Мендельн потерял сознание ещё до того, как ударился о землю.

Эдиремов разметало, словно листья, когда Пророк развёл руки. Даже Ульдиссиана чуть не снесло. В конце концов он погрузил ноги в обожжённую землю и стал наступать вопреки грозному заклинанию ангела.

Борясь с работой Инария, он старался не терять связи со всеми и каждым из своих людей, подбадривая их и направляя. Благодаря Ульдиссиану эдиремы вновь стали обретать опору под ногами, и они, в свою очередь, помогали выстоять ему.

Стиснув зубы, Ульдиссиан выбросил вперёд руки. Он сосредоточился на Пророке.

Ветер немедля исчез, но не из-за того, что ангел прекратил штурм. Теперь это произошло из-за того, что сын Диомеда призвал стену из затвердевшего воздуха, которая растянулась по всей ширине обуглившихся лугов, укрывая всех, кто оказался за ней. Сила Пророка ударяла по своему творению с такой силой, что каждый мускул Ульдиссиана напрягся, но стена держалась.

Затем Ульдиссиан почувствовал лёгкое движение со стороны Инария. Бурный ветер стих, наконец совершенно прекратившись. Казалось, произошло нечто, что не нравилось Инарию, достаточно значительное, чтобы отвлечь его.

Хотя и не имея понятия, что бы это могло быть, Ульдиссиан тут же воспользовался задержкой. Он устремил невидимую стену на Пророка со всей силой, которую могла позволить совмещённая воля его и эдиремов.

Ландшафт вокруг златовласого юноши взорвался. Огромные куски грязи и камня полетели назад. Небо над Пророком на короткое время стало чёрным от сажи, которая некогда была злобной травой.

Инарий, чей великолепный шлем снесло с головы, сделал один шаг назад… Этим дело и кончилось. Пока грязь дождём падала за его спиной, он посмотрел на Ульдиссиана. Пророк казался нетронутым, но его выражение изменилось. В нём теперь была ужасная холодность, которая чуть не заставила Ульдиссиана вздрогнуть.

— Какое бесстыдство! — взревел Инарий, голос был усилен его магией. — И какая глупость! Ты так высоко мнишь себя, ты, кто ничтожнее червя, роющего землю? Я предлагал тебе отпущение грехов, Ульдиссиан уль-Диомед, предлагал снова и снова, но ты остаёшься темнейшим из неверующих, надменнейшим из еретиков, — глаза вспыхнули, больше даже не притворяясь человеческими. Теперь это были пылающие глазницы ангела. — Тебе ничего не осталось, кроме как умереть.

Луга вспыхнули белым пламенем. Ульдиссиан закричал, когда священный огонь стал лизать его кожу. В дополнение он чувствовал ужас эдиремов, которых коснулась та же атака.

— Я очищу свой мир! — продолжал Инарий. — Я снова сделаю его безупречным!

Теперь крики остальных наполнили уши Ульдиссиана. Им всем было суждено сгореть заживо из-за того, что он крайне недооценил ярость Пророка.

«Нет» — картина столь многих убитых просто из-за веры в него и его слова в очередной раз причинила Ульдиссиану невыносимые страдания. Он не мог позволить им страдать за его грехи. Лучше уж он возьмёт страдания, которые Инарий уготовил им, и направит их на себя — того, кто заслужил их.

Представляя белое пламя, Ульдиссиан своей волей приказал ему охватить его одного. Он взял сумму чудовищного воздаяния Пророка и обрушил её на самого себя. Боль была свирепой, и казалось, что его кожа сдирается, однако Ульдиссиан принял пламя на себя.

Но когда он сделал это, случилось странное. Эдиремы знали, что у него на уме, что он хочет спасти их ценой своей жизни. Серентия была среди первых. Вместо того чтобы дать судьбе свершиться, она со своим меньшим умением попыталась погасить небесный огонь. К ней присоединились несколько других, затем всё больше и больше, и так до тех пор, пока почти все эдиремы не стали бороться за жизнь своего лидера.

И хотя им пришлось напрячься сильнее, чем они полагали своим пределом, в конце концов они устранили огонь Пророка. К дальнейшему удивлению, их сила мгновенно излечила суровые ожоги Ульдиссиана и восстановила его разорванные нервы.

Сумев осуществить такое чудо, эдиремы стали в свою очередь откровением для Ульдиссиана. Он воззрился на Инария, и конечно, может быть, ему и показалось, но ангел как будто бы слегка вздрогнул.

— Это больше не твой мир, — сообщил сын Диомеда Пророку голосом, так же усиленным. — И если ему суждено погибнуть сегодня, то хотя бы все будут знать, что погиб он свободным от тебя. Теперь мы сами по себе, Инарий, и в нашей силе и в нашей вере мы объединились против тебя, ангелов и демонов!

С этими словами Ульдиссиан прыгнул на Пророка.

То ли благодаря своей отваге, то ли промедлению со стороны Инария, или ангел просто хотел, чтобы он пришёл, но человек беспрепятственно достиг своего противника. Сверкающий юноша встретил вытянутые руки Ульдиссиана своими собственными, и они сцепились. Земля затряслась, когда их ноги прочно встали на землю, и первозданная энергия затрещала между ними.

— Ты отягощаешь свои преступления снова и снова, — тихо провозгласил Инарий ему в лицо. Глаза Пророка слепили, и в его совершенной улыбке больше не проскальзывала неуверенность.