Пресвятой Бог!

Передо мной — на краю просеки лежали несколько скелетов. Выложенных в ряд. То, что я воспринял как белые точки — на снимке большего разрешения оказались черепами.

— Судя по положению тел — это все не просто так. Их выложили рядком и бросили. Причем — когда на костях еще было мясо. Все кости лежат правильно, скелеты так не перенесешь.

— Расстреляли?

— Непонятно, сэр.

Могло быть и такое — теоретически. Самолет выполнил рейс с грузом, по прилету команду выстроили рядком у кромки полосы — и из автомата. Но — маловероятно, слетанная команда, имеющая опыт взлета и посадки в таких условиях — ценится куда больше, чем, к примеру, самолет. Самолет можно новый купить, у наркомафии денег полно. А вот команда…

Если только схлестнулись конкуренты. Иначе — никак.

— Еще что?

— Больше ничего, сэр.

— Второй эксплорер уже послали?

— Немедленно, сэр. Первый спешно подготавливаем к повторному вылету.

— Карту. Наложите.

Мы мрачно смотрели на карту — глухомань еще та. Сикорские — на пределе возможностей, на обратный полет топлива уже не хватит. И это — морские вертолеты, переделанные тральщики с их огромными баками! Сухопутным — и вовсе там делать нечего.

Я примерно прикинул — от Амазонки, точнее от одного из ее притоков — километров шестьдесят по джунглям. Никакой дороги туда нет, населенных пунктов — тем более.

— Какая то информация есть?

— Нет, сэр. Район считается ничейным, тут только индейцы.

— Степень агрессивности?

— Неизвестно, сэр.

— Экспедиции?

— Крайняя проходила вдоль русла притока, вглубь — не уходила.

— Что за экспедиция?

— Минуточку, сэр… Персидское этнографическое общество. Экспедиция восемьдесят девятого года.

О как!

— Э… а существует функция отбора? Мне важно знать обо всех экспедициях Персии на этом континенте.

— Да, сэр, минутку.

Пропустили! Дураки, пропустили! Еще тогда пропустили, в Персии. Этнографические экспедиции — отличное прикрытие для разведывательной деятельности. Одному Богу известно — когда шахиншах все это задумал и начал претворять план в реальность. С этнографическими экспедициями в глухие места надо было разобраться еще тогда! А мы — ничего кроме Афганистана не видели.

— Готово, сэр. Распечатать?

— Не нужно. Перегоните на диск, на досуге посмотрю.

— Есть.

— Досягаемость по вертолетам? Головин?

Головин, который у нас по судовой роли был старшим авиагруппы, скептически покачал головой.

— Сомнительно, сэр. Мы не сможем действовать в этом районе, нужен какой-то промежуточный лагерь. Нужно завезти туда топливо…

— Джентльмены, мы что-то нашли?

Мы все обернулись — конгрессмен держал в руке большого тунца и смотрел на нас. Черт, еще и это…

— Я должен лететь.

Так и есть.

— Сэр, не думаю что это хорошая идея — заявил я, потому что функция удерживания конгрессмена от неприятностей на расстоянии была и за мной тоже — это чрезвычайно опасное место, поверьте. Там нечего делать.

— Господа, правительство Североамериканских соединенных штатов профинансировало эту экспедицию, и я хочу знать, как тратятся денежки. И точка.

— Сэр, правительство САСШ профинансировало экспедицию лишь наполовину и у меня такие же права, как и у вас, сэр. Если я не собираюсь лезть в эти проклятые джунгли — зачем это делать вам, сэр?

— Если вы трус, то это ваши проблемы!

Никак не могу привыкнуть к американской манере говорить все, что ты думаешь в лицо, не думая о последствиях. У нас — дуэли быстро научили следить за языком.

— Мистер конгрессмен, я вице-адмирал флота и участвовал лично в большем количестве боевых операций, чем вы профинансировали, сидя в своем Конгрессе. Подозреваю, что самая серьезная переделка, в которой вы участвовали лично — это сафари, на которое вы съездили по приглашению какой-нибудь фирмы, занимающейся лоббизмом. Там — тоже самое сафари, мистер конгрессмен, вот только непонятно кто есть кто — кто охотник, а кто дичь.

Вместо ответа — конгрессмен расстегнул рубашку. Несколько белых шрамов выделялись на загорелом теле.

— Как-то раз — я тогда еще не был конгрессменом — я шел по улице и увидел, как один ублюдок грабит женщину с ребенком. Как потом оказалось — это было уже не первое его дело и даже не десятое. У меня не было оружия, мистер вице-адмирал, потому что я не вижу в нем смысла — но я схватил этого ублюдка и держал его до тех, пока нас так не нашла полиция. Четырнадцать ножевых ранений и примерно три пинты крови на земле — но я его не отпустил. Вот так вот.

Я покачал головой. Вот упрямый ублюдок. Такие есть — они считают, что могут в одиночку переделать мир, и от этой болезни не излечивают даже четырнадцать ножевых ранений и три пинты крови на земле. И теперь, получается, придется лететь и мне, потому как присутствие североамериканца на месте требует присутствии и русского. Кроме того, мне брошен открытый вызов и обвинение в трусости.