«Мерседес» снова набрал скорость.

— Ты тоже не веришь? — после небольшой паузы спросил Нефедов у Володи.

— Какая разница? История классная. Смерть — она всегда кружит вокруг. А потом — опа! И нету.

— Кого? — не понял Паша.

— Никого.

Паша не нашел в ответе ни юмора, ни смысла. Он озабоченно оглянулся по сторонам, посмотрел на часы.

— Полу-люксы на третьем этаже. Там по броне Фридман уже заселен и Леонидов Павел. На четвертом Кулагин, Нефедов — простой двухместный. Четыреста одиннадцатый. Ну и люкс, он один у нас. Вот.

Она остановилась возле двери в номер и испуганно взглянула на Михалыча.

— Открывайте... открывайте! — приказал Михалыч.

Дрожащими руками она долго не могла открыть дверь, и помощник Михалыча Кибиров взял у нее ключи и открыл сам.

— Вы можете быть свободны, — сказал Михалыч директрисе и вошел в номер. — Ого! Это что ж — на одного? — Он обошел трехкомнатный люкс, наблюдая, как его группа фарширует номер микрофонами.

Техники прошлись по помещениям, заглядывая в спальню и ванную и на ходу распаковывая оборудование.

Михалыч присел в кресло. Он давно прикинул объем работ на все предстоящие гастроли. Нужно было оперативно перекидывать оборудование из одного города в другой. Гастрольная бригада должна была перемещаться по маршруту Бухара-Фергана-Навои-Учкудук-Ташкент. В каких гостиницах забронированы места, известно. Нужно было опережать гастролеров хотя бы на несколько часов.

— Все заведено на коммутатор, — тихо отчитался Кибиров. — Мы этот номер еще в прошлом году оборудовали.

— Хорошо.

Из соседней комнаты послышался голос техника Тимура:

— Виктор Михалыч! Тут кое-где провода целы, но микрофоны оторваны.

— Как — оторваны?

— Они же импортные... Для дома, для семьи, как говорится...

— Найти и вмонтировать.

— Но, Виктор Михалыч...

— Головы поотвинчиваю.

Михалыч вышел из номера, за ним потянулись все остальные. Открывая дверь, Михалыч едва не пришиб директрису.

— Уважаемая! Нам необходимо заселиться. Наших сотрудников — двенадцать человек. Плюс я. Счет — на управление.

— Извините, бронь у нас только именная, нужны паспортные данные.

— Не нужны. Селите поштучно. Всё. — Он повернулся к Кибирову. — Работай, а я в аэропорт.

Москва, 28 июля 1980 года

Было уже поздно. Все расходились. Севке не то чтобы не хотелось уходить из Володиной квартиры — просто он не понимал, куда и зачем ему сейчас идти. Он сидел за столом, пил не останавливаясь, ни с кем не разговаривал. Водка не опьянила, а пришибла. Ни одной мысли, ни одного желания. Пустота. Все. Ничего больше не будет. То есть, наверное, будет, но...

Рядом сидел Володин сын. Он тоже молчал. Молчал уже несколько дней. Севе показалось, что надо бы ободрить его.

— У тебя все будет хорошо! — сказал он Никите, потрепав его по голове.

— А давайте за это и выпьем! — подхватил кто-то из присутствующих. — Никита! А ты чем вообще занимаешься?

— Давай за тебя, за Аркашу!

Выпили и поговорили. Что нужно сделать, чтобы детям было хорошо.

— Все сделаем!

— Все будет хорошо. Ну, я, пожалуй, пойду.

— Я тоже...

— И мы тоже пойдем.

Женщины убирали со стола, за которым молча сидели Сева и Никита.

— Ты знаешь, что год назад было то же самое? — вдруг прервал молчание Сева.

Никита кивнул.

«Странно! Откуда ему знать? — подумал Сева. — Хотя Володя мог рассказать. Да нет, никогда бы он не рассказал. А кто-то другой, кто был там — Паша, Таня, — они могли...»

— Я ведь тогда ничего не знал... То есть знал, конечно. Но у него же всегда: «Я в порядке! Я в норме!» Я и верил. А ты?

Никита снова кивнул.

«Чего это я вдруг вспомнил?—задумался Сева. — Ах, да! Ребята, какого-то кагэбэшника выгнали из квартиры. Он же из Узбекистана».

— Да спите вы. Это я.

— Что ты там устроил? Что ты потерял?

— Галя, спи... И успокой маму.

— А может, не надо ворочать ничего в половине третьего?.. — откликнулась мама.