А зачем он вообще был нужен Малику, было понятно. Мендельн уль-Диомед будет стоять бок о бок с братом — а затем прикосновением похитит тело Ульдиссиана, а заодно и убьёт старшего брата.

Так, едва пошевелив пальцем, Пророк одолеет своего противника.

Мендельн попытался собраться с мыслями настолько, чтобы прочитать заклинание, но слишком поздно он осознал, что высший жрец ударил с расчётом. Он ударил свою жертву точно туда, куда намеревался, и Мендельн сам совершил глупость и посодействовал ему, повернувшись, как надо. Лучше б брат Ульдиссиана просто стоял спиной к существу, ибо тогда Малик, возможно, убил бы его.

Хотя, вряд ли. Малик не был таким небрежным. Он желал тело Ульдиссиана, а единственный путь к нему пролегал через Мендельна.

— Ты… Тебя использовали! — умудрился выговорить сын Диомеда. — Инарий… Ангелы…

Малик ухмыльнулся:

— Обнаружат, что судьба Санктуария не у них в руках.

И внезапно Мендельну пришло на ум, что нашла Серентия: полчища демонов ожидали атаки. Но они больше не действовали в союзе с Инарием. Вместо этого они готовились сражаться за Санктуарий и людей, в первую очередь, эдиремов, с войском Тираэля.

И высший жрец собирался извлечь из этого выгоду, предполагая — возможно, ошибочно, — что Пылающий Ад одержит верх. Брат Ульдиссиана хотел было указать на риск двойной игры, которую затеял призрак, но передумал. Важнее маликова замысла был тот факт, что в голове Мендельна начало проясняться. Слова, которых он жаждал, вновь пришли к нему. Он выпалил первое — Малик поднёс красный камень к его глазам. Теперь Мендельн мог только смотреть на него. Его заклинание затихло.

— Твой взор не может улизнуть, — усмехнулся призрак, придвигаясь ближе. — Твой разум не может ни о чём думать, только слушать меня.

Жертва пыталась возразить, но безуспешно. Последней связной мыслью Мендельна была та, что он не может ждать помощи ни от кого, поскольку внимание всех приковано к прибытию Инария.

С той стороны кристалла Малик поднял кинжал. Он намеревался не кольнуть им Мендельна, но использовать магию неземного оружия против его владельца.

— Теперь уже так близко… — отдавались в затуманенном мозгу слова тени. — Скоро…

Ни с того ни с сего завораживающий камень пропал из виду. Мендельн моргнул. Его мозг и тело, судя по всему, были отделены друг от друга, но уши, очевидно, работали, потому что они уловили шум борьбы. Брат Ульдиссиана попытался прояснить зрение…

И когда ему это удалось, он увидел, что Йонас — то есть Малик — сражается с кем-то, кто подобрался сзади и схватил высшего жреца за запястья. Рука с кинжалом была высоко поднята, и двое боролись за оружие. Кристалла не было видно.

Но для Мендельна важнее всего было, кто именно пришёл к нему на помощь, — личность, которую он меньше всего ожидал.

Ахилий.

Первым его прибытие ознаменовал невидимый хор. Совершенные голоса воспевали свои бессловесные хвальбы, судя по всему, во всех направлениях. Они услаждали и пугали одновременно, ведь хотя и тронули даже сердце Ульдиссиана, они также напомнили ему, что вслед за ними придёт Пророк.

И действительно, сразу, как только эдиремам довелось услышать невидимых певцов, из Собора изверглось пламя удивительного света. Свет рассеял облака в том направлении. Он был ослепительным, однако никто из тех, кто смотрел на него, не мог отвести взора.

И в средине этого света златая фигура Пророка, — едущего в сверкающей алмазной колеснице, ведомой двумя крылатыми лошадьми, — материализовалась в нескольких ярдах над испуганными повстанцами. Блистательный юноша был облачён для битвы, его броня блистала, сверкающий, украшенный каменьями меч, свисающий сбоку, был достаточно остр, чтобы резать сам воздух.

Он потянул за поводья, заставив колесницу остановиться, всё ещё в нескольких футах над землёй. Пророк оглядел эдиремов.

— Мои заблудшие дети, — начал он, грустно улыбаясь. — Сбитые с пути так несомненно, словно постарались демоны…

Где-то позади Ульдиссиана мужчина всхлипнул. Сын Диомеда поспешил успокоительно коснуться разумов всех своих последователей.

Инарий отошёл на несколько шагов от колесницы, которая после этого исчезла. Он медленно спустился на землю, словно сходя по несуществующим ступеням. Когда он это сделал, ослепительное свечение усилилось.

— Да падут на колени те, кто ищет моего прощения, — повелел Инарий.

Зная о том, что даже малейшее слово, произнесённое ангелом, имеет селу неоспоримого приказа, Ульдиссиан беззвучно проревел: «Продолжайте стоять!»

Ульдиссиан сам не был до конца уверен, был ли выполнен его приказ, но выражение Инария становилось всё более разочарованным. Этого было достаточно, чтобы подбодрить смертного.

— Так много убеждённых неверующих… Слишком много, — Пророк сложил кончики пальцев и покачал головой. — Слишком много неверующих. Мир должен быть очищен.