— Нормального туалета там не будет. Душа по утрам тоже.

— Я родился в доме, где не было ни того, ни другого.

— Отношение к оружию вам придется пересмотреть. Невооруженный человек в джунглях — не более чем жертва.

— Пусть так.

— Мистер Ругид?

Полковник старался сохранять нейтральное выражение лица. Но это был его конгрессмен, а не мой.

— Я подберу вам обмундирование, сэр. И научу обращаться с оружием. Прошу вас следовать за мной.

Когда полковник с конгрессменом вышли — все мрачно посмотрели на меня. Гражданский в такой ситуации — не более чем обуза. Все хорошо поняли мою мотивацию не ехать, я тоже почти что гражданский теперь. Но теперь — деваться некуда.

— Все — пресек не относящиеся к делу мысли я — готовимся к вылету. Группе разведки — подберите нам хоть какую-то посадочную площадку в этом районе. Техникам — проверить вертолеты. Остальным — подготовить снаряжение, запас провизии как минимум на неделю. Выступаем ночью…

Да, точно. Полный рок-н-ролл…

Система обеспечения пролетов в ночных условиях на Боинге была лучше, чем на Сикорском, потому что Боинг был машиной для поддержки специальных операций, а Сикорский — переделанным тяжелым гражданским транспортным вертолетом. Поэтому — первым шел неуклюжий, двухвинтовой «чемодан» Боинг, за ним, как привязанный — Сикорский. Нас, сидящих в темном десантном отсеке Сикорского изрядно мотало, я летал на этой модели десятки раз, но никогда не припомню такого неровного полета. Видимо, пилот старался держаться поближе к Боингу, и попадал под воздушную струю от его винтов.

А так был полный рок-н-ролл.

Прошли побережье, обходя устье Амазонки, где стояли североамериканские военные корабли, пошли над самым лесом, чтобы не попасть им на радары. Внизу чернота — хоть глаз выколи. В десантном отсеке освещение выключено вообще, сидишь и думаешь — грузовые контейнеры принайтовили правильно или нет? А то — при такой болтанке сорвется контейнер и будет… рок-н-ролл этой ночью.

— Что это за песня? — спросил меня конгрессмен. Он вымазал лицо черной маскирующей краской, от которой потом шелушится кожа, тискал в руках дробовое ружье Атчиссона и был абсолютно счастлив.

— Русский рок, сэр.

— Русский рок? Подарите пару альбомов?

— А ваши избиратели поймут?

Конгрессмен рассмеялся в темноте вертолета и дружески ткнул меня в бок. Никогда не понимал неисчерпаемой жизнерадостности североамериканцев… жареный петух, что ли не клевал по настоящему? А калифорнийцы — были североамериканцами вдвойне.

Еще как высадимся. Ночью, посадочной площадки нет ни хрена…

Высаживались по тросам. Один трос сбросили с хвостовой аппарели, второй — через люк в полу. У североамериканского вертолета люка в полу нет, им сложнее…

Благодаря системе навигации GPS армейского стандарта — пилот Боинга вывел нас точно на ту самую просеку, где мы нашли тела. От земли до верхушек деревьев — от восьмидесяти до ста метров, с такой высоты можно прыгать на парашюте. Если спускаешься по тросу — руки сожжешь к чертовой матери, даже с кевларовыми перчатками…

Земля подхватывает, толкает в ноги, когда терпеть жгучую боль в ладонях уже нет никаких сил — я не высаживался таким образом с вертолета уже четырнадцать лет, но навыки не утратились, тело вспомнило все. Моментально — в сторону, в место в цепи, прикрывающей посадочную площадку. Разница между тем, что было тогда и тем, что есть сейчас в том, что тогда охранял я — а теперь охраняют меня.

Конгрессмен-калифорниец скис почти сразу и когда ему предложили спуститься в корзине, которой поднимают на борт сбитых летчиков — он согласился. Так и спустился — как в аттракционе.

Оставалось спустить по тросу грузовой контейнер с самым необходимым — и все.

Спустили.

— Перекличка! По порядку номеров — доложить.

Доклады — один за другим, привычные короткие фразы. Приземлились удачно, ни одного выбывшего.

На мгновение включив ходовые огни — вертолет двинулся вперед и в сторону и сразу же исчез за кронами деревьев. Величественные, такие, что их просто невозможно до конца понять, если не видишь с большой высоты джунгли — поглотили звук лопастей и мы остались одни.

Одни — посреди Амазонии.

Я достал из кармана дозиметр, у каждого из нас был индивидуальный, но за радиационную безопасность отвечал я, потому что побывал в Тегеране и прошел курсы, какие прошли все, знал о дозах и их опасности, о порядке приема препаратов, выводящих из организма радионуклиды. Век бы не знать — да вот знаю… Прибор лениво защелкал… фон выше нормы, но опасности для здоровья нет. Для того, чтобы нахвататься — нужно торчать несколько лет в этом месте.

— Фон выше нормы, но опасности нет. Упаковка номер один, принять по одной таблетке.