Татьяна, резко развернувшись, запустила намыленной губкой в Леонидова. Тэт едва успел закрыться руками и в полном изумлении прошептал, обтирая лицо:

— Соплячка.

Он поднял губку, медленно подошел к Тане и с демонстративной аккуратностью положил губку в раковину.

— А с кем это он разговаривает? Ты случайно не знаешь?

Татьяна молчала.

— А куда это он собрался? Правильно. В Париж. «Оу! Шанз-Элизе!» — вдруг запел Паша и, изобразив руками крылья самолета, «полетел» из кухни.

У двери он обернулся. Татьяна стояла на том же месте с веником в руках, готовая разрыдаться.

— Не отвлекайтесь, девушка. Подметайте.

Войдя в гостиную, он с удивлением обнаружил, что там никого нет. Трубка лежала рядом с аппаратом, из нее слышались короткие гудки. Паша положил трубку на рычаг и огляделся. Володина куртка висела на вешалке.

Он открыл двери в туалет и ванную — Володи не было. В спальне горел свет, но тоже пусто. Дверь в кабинет была закрыта. Паша толкнул ее — темно. На ощупь он подобрался к столу и включил настольную лампу. Володя лежал на небольшой кушетке, отвернувшись к стене.

— Володя! Володя, тебе плохо?

— Хорошо.

Паша облегченно вздохнул и уселся в кресло.

— Ну что, поговорили?

— Да. — Володя не поворачивался.

— Ты сказал ей?

— Не смог.

— Погоди, как это — «не смог»? Она же тебе больницу должна устроить! Как же она это сделает, если ты ей ничего не сказал?

Паша озадаченно разглядывал Володин затылок.

— Ладно... — задумчиво произнес он. — Я сам с ней поговорю, если ты не можешь. Завтра позвоню и... Делов-то...

— Я не поеду.

Володя сел на кушетке.

Паша не верил своим ушам. Он встал, прошелся по кабинету, опять сел, ожидая объяснений. Володя не моргая смотрел перед собой. Зазвонил телефон. Володя снова лег и накрылся пледом.

— Меня — нет.

Паша давно привык к Володиным фокусам. У того могло измениться настроение за одно мгновение. Могли стремительно возникнуть новые планы. Однако сейчас Пашу просто взбесил Володин тон. Володя не только не извинился, не посоветовался, ничего не объяснил — он попросту отмахнулся от Паши. И особенно это последнее: «Меня — нет!» Так даже с денщиками не разговаривают, тем более с друзьями, тем более с ним, с Пашей, который... А, ладно!

Паша подошел к телефону, надрывающемуся междугородними длинными звонками. «Опять изворачиваться? Врать? А ради чего? Понятно, если ради работы, ради его здоровья, ради заработка... А сейчас-то зачем? Ведь он даже не сказал: „Возьми трубку“ или: „Ответь, Паша“... Нет! „Меня — нет“».

Паша схватил аппарат и поставил его на кровать прямо перед лицом Володи.

— Наверняка Фридман. Сам с ним разговаривай! Надоело! «Буду — не буду! Еду — не еду!» Мы все отменили, мы людей подвели! Я неделю с твоими документами бегал, только чтобы ты лечиться поехал! Что?! Все псу под хвост?! А знаешь что? Ищи себе кого-нибудь другого — я не буду с тобой больше работать!

— Паша! — Володя попытался прервать Пашину тираду.

— Что — «Паша»? Ну Паша! А это, — он указал на надрывающийся аппарат, — Леня! Он теперь десять лет не отмоется. Что я ему скажу?

— Скажи, что едем.

Паша замер. Ему стало мучительно стыдно. Как он мог? Володя отказался лечиться, чтобы работать. Это его главное лекарство. Панацея от всех бед. Его броня. Работа! Как Паша смел даже подумать плохо о Володе? Орать и не дослушать самого главного? Едем! — вот что главное. Конечно, конечно едем! Паша схватил трубку.

— Да-да, соединяйте! — Он закричал, как будто хотел докричаться до другого берега реки. — Алло, Леня! Ну что тебе сказать... Володя согласен!

Из трубки донесся странный звук: не то кашель, не то ворчание.

— Делаем все так, как договорились.

На некоторое время трубка замерла, затем разразилась длинным монологом. Паша только периодически поддакивал.

В кабинет вошла Татьяна. Она села на корточки перед Володей. Подоткнула плед, чтобы ему было теплее. Взяла его ругу. Испугалась—какие холодные у него руки! Стала растирать его ладони, будто он обморожен. Володя вяло улыбнулся:

— Съезжу погреюсь.

— Добился своего Пашка...

— Не знаю, кто чего добился. Все так, как должно быть.

— Я в Узбекистане никогда не была...

Володя нежно обнял Татьяну за плечи:

—Танюша, это же не отдых. Там переезды, жара... Не надо.

Приоткрылась дверь, и в кабинет заглянул Леонидов с зажатой в руке телефонной трубкой.

— Володя! По сколько ставить, по три или по четыре?