда и начинают совместную жизнь. Идея ему понравилась. Он не слишком скучал по Детройту с тех пор, как оттуда уехал. Готов ли он к такому обороту дел? Уверен ли, что Мэгги именно та женщина, с которой он хочет провести остаток жизни? Его поразило, как быстро сам собой пришел ответ. Да! Без сомнения, Мэгги именно та женщина. Но что она чувствует к нему? Что, если она не захочет тут жить? Они никогда не касались в разговоре этого вопроса. – Короче говоря, подумай, – сказал Джереми, поднимаясь со стола. – Приходи на барбекю в субботу, познакомишься со всеми. – Ладно. – Им с Мэгги есть о чем поговорить! – Приду обязательно. Как всегда в дождливую погоду, Мэгги вытащила на свет божий набор настольных игр. И как обычно, Пит постоянно проигрывал. Но несмотря на то, что удача ни разу так и не повернулась к нему лицом, а Мэгги и не думала скрывать своего торжества, ему все равно было весело. Он не карабкался в гору, не скользил на лыжах по снегу. И.все равно прекрасно проводил время. Просто он был с Мэгги, и что бы они ни делали вместе, пусть даже он просто сидел и смотрел на нее, смотрел, как светятся ее глаза, когда она улыбается, как она прикусывает губу, пытаясь сосредоточиться, ощущение громадного счастья переполняло его. Но чувствует ли она тоже самое? – Твой ход, – сказала она. Он взял кости, встряхнул, выбросил снова – и снова ничего. – Сегодня определенно не твой день, – довольно заявила она. Зевнула, потянулась по-кошачьи, взглянула на часы над раковиной: – Неудивительно, что я так устала. Уже больше одиннадцати. – Думаю, можно считать, что настала ночь, – он тоже прикрыл зевок рукой. Хотя для него лечь в постель означало лишь проснуться часа через два в холодном поту. Означало картины крови и смерти. Иногда он задумывался, прекратится ли это когда-нибудь. Но он не сдастся, не позволит воспоминаниям отравить ему жизнь. – Пойдешь в ванную первым? – спросила Мэгги. – Иди ты. Я пока приберу тут. Мэгги отправилась в ванную, а Пит убрал игру в коробку, потом собрал грязные тарелки. К тому времени, как он помыл и вытер их, Мэгги была уже готова ко сну. Пит пошел в ванную после нес, почистил зубы и, конечно, собрал с пола ее вещи в корзину. Процедура стала для него уже привычной, и он уже не возражал. Небольшая плата за все то, что Мэгги сделала для него, а сделала она действительно очень много: заставила его приехать сюда и начать борьбу со своей болезнью, со своей слабостью. С ней он стал лучше. Сильнее. Закончив туалет, он направился к себе. И вначале подумал, что ошибся дверью. Мэгги сидела на кровати, одетая в ночную рубашку, и читала книгу. – Привет! – кивнул он, не понимая, что это значит. Или она серьезно изменила свои взгляды, или у него галлюцинации. Во всяком случае, сидя у него в спальне, она смотрелась невероятно сексуально. Она подняла глаза, улыбнулась и опустила книгу на колени. – Привет! Думаю, ты удивляешься, что я делаю в твоей постели. – Думаю, да. – У меня возникла одна интересная теория. Он облокотился о дверной косяк и скрестил руки на груди. – Слушаю! И что это за теория? – У тебя ведь никогда не бывает кошмаров, когда я с тобой, верно? Он поразмыслил и понял, что она права. Стоит ей только забраться к нему в постель, и он спит, как младенец. – Насколько помню, не было. – Вот я подумала, что, если буду спать с тобой всю ночь, может, кошмаров вообще не будет. – Тут есть определенная логика. – Если только ты не против. О нет, он совсем не против! Правда, неизвестно, надолго ли его хватит – спать с ней в одной кровати, в объятиях друг друга. Нервного кризиса не миновать! Но она права. Вполне возможно, проводя с ней всю ночь, он избавится от кошмаров. Стоит попробовать! Он готов уже душу продать за одну ночь непрерываемого сна. – Думаю, идея хороша. Она положила книгу на столику кровати и похлопала рукой рядом с собой. – Иди. Снаружи дождь безжалостно барабанил по крыше коттеджа. Прохладный ветер играл занавесками. Замечательная сонная погода! Он направился к постели, на ходу расстегивая шорты. Глаза Мэгги слегка расширились. – Можешь либо выключить свет, либо прикрыть глаза, – сказал он немного севшим голосом. – Видимо, мне не удастся уговорить тебя надевать пижаму? – Все равно у меня ее нет. – Понятно. Тогда, может, трусы? – Я не спал в трусах со времен колледжа. Не думаю, что мне удастся заснуть в них. – А ты не из стеснительных, точно? Он хмыкнул. – Нет. Вдоволь навидался голых людей, работая на «скорой». Мне кажется, тело – это только тело. Мэгги повернулась и выключила свет. Комната погрузилась в темноту. Пит скинул шорты и трусы. – Значит, – спросила она, – если бы я сидела тут обнаженной, то была бы для тебя всего лишь телом? – Нет. Если бы ты сидела тут обнаженной, мы бы не разговаривали. – Он забрался на кровать, прикрылся простыней. – Хочешь знать, чем мы занялись бы? – Нет, думаю, обойдусь без разъяснений. Его глаза, привыкшие к темноте, уже различали ее лицо. Обычно, послё очередного кошмара, он не колеблясь прижимался к ней. Уверенности в том, что так следует поступить и сегодня, у него было. Обнять ее – слишком... вызывающе. Слишком прямолинейно. Словно прочтя его мысли, она сказала: – Очень здорово спать с тобой. Мне нравится. – Да уж. – Хотя иногда ты меня так зажимаешь, что дышать становится трудно. – Кто, я? – А кто еще? Нас тут только двое. Иногда ты очень ловко заграбастываешь себе всю кровать. И почти подминаешь меня под себя. Пит улыбнулся. Ее правда. По его мнению, раз ты спишь с кем-то, следует получить от этого удовольствие. Ему нравилось видеть рядом с собой Мэгги. Лишь в кровати она подпускала его так близко. Пусть и недостаточно близко. – Скажу в свое оправдание, что кровать у тебя довольно маленькая. – Да, наверное. – Немного помолчав, она спросила: – Ты говорил, что Лиззи довольно старомодна. Насколько же старомодна? – Откуда такой вопрос? – Просто любопытно. Вопрос его удивил. Не самая приятная тема для обсуждения. – Если ты спрашиваешь, спали ли мы вместе, то да, спали. Но она никогда не оставалась на ночь, Она жила с родителями, и из уважения к ним я всегда доводил ее до дому. Странно, но я никогда не возражал против такого порядка вещей. И даже никогда об этом не задумывался. Принимал вещи, как есть. – Не скучаешь по ней? – Да нет. Вначале недоставало перспектив нашего совместного будущего. Но мы не были бы счастливы вместе. – Почему? – Мы не были друзьями. Никогда не разговаривали в полной мере искренне. Но тут моей вины не меньше, чем ее. Сейчас, после того, что я испытал с тобой, я бы не пробыл с ней и недели. – Расскажи мне о твоих родителях. Вот уж на редкость неприятная тема для обсуждения! Давным-давно он решил для себя, что они никогда не переменятся, и тут остается только смириться. От них он хотя бы научился, какой семья не должна быть. – Они... очень богаты. Мэгги шутливо ткнула его в бок. – Расскажи что-нибудь, чего я не знаю. Какие они? – Холодные. Думаю, они любили меня, но никогда не говорили об этом. И не показывали мне своих чувств. Я потратил массу времени, пытаясь не быть похожим на них, но, вероятно, есть вещи, закладываемые генетически. – Ты вовсе не холодный. – Нет, но не проси меня говорить о чувствах. – Ты умеешь проявлять чувства множеством других способов. Можно сколько угодно говорить, что кто-то тебе небезразличен, но если этого не подтверждать делом, слова теряют смысл. К чему лишние слова... Он погладил ее по щеке. – Ты мне небезразлична. Мэгги закрыла глаза и вздохнула, когда его пальцы запутались в ее волосах. – Ты редко называешь меня по имени, – печально сказал он. Она хотела заспорить, но потом поняла, что он говорит правду. Звать его Питом ей всегда казалось слишком интимным. А лежать рядом в темноте и разговаривать? А просыпаться в объятиях друг друга? Не говоря о том, что он голый. Уж куда интимнее! Здесь их отношения явно выходили за рамки дружеских. – Может, я просто все еще пытаюсь рассматривать наш с собой союз как работу. Я пытаюсь видеть в тебе своего пациента. Но, должно быть, получается не слишком похоже. – Да, не слишком. – Знаешь, когда твои родители позвонили в больницу и директор попросил меня заняться тобой, я вначале едва не отказалась. Думала, что возможен конфликт интересов. – Что за конфликт? Мы едва знали друг друга. – Но у меня были, как тебе это сказать... чувства. – Какие чувства? – Еще до перестрелки, я... в общем... – Мэгги прикусила губу, чувствуя, как у нее запылали щеки. И зачем она вообще стала об этом говорить? – Мне неловко. – Да ладно тебе! Итак, что у тебя за чувства были ко мне? – Вроде как влюбилась в тебя. Даже в темноте она смогла различить его улыбку. – Ты? Влюбилась? В меня? Хорошо хоть не смеется и не называет ее дурой. И почему она не держала рот на замке? – Иногда я специально искала повод зайти в твое отделение посмотреть на тебя. – Правда? – Просто ты был такой дружелюбный и веселый... чудесный. Если у меня был плохой день, то при виде тебя настроение сразу улучшалось. Жалостная история, да? – Ничего подобного. Тебе надо было поговорить со мной. – Ты был обручен, я тоже. И даже если бы нет, я была толстой. Я бы ни за что не подошла к такому, как ты. – Надо было. – Пит накрутил ее локон вокруг своего пальца. – Мы могли бы стать друзьями. – Может быть. – Может быть? – В его голосе прозвучала обида. – Мэгги, неужели ты действительно не понимаешь, что значишь для меня? Я даже думать не хочу, где бы сейчас находился и чем бы занимался, если бы не ты. Ты в буквальном смысле спасла меня. В ее горле от волнения застрял комок, слезы защипали глаза. Как можно быть одновременно такой счастливой и такой опустошенной, такой одинокой? – Помочь тебе – моя работа. – Черт, ты сама знаешь, что сделала значительно больше. Почему ты боишься говорить о своих действительных чувствах? Очень просто. Потому что она любит его! И боится признаться в этом. Он может сказать, что тоже любит ее, и она станет надеяться. А конец все равно будет плачевный. – Поговори со мной, Мэгги. – Послушай... – Нет. Не прячься от меня. Скажи мое имя. Инстинкт подсказывал ей, что если она послушается, то все изменится. Они окажутся на запретной территории. Одному богу известно, как устала она бороться. И с Питом, а еще больше с самой собой. Разве не заслужила она крохотного счастья, пусть и совсем недолговечного? Все внутри у нее дрожало от страха, томления и предвкушения. Как ей хотелось любви, однако ужасала возможность снова подставиться под удар. Иногда ей казалось, что вся ее жизнь – долгий, болезненный эксперимент, который кто-то проводит над ней снова и снова. Дыхание Пита щекотало ей губы. – Скажи, Мэгги. Назови меня по имени. Если она скажет, он поцелует ее. И не остановится на этом. – Пит, – прошептала Мэгги и услышала его вздох. Он погладил ее по голове, потом пальцами провел по лицу. Она могла поклясться, что он дрожит. Похоже, она не понимала, как сильно ему хочется заняться сейчас с ней любовью. С ней. С некрасивой, ничем не примечательной Мэгги. Но с ним она чувствовала себя особенной. – Повтори еще! Пожалуйста! – Пит. Он завладел ее ртом, вкладывая в поцелуй всю душу и сердце. По ее щекам струились слезы. Мэгги не могла бы объяснить, почему. Может, от счастья, может, от печали. Пит почувствовал влагу на ее лице. – Почему ты плачешь? Мэгги не смогла бы объяснить ему без того, чтобы не заплакать еще сильнее. Поэтому она лишь обхватила его за шею, прижала к себе и поцеловала в ответ. Ей не хотелось больше разговаривать. Не хотелось думать. Кроме поцелуя, ее больше ничего не интерёсовало. Она провела руками по плечам и спине Пита. Кожа его была такой гладкой и теплой, а мускулы – упругими. Пит немного отодвинулся, чтобы снять с нее через голову ночную рубашку. Глава тринадцатая Пит внимательно смотрел на Мэгги, тихо и неподвижно лежавшую под ним. Сердце его все еще бешено стучало. Ему казалось, что все, что он знал о жизни, о себе, как о мужчине, перевернулось с ног на голову. Если бы он до того не был уверен, что любит Мэгги, то наверняка влюбился бы теперь. Потому что единственное, о чем он мог думать сейчас, когда она так уютно лежала в его объятиях, это о том, как отыскать способ удержать ее здесь. Пит догадывался, что, если он скажет Мэгги, что любит ее, особенно сейчас, она ни за что не поверит ему. Но терять время тоже нельзя. Он обязан признаться ей в любви, причем в самом скором времени. Мэгги блаженно вздохнула: – Как хорошо! Только спать очень хочется. Глаза сами собой закрываются. – Эй, – он потерся носом об ее нос. – Это мне, мужчине, положено отвернуться к стене и захрапеть. Ее губы сложились в ленивую улыбку. Обхватив рукой его шею, она притянула его к себе за поцелуем. Их тела были мокрыми от пота. – Нам надо в душ, – сказал он. Мэгги застонала и стиснула его сильней. – Не хочу шевелиться. Уж больно хорошо с тобой! – Пот тебе не мешает? – Ну... – Она провела рукой по его спине вверх, потом вниз. – Мне нравится твой запах. Приятно слышать! Когда они с Лиззи занимались любовью, то и до и после непременно шли в душ. Она терпеть не могла запаха пота. Если подумать, то к сексу Лиззи была довольно равнодушна. Одна-единственная стандартная миссионерская поза. Никаких причуд, возбуждения, никакой радости. Пару раз он попытался попробовать оральный секс, но она его сразу же осадила. Новые позы ее тоже не привлекали. За все проведенные вместе месяцы они не были так близки, как он с Мэгги. Интересно, что бы она могла ему предложить?.. Он забрал в ладонь ее грудь, поцеловал нежную кожу, потом продолжил путешествие дальше, вдоль ребер к плоскому загорелому животу. Мэгги застонала, вытянулась, не сопротивляясь, когда он раздвинул ее бедра и, опустив голову, попробовал ее на вкус. Наоборот, она вцепилась в его волосы, стараясь удержать на месте, словно боялась, что он вдруг остановится. Ни за что! Он не остановится, пока она не будет извиваться в экстазе, пока не сделает с ней того, о чем раньше мог только мечтать. А когда они оба насытятся и выдохнутся, он начнет все сначала. Сквозь занавески просачивался розовый свет, снаружи заливались птицы. Мэгги проснулась в одиночестве. Зевнула, потянулась. Дрожь удовлетворения прошла по ее телу, когда она заметила состояние постели. Простыни были сбиты, одеяло валялось на полу. Прошлая ночь была чувственной, сладкой и... полной приключений. Она не знала, что заниматься любовью можно так весело. Или с таким энтузиазмом. Утомленные, ноющие мускулы запротестовали, когда она перекатилась по кровати и, поднявшись на ноги, пошла в ванную. Приняла душ, почистила зубы, наспех привела в порядок волосы и, накинув на голое тело простыню, отправилась на поиски Пита. Она нашла его на террасе. Натянув лишь шорты, он глядел на воду и потягивал кофе. Над гладью озера порхали стрекозы, паутина блестела росой. Воздух был насыщен влагой, пах мхом и сосной. – Доброе утро! Обернувшись, он ласково улыбнулся. – Доброе утро! – Ты рано встал. – Не спалось. Он снова отвернулся к воде. Мэгги чуть встревожилась. Неужели что-то не так? Она присела рядом с ним, обняла его и положила подбородок на его плечо. Он поставил чашечку с кофе на стол и тоже обнял ее. Как приятно касаться его, быть рядом! – Опять дурные сны? – напряженно спросила она. – Никаких снов прошлой ночью. Похоже, твоя теория верна. Хотя голос нельзя было назвать расстроенным, что-то все равно ее тревожило. Придется вытягивать из него правду по частям. – Что ты тут делаешь? – спросила она. – Думаю. – О чем? – О моем выздоровлении и лечебном курсе. Последние недели мы почти не занимаемся упражнениями. Я ждал, что вот-вот начнется новый этап курса, но ничего подобного. Мы гуляем, плаваем, собираем ягоды... это и есть твое лечение? Да? – Пит с любопытством взглянул на нее. Ее сердце упало. Когда-то он должен был догадаться, что она уже ничем не может ему помочь. Теперь все зависит только от него самого, от его терпения, от его силы воли. – Пит... – Да нет, ничего. Все нормально. – Он сжал ее руки. – Ничего особенного. Все те вещи, которых, как я думал, будет мне не хватать... не слишком я страдаю от их утраты. Думаю... думаю, я смирился. Именно это она и ждала услышать, почему же тогда он просто разрывает ее сердце? Потому что теперь, когда он принял свою судьбу, реабилитационный период закончился, ее работа выполнена. Скоро им предстоит ехать домой. Там все изменится. Даже если они не хотят этого. Она положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Все закончилось, не успев начаться. – Я хочу что-то сказать тебе, Мэгги, но не знаю, как. Полчаса сижу – ломаю голову, подыскиваю слова, которые ты поймешь, которым ты поверишь, но я не большой спец по этой части. Так что я просто скажу, ладно? У нее упало сердце. Что бы он ни хотел ей сказать, ничего хорошего ждать не приходится. Преодолев свой страх, она кивнула. – Хорошо. – Я люблю тебя, Мэгги! Ничто не могло бы вызвать у нее большего удивления. Неизвестно, какого бога следует благодарить за своевременное вмешательство, но факт остается фактом – это все равно лишь временная отсрочка. – Знаю, что ты, вполне вероятно, мне не веришь. – Нет, верю. – Возможно, он сейчас действительно так думает, но это не значит, что шесть месяцев спустя он будет думать точно так же. – Тогда откуда такой несчастный голос? Не потому ли, что ты меня не любишь? Она прислонилась лбом к его плечу. – Не в том дело. – Так значит, да? – Он резко повернулся к ней лицом. – Ты любишь меня? – Есть разные формы любви. – Она съежилась, осознав, что не знает, как объяснить ему свою мысль. – Неужели трудно ответить на такой простой вопрос: Мэгги, ты меня любишь или нет? Слезы обожгли ее веки. Зачем он так ведет себя? Разве не видит, что делает ее несчастной? Или получает удовольствие, мучая ее? – Какие проблемы? Мы завтра-послезавтра едем домой, ты вернешься к своей привычной жизни, и то, что касается меня, отойдет на второй план. Пит подхватил ее, усадил к себе на колени, лицом к себе. Простыня сползла на землю, оставив Мэгги обнаженной. – Ты меня любишь, Мэгги? Да или нет? Мне нужно знать. – Пит взял ее лицо в ладони, заставляя смотреть ему в глаза. – Если твой ответ «нет», не бойся произнести его. Как это жестоко! Он просто убивает ее. Солгать – значит ранить его. А сказав правду, она ранит саму себя. Но обидеть Пита невозможно, вот и получается, что придется снова отдать свое сердце на растерзание мужчине. – Мэгги! Ну почему ты молчишь? – Да! Я люблю тебя! Медленная улыбка приподняла уголки губ Пита, и он нежно поцеловал ее. Она поцеловала его в ответ. К чему разговаривать? Да и думать не стоит. Его руки заскользили по ее голой спине, вдоль плеч. Когда он так страстно целует ее, так нежно ласкает, легко притвориться, что у них есть шанс. Заставить себя поверить, что роман их может иметь продолжение. Она начала таять под его нетерпеливыми руками, становящимися все смелее. Но тут она вспомнила, что они находятся на улице и она полностью обнажена. – Пит, – задыхаясь, произнесла она. – Кто-нибудь может нас увидеть. Он пересадил ее поудобнее. – Никто не увидит. И начал целовать ее губы, шею, грудь. Она так опьянела от желания, что ей уже было все равно, видят их кто-нибудь или нет. Ей хотелось чувствовать Пита внутри себя. Приподнявшись, она расстегнула его шорты. – Люби меня, Пит. Очень медленно, смакуя каждое движение, она опустилась на него, пока он не оказался глубоко, глубоко внутри нее. – Я люблю тебя, – прошептал Пит. – Повтори еще раз, что тоже меня любишь, Мэгги. – Я люблю тебя, Пит. Как сладко и больно обманывать себя! Мэгги сидела в тени за столом на задней дворе дома Джереми, следя за бурлящим вокруг весельем, с грустью думая о том, что у нее никогда не будет такой жизни. Жены толпились кучками, обсуждая больничные сплетни, детишки плескались в громадном бассейне. Столы были заставлены едой. Мясо, картошка с подливкой, овощи и фрукты... И все кругом жевали. Интересно, сможет ли она когда-нибудь есть так же беззаботно? Сможет ли когда-нибудь смотреть на еду без отвращения, а не как на великое зло? Теперь стало полегче, но вряд ли когда-нибудь ей удастся окончательно избавиться от страха снова стать толстой. Но теперь никто не будет принуждать ее много есть.. Пит уйдет, и она снова может заниматься сколько угодно своей фигурой. На другой стороне площадки Пит вместе с несколькими другими мужчинами занимался барбекю. Такой загорелый, здоровый и счастливый. Он все еще заметно прихрамывал, но никто бы не догадался, через какие муки ему пришлось пройти. На ее глазах он превратился в уверенного, общительного человека, каким был до несчастья. Он больше не нуждается в ней. – Мэгги, ты ничего не хочешь? Перед ней стояла Мэл, жена Джереми. Длинные каштановые волосы, стянутые в конский хвост, лицо без макияжа. Было в ней что-то, что приглянулось Мэгги с самого начала знакомства. При иных обстоятельствах они с Мэл вполне могли бы подружиться. К сожалению, такого шанса у них нет. Мэгги улыбнулась. – Ничего не надо, спасибо. – Не хочешь пойти со мной в дом приготовить салат? – С удовольствием, – Мэгги поднялась и последовала за Мэл на кухню, оборудованную по последнему слову техники. Да и все комнаты этого просторного дома, которые Мэгги видела, были обставлены с большим вкусом. Профессиональная дизайнерская работа. – У вас прекрасный дом. Мэл открыла холодильник. – Я говорила Джереми, что нам не надо такого громадного дома, но он и слушать не захотел. – Она достала два ножа, один из них протянула Мэгги. – Не пойми меня превратно, дом мне нравится. Просто я не привыкла к таким. Когда мы с Джереми познакомились, я жила в квартире размером с мою теперешнюю гардеробную. – Давно вы женаты? – Четыре месяца, – ответила Мэл и положила руку на живот. – И поскольку ты, видимо, слишком воспитана, чтобы спросить, скажу, что я нахожусь на пятом месяце беременности. Понятно, не собирались. Кумушки судачат, что я таким образом и заловила Джереми. – Если вы любите друг друга, то какая разница, что говорят люди. – Вот и я то же самое говорю Джереми. Но его огорчает, что меня не принимают в их узкий кружок. Мэгги покончила с одной картошкой, взяла другую. – Тебя это разве волнует? – Ради Джереми мне хотелось бы, чтобы все утряслось. И все эти женщины вовсе не плохие люди. Просто не моего типа, понимаешь? Мэгги кивнула. – Вполне. Питу, наверное, захочется иметь жену, которая всегда будет в центре внимания, а не такую, что будет избегать общего разговора. Он явно заслуживает лучшего. Например, такую, что больше будет походить на жену врача. Типа Лиззи. – Вы с Питом давно вместе? – спросила Мэл. – Мы, хм, не совсем вместе. Он мой пациент. Мэл хмыкнула. – Видела я, как он на тебя смотрит. Как ты там ни считаешь, а вы, ребята, пара. – Не думаю. Это слишком сложно для меня. Мэл рассмеялась. – Как обычно. Но постепенно все может устроиться. Мэгги не хотелось думать о том, что они с Питом будут постепенно налаживать отношения. Они такие разные. И такие похожие. – Джереми в восторге от Пита. Он серьезно рассчитывает, что Пит примет его предложение. – Какое предложение? – Работу в больнице. – При виде выражения Мэгги руки Мэл замерли над неочищенной картошкой. – Ой-ей-ей, похоже, я проболталась, о чем не следовало... – Ерунда! – Мэгги приняла подчеркнуто беспечный вид. – Уверена, что Питу просто захотелось, прежде чем говорить мне об этом, принять самостоятельное решение. Пит занялся устройством собственной жизни, строит планы на будущее. Это прекрасно! Она счастлива за него – пусть даже самой ей нет там места. – Прости, Мэгги. Я была абсолютно уверена, что ты в курсе. – Ничего страшного. – Мэгги с трудом выдавила улыбку. – Надеюсь, он согласится. Ему как раз не хватает такой работы. С полной нагрузкой. Чтобы полностью забыть о своих болезнях. – Не спеши огорчаться. Кто знает, может, он еще попросит тебя остаться с ним. Мэгги уныло кивнула. Будь у Пита подобные намерения, он давно бы поставил ее в известность. Но он промолчал. Обидно, но ничего другого она и не ожидала. Но в такой ситуации есть и своя положительная сторона: ведь если он ее не спросит, то ей и не придется отказываться. Глава четырнадцатая – Ты скучаешь по своей работе, Мэгги? Мэгги лежала в объятиях Пита... ноги переплетены, тела лоснятся от пота... Не успели они вернуться с вечеринки Джёреми, как Пит принялся целовать и раздевать ее и сразу отвел ее в спальню. – Да, конечно. Я люблю свою работу. – Как и я. Я даже не понимал насколько, пока не начал снова работать. Теперь я наконец готов снова вернуться к полноценной жизни. Зачем он крутит? Ходит вокруг и около? Видимо, из чувства вины. Не может вывалить все сразу. Старается максимально смягчить ей удар. Пит провел ладонью по ее спине. – Думаю... думаю, Рашель одобрила бы мое решение. – Она, безусловно, хотела, чтобы ты был счастлив. – Мне всегда казалось несправедливым, что она умерла. Я видел немало смертей. Но никогда кого-то столь близкого. Просто не знаю, что тут поделать, Трудно признавать свою беспомощность. Нечто типа твоих отношений с едой. Она уныло хохотнула. – Вот уж где любовь слилась с ненавистью. Я думала, что, если похудею, моя жизнь наладится, но легче мне не стало. – Что твоя мать говорит о твоем похудании? – Она ничего не знает. Я не видела ее с тех пор, как начала худеть. – Почему? – Потому что не хочу, чтобы она думала, будто я это делаю для нее, чтобы получить ее одобрение. Мне оно больше не нужно. Я все делаю для себя. – Прости, ты не можешь выразить свою мысль немного точнее? Я не понял про твои отношения с матерью. Ты вообще не собираешься с ней видеться? – Почему? Когда-нибудь обязательно с ней встречусь. Когда смирюсь с тем, что она никогда не изменится. Когда буду готова ее простить. Но пока еще слишком рано. Помню, как ты сказал про своих родителей: они научили тебя, какой семья не должна быть. – А ты ее хочешь? – Кого? – Семью? С тобой, хотелось добавить ей, но она не решилась. – Да, обязательно. Он помолчал, потом спросил: – Что с тобой, Мэгги? Ты какая-то грустная! Трудно сидеть и притворяться, когда сердце рвется на куски. – Нет, тебе это показалось. У меня все отлично! – Понравилось тебе сегодня в гостях? – Очень. Мэл такая милая, – как можно веселее ответила Мэгги, а про себя подумала: настолько, что мне очень жаль, что нам не суждено стать подругами. – Я просто устала. Если он не решится попрощаться с ней, то, видимо, ей придется сделать первый шаг за него. Завтра надо будет с ним серьезно поговорить. Пит подрулил к коттеджу, заглушил мотор и удивительно быстро и ловко вылез из машины. Все отлично. Сегодня им с Мэгги надо будет все обсудить. Последнюю неделю, со времени вечеринки Джереми, она вела себя немного странно. Куда тише, чем обычно, Пит надеялся, что его новости выведут ее из меланхолии. Она уверяла, что поступки говорят громче слов, вот и посмотрим, права ли она! Пит открыл дверь и шагнул внутрь, едва не споткнувшись о стоявшие в коридоре чемоданы. Чемоданы Мэгги. – Что за черт? – Я уезжаю домой. Глаза красные, словно она плакала. Возникло тошнотворное предчувствие чего-то нехорошего. Может быть, кто-то умер? – Что случилось? – Я больше не могу. – Что не можешь? – Притворяться, будто все прекрасно. Я должна уехать. Она уезжает из-за него? На секунду он онемел. – А я-то думал, что у нас все прекрасно. Мэгги взглянула на него одним из тех мрачных взглядов, которыми он уже давно был сыт по горло. – Ладно, – признал Пит, – последнюю неделю ты что-то и в самом деле притихла. Я заработался и не нашел времени поговорить с тобой. Прости! Мне следовало спросить, что произошло... – Но ты же не хочешь говорить со мной о чувствах. Странная отговорка! Может быть, она все-таки что-то скрывает от него. –Мэгги. Немедленно говори, что случилось. Почему ты так поспешно вдруг собрала чемоданы и собралась уехать? – Ты принял предложение поступить на работу в местную клинику? – Но откуда ты узнала об этом? – Не важно. Принял? – Нет еще! – Какие могут быть сомнения! Соглашайся. Ты будешь счастлив там. Ясно, что себя она в уравнение не включает. – Не я, а мы, Мэгги. Я не смогу быть счастливым без тебя. Неужели не ясно? Она опустила голову, уставившись в пол. – Это ты сейчас говоришь, а пройдет время, и все переменится. Тебе следует позвонить Лиззи. Лиззи? При чем тут Лиззи? – недоумевал Пит. – Мэгги, о чем мы говорим? – Она идеально тебе подходит. – Да что ты такое говоришь? Лиззи – холодное, избалованное и эгоистичное создание. – Похоже, ответа ему не дождаться! – Ты любишь меня, Мэгги? Она опять понурилась. –Да. – И я люблю тебя. Разве это не делает нас с тобой идеальной парой? Мэгги казалась такой растерянной, что он поневоле улыбнулся. Непонятно, зачем она борется с чувством к нему. – Почему ты не хочешь поверить, что у нас все по-настоящему? – Потому что со мной ничего хорошего не случается. От безнадежности, прозвучавшей в ее голосе, у него защемило в груди. Он притянул ее к себе, и она прижалась щекой к его рубашке. – Ничего хорошего? Почему ты не веришь мне? – Я думала, что раз ты не рассказал мне о своей работе, то, значит, не собираешься просить меня остаться. – Вот почему ты была последнее время такой грустной! В следующий раз не надо мучить себя, просто поговори со мной! Как мой терапевт ты никогда не затруднялась в таких ситуациях, когда нужно резать правду-матку в лицо. Что мне очень нравится в тебе. Не превращайся теперь в тряпку. – Замечательно, отлично, – огрызнулась она. – Так почему ты ничего не рассказал мне? Посчитал, что новости меня не заинтересуют? – Ты права, – согласился он, – я должен был тебе сказать. Прости! Мне просто хотелось вначале расставить все по местам. Я поставил одно условие, при котором приму должность. – Что за условие? – Ты сказала, что любишь свою работу, и я подумал, что ты куда охотнее останешься со мной, если сама получишь предложение работы. – Не поняла! – Я сказал им, что если они хотят нанять меня, то пусть нанимают и тебя тоже. – Правда? – Ага. Она не могла поверить, что он рискнул для нее карьерой. – И что они сказали? Есть у них вакансия? – Сказали, что вначале должны проверить твои рекомендации. Так я связал их с твоим боссом в больнице. Надеюсь, ты не против. – И... – И они все разузнали. Мэгги злобно сверкнула глазами. Ну почему ему нравится растягивать пытку! – Кончай тянуть резину! Он ухмыльнулся. – И, если ты хочешь, должность твоя. – Вот так-так, – сказала она, шутливо ткнув его в бок. – Почему ж ты мне об этом не сказал? – Я и собирался сказать, когда зашел в дом и споткнулся о твои чемоданы. Она скрестила руки на груди. – А что с твоей работой? Ты принимаешь ее? – В сентябре приступаю... но на одном условии. Ты остаешься со мной. – А если нет? – Словно такое возможно! Теперь ему от нее никогда не избавиться! – Тогда мне придется последовать за моей упрямицей домой и попытаться получить свою старую должность. – Пит подошел и погладил ее по щеке. Он правда любит ее. – Могу я задать один вопрос, Мэгги? Она кивнула. – Твой пациент, с котором ты была помолвлена... ты любила его? – Я старалась его полюбить. Думала... думала, что, любя его, доставлю удовольствие своим родителям. Я знала, как он им нравится. Но когда все закончилось и прошло чувство вины, что я снова не оправдала их надежд, я почувствовала облегчение. – Он мог бы сделать тебя счастливой? – Я пыталась притвориться, что сможет. Но глубоко внутри понимала, что обманываю себя. – А я смогу? В ее глазах блеснули слезы. – Вне всякого сомнения. Ты делаешь меня счастливой каждую минуту. – А в последнюю неделю, когда ты была так печальна? Слезы теперь грозили хлынуть потоком. – Я сама довела себя до такого состояния. – Ты теперь веришь, что я люблю тебя? Без всяких оговорок? Она хмыкнула. – Да. Пит вздохнул, прижался лбом к ее лбу. – Слава богу! Он забрал ее лицо в ладони и поцеловал. – Если мы хотим быть счастливыми, Мэгги, то должны научиться разговаривать друг с другом. Если у тебя появятся хоть какие-нибудь сомнения, обязательно скажи мне. – А если ты собираешься принимать решения, кардинально меняющие жизнь, ты тоже мне скажи. – Ладно, я подумываю о том, чтобы сделать тебе предложение руки и сердца. Более кардинального изменения жизни придумать трудно. –.Можешь сделать. – Ты выйдешь за меня замуж, Мэгги? Приподнявшись на цыпочки, она одарила его крепким поцелуем. – Обязательно. Этой ночью Питу снился сон. Он снова был в больнице Детройта, но сегодня тут не было ни стрельбы, ни бегущих людей. Он обернулся и увидел, что из-за угла струится свет. Яркий, сверкающий. Обойдя угол, он увидел ее. Рашель. Она стояла в коридоре, ожидая его. Сияние окружало ее золотым облаком. Словно шло изнутри нее. – Пит. – Она протянула руку. Ни крови, ни ужаса, лишь ее сияющая улыбка. Он подошел к ней, взял за руку и внезапно ощутил невероятное спокойствие. И понял – ночные э кошмары, дурные воспоминания ушли. Словно их стерли из его памяти. Каждый раз, вспоминая Рашель, он будет видеть ее такой. Полной сияния и жизни. – Будь счастлив, – сказала она и как будто слегка пожала его руку. Ему так много хотелось ей сказать, но ее очертания начали расплываться. – Будь счастлив, – повторил она снова, но уже издалека. Он сжал ее руку крепче и понял, что цепляется за пустоту. Пит открыл глаза. Комната была темна. Мэгги спала рядом с ним. Ему все приснилось! Какая разница? Главное, он понял, что пришло время заняться своей жизнью. Он любит Мэгги, она – его. А это – главное для счастья.