– Ведьмой я быть не хочу. – Я с вызовом вскинула подбородок. – Но я поняла, что обладаю определенным талантом. Вероятно…

– Нет! – сразу же отрезал Марко, даже не дослушав меня до конца. – Никаких «вероятно». Увы, моя девочка, но твоя мать и твоя же сестра закрыли тебе дорогу к изучению магии. Навсегда. Быть может, когда-нибудь запрет будет смягчен. Но не ранее как сменится несколько поколений.

– Моя мать ничего не сделала! – тоскливо напомнила я.

– Она изучала запретные книги. – Марко покачал головой. – Это уже намерение. И не спорь со мной, пожалуйста.

Суровые нотки, скользнувшие в его голосе на последней фразе, были тем весомее, что при этом тупая ноющая головная боль на миг стала просто невыносимой.

– Я все поняла! – поспешно воскликнула я, с мучительным стоном схватившись за виски. – Хватит!

Фабион вскочил было с кресла, испугавшись, что я могу упасть, но Марко глянул на него – и он опустился обратно. Впрочем, приступ уже прошел, оставив после себя обычную тяжесть, к которой я почти привыкла.

– Мне жаль, что так получилось. – Марко с лживым сочувствием развел руками. – Из тебя получилась бы неплохая целительница, но увы. Забудь об этом. Ради твоего же блага – забудь. Особенно после того, что случилось неделю назад.

– Но ритуал ведь не был проведен, – хмуро заметила я, уже зная, какими будут возражения. Фабион раз сто, наверное, за прошедшие дни высказывал мне их.

– Слишком много деталей заставляют меня подозревать наихудшее, – ожидаемо произнес Марко и принялся загибать пальцы. – Во-первых, нож все же попал в цель, хотя ты сама несколько раз говорила, что он не смог бы долететь до Реаны. Во-вторых, и это намного важнее, оружие пронзило защитную сферу. Каким образом, хотелось бы знать?

Я уставилась в пол, не зная, что ответить ему на закономерный интерес. Что скрывать, меня саму волновали эти вопросы. Но, увы, я не находила ответов. Пока, по крайней мере.

– Ладно, забудем на время про этот проклятый ритуал! – любезно предложил Марко. Отлепился наконец-таки от подоконника и вернулся к столику с напитками, где с некоторым сомнением поднял свой бокал и опять принюхался к густому розовому напитку, после чего спросил меня: – Что ты думаешь насчет Ольгетты?

– Ольгетты? – Я несколько опешила от столь резкой перемены темы разговора. – Ну я даже не знаю. Сволочь она, если честно. Я так и не поняла, почему она вздумала помогать Реане. Подругами они никогда не считались. Говорит, что просто решила развлечься. Чудно, правда?

– Да не сказал бы. Напротив, как раз ее действия более чем обоснованны. – Марко осторожно пригубил напиток. Застыл на несколько секунд, смакуя его вкус, затем расплылся в довольной улыбке. – Надо же, а теперь понравилось! Правда, сахару слишком много, но своеобразно!

– И что же заставило Ольгетту поступить именно так, как она сделала? – терпеливо переспросила я, не позволяя отвлечься на другую тему.

– Любовь. – Марко весело глянул на меня поверх бокала. – По-моему, это очевидно. Копни поглубже любой поступок особи женского пола вне зависимости от возраста – и окажется, что в основе всего лежит именно это чувство.

– Особи? – Я негромко хмыкнула, зацепившись за его пренебрежительное определение. – Звучит достаточно оскорбительно.

– Возможно, – не стал отнекиваться Марко. – Но факты остаются фактами. Я могу поспорить на любые деньги, да что там – на все свое состояние, утверждая, что Ольгетта начала помогать Реане только по одной причине. Она заметила первую искру чувств, промелькнувшую между вашим конюхом… как его там?.. Ирган, что ли?.. и другой служанкой. Полагаю, Ирган отверг ее, не исключаю, что сделал это на глазах Ельгии, чтобы польстить любимой. А дальше все было как обычно. Жажда мести и чувство оскорбленной любви привели Ольгетту в объятия Реаны. Образно выражаясь, конечно. Что может быть лучше? Убить более удачливую соперницу руками ее же возлюбленного. Да при этом сделать так, чтобы в последний миг оба осознали горькую иронию судьбы.

Я невольно скривилась от слишком жизнерадостного и уверенного тона Марко. Нет, я не испытывала жалости к Ольгетте: если он прав в своих предположениях, то она заслуживает самого сурового наказания. Но все же мне не нравилась та легкость, с которой дядя Фабиона разгадывал мотивы других людей.

– Не злись, моя девочка, – без особых проблем понял причины моего затаенного неудовольствия Марко. – Поверь, я столько лет проработал королевским дознавателем, столько провел процессов по обвинению преступников всевозможных мастей, что вижу людей насквозь. Ольгетта – симпатичная, избалованная мужским вниманием девчонка, привыкшая, что все всегда происходит по ее желанию. Отказ Иргана настолько сильно потряс ее, что она пошла на преступление. Вот и все.

– А я? – негромко поинтересовалась я. – Если вы видите людей насквозь, то что думаете обо мне?

Фабион сжался в своем кресле, видимо предчувствуя суровый ответ дяди. Но он не спешил вынести вердикт. Вместо этого он вновь глотнул ярко-розовой жидкости из своего бокала, пристально разглядывая меня, словно увидев в первый раз.

– Ты забавная, Катарина, – наконец проговорил он. – Даже более того – я вполне понимаю, почему Фабион запал на тебя. Противоположности притягиваются. Все-таки капелька зла и испорченности в тебе присутствуют. Нет, я не обвиняю тебя – Светлый близнец упаси! В каждом из нас присутствует определенная мера тьмы. Но у тебя она смешивается с весьма и весьма немалыми способностями к магии. Легкий флер запрета придает тебе еще большую привлекательность в глазах Фабиона. Ему будет очень и очень непросто забыть тебя, моя девочка.