Но Ульдиссиан не мог позволить внушительному виду пошатнуть его собственную уверенность. Подстраиваясь под тон Инария, он огрызнулся:

— Но раз для меня нет надежды увидеть твой свет, пора бы тебе прекратить лепетать и уже что-нибудь сделать.

Казалось, глаза ангела засверкали чуть сердитее. Больше он ничего не сказал, но внезапно земля под ногами Ульдиссиана начала сжижаться. Ступни человека уже погрузились до лодыжек, и он продолжал увязать.

Инарий надавил на него. Сила Пророка была несметной, и хотя Ульдиссиан мог поспорить с ней, его погружение ставило его во всё более опасное невыгодное положение.

Он сообразил, что всё ещё мыслит понятиями смертных, тогда как Инарий — нет. Ульдиссиан не должен был позволить своему погружению продолжаться; у него была сила сопротивляться.

Только подумав об этом, он воплотил это в жизнь. Ульдиссиан поднялся и снова взглянул прямо в глаза Пророку. Он почувствовал, что земля под ним отвердевает.

Мрачно ухмыляясь, Ульдиссиан развернул ладони и забросил Пророка высоко в воздух. Инарий крутился снова и снова, и в какой-то миг Ульдиссиан предполагал победу.

Но во время падения Пророк превратился. Образ совершенного юноши объяло пламя. Завитки красочной энергии вырвались из спины, и он увеличился в размерах. Лицо вылилось в наполовину тень, наполовину маску.

Инарий выровнял свой полёт. Он парил над Ульдиссианом, излучая своё небесное величие. По своим ощущениям Ульдиссиан понял, что все остальные тоже видят истинное обличье Пророка.

Я БЫЛ ТЕРПЕЛИВ С ТОБОЙ, СМЕРТНЫЙ… Я ПОПЫТАЛСЯ СДЕРЖАТЬ СВОЮ ЯРОСТЬ И ДАРОВАТЬ ТЕБЕ БЫСТРУЮ И БЕЗБОЛЕЗНЕННУЮ СМЕРТЬ! НО ВОТ ТВОЯ БЛАГОДАРНОСТЬ.

Голос ангела потряс одновременно разум и душу Ульдиссиана. Ощущение были действительно такое, словно Инарий говорил изнутри его так же, как и снаружи.

ТЫ ОБРЁЛ ЭТО ОШИБОЧНОЕ ВЕРОВАНИЕ, — продолжал крылатый воин, — ЧТО МОЖЕШЬ ВЫБРАТЬ ЧТО УГОДНО, ТОЛЬКО НЕ СМЕРТЬ! ТЫ ПОЙМЁШЬ, ЧТО ДРУГОГО ПУТИ НЕТ… Я — САНКТУАРИЙ, И САНКТУАРИЙ — ЭТО Я! КОГДА ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ ПЕРЕЧИТЬ МНЕ, ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ ПЕРЕЧИТЬ САМОМУ МИРУ.

Снова поднялся ветер. Облака — больше не под контролем Ульдиссиана — закружились и заклубились с дикой страстностью. Земля вздыбилась, улеглась и снова вздыбилась.

Ульдиссиан чувствовал, что Инарий черпает силу из Камня Мира, и понял, как мало ангел использовал её до сих пор. Он был поражён и напуган тем, что наблюдал, и теперь понял, почему мятежник был так мало обеспокоен встречей с войском себе подобных. Как даже тысяча ангельских воинов — или в сотню раз большее число — могла противостоять такой мощи?

ТЫ ПРИЗНАЛ СВОЮ ОШИБКУ, — усмехнулся Инарий. — ХОТЯ И СЛИШКОМ ПОЗДНО! — Пророк широко развёл руки, словно хотел объять мир и всё, что в нём. — НО ТЫ ОКАЗАЛ МНЕ ОДНУ УСЛУГУ, УЛЬДИССИАН УЛЬ-ДИОМЕД! ТЫ ПОКАЗАЛ МНЕ, ЧТО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ МОЙ МИР БЫЛ ТАКИМ, КАКИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ, Я НЕ ДОЛЖЕН НОСИТЬ НАРЯДЫ, НЕДОСТОЙНЫЕ МОЕГО ВЕЛИЧИЯ! С ЭТОГО МОМЕНТА ВЕСЬ САНКТУАРИЙ УЗНАЁТ О МОЁМ ВЕЛИКОЛЕПИИ, МОЁМ СОВЕРШЕНСТВЕ, ВЕДЬ ТАКИМ ОТНЫНЕ БУДЕТ МОЙ ОБРАЗ.

C фарсом будет покончено. Если предположить, что Инарий одолеет всех своих врагов — теперь было ясно, что ничего невозможного в этом нет, — Инарий станет править единолично, полновластно, требуя полного подчинения от всех, кому он позволит жить. Пророк снял свою вуаль; все теперь узнают его и устрашатся его небесного гнева.

И все проклянут сына Диомеда за его неудавшиеся деяния, за его грехи против бога.

ДА БУДЕТ НАВЕКИ ОТМЕЧЕНО ЭТО МЕСТО, В КОТОРОМ МИР БЫЛ ИСПРАВЛЕН! ДА БУДЕТ ВОЗДВИГНУТО ЗДАНИЕ В ЧЕСТЬ НАЧАЛА МОЕГО ПРЕВРАЩЕНИЯ ЭТОЙ ЗАПУЩЕННОЙ ОШИБКИ В ВОПЛОЩЕНИЕ СОВЕРШЕНСТВА.

Инарий махнул рукой в сторону участка земли, перед которым стоял Ульдиссиан. Дрожание, которое возникло на этот раз, было гораздо сильнее всех предыдущих. Земля прорвалась с такой свирепостью, что Ульдиссиана подбросило высоко в воздух.

Вторым жестом ангел остановил полёт человека.

ГЛЯДИ…

Башня из грязи и камня выше любого здания, какие когда-либо видел Ульдиссиан — даже выше великого Собора, — сформировалась по указанию ангела. Увеличиваясь в размерах, она также перестраивалась. Возникли острые углы. Арочные окна выстроились линиями с каждой стороны. Великолепные барельефы и статуи — все Инария — полностью сформировались на стенах и у входа того, что скорее было святыней, чем новым восхитительным собором.

ВОТ У ЭТОГО МЕСТА, КОТОРОЕ Я НАЗОВУ ГЕТТЕРАКОМ — ВРАТАМИ РАЯ — БУДЕТ ОТМЕЧАТЬСЯ ЭТОТ ДЕНЬ… — Инарий посмотрел на своего пленника. — И ТЕБЕ, ЕРЕТИК, ТОЖЕ БУДЕТ ОКАЗАНА ЧЕСТЬ… ТЫ НАВСЕГДА ОСТАНЕШЬСЯ ЧАСТЬЮ ЭТОГО МЕСТА: ТВОИ КОСТИ БУДУТ ВОЗЛЕЖАТЬ В ЦЕНТРЕ КАК НАПОМИНАНИЕ ОБ ЭТОМ ПОСЛЕДНЕМ СЛАБОМ СОПРОТИВЛЕНИИ МОЕМУ ПРАВУ…

От вида такого поразительного зрелища воля Ульдиссиана ослабла. Быть может, лучше будет позволить всему этому произойти. В конце концов, если Инарий и в самом деле такой неодолимый, то Санктуарий и некоторые его жители выживут. Быть может, после смерти сына Диомеда даже эдиремов простят за отступничество.