Флагман ударной авианосной группировки «Янки», контр-адмирал ВМФ САСШ Тад Брюэрти, сидя в своей флагманской каюте в корме огромного авианосца — здесь меньше всего слышны шум реактивных двигателей и грохот катапульты — с удивленным раздражением читал срочную и совершенно секретную радиограмму «Только для адмирала», адресованную ему из Норфолка. Он перечитал ее а, потом еще один раз. И так ничего и не понял.

— Сэр! — сказал начальник разведывательной части на авианосце, намекая на то, что нужно либо отдать бланк, либо писать ответ.

— Занесу, отдам — не терпящим возражений голосом сказал контр-адмирал.

И в самом деле — полная ерунда.

Извилистыми коридорами авианосца, где можно плутать весь день — он пробрался на нулевую палубу, отвечая на приветствия палубных техников и летного состава, который вместе с техниками проверял находившиеся на нулевой палубе самолеты. На лифте — поднялся в штаб управления летными операциями, находящийся на самом верху острова, палубной надстройки авианосца.

— Адмирал в штабе! — крикнул один из офицеров.

— Вольно. Посторонним покинуть помещение.

Когда приказание было исполнено — адмирал протянул шифровку Чаку Догеру, боссу по летным операциям.

— Ты что-нибудь понимаешь? Лично я — ни хрена.

Догер, пожилой, в аккуратно отутюженной форме афроамериканец — прочитал радиограмму, присвистнул.

— Нормально. Нас сменят через двадцать два дня, а у меня и так в казематах уже мышь повесилась. Надо заказывать срочную доставку, сэр, иначе остаток похода мы просто будем загорать тут на солнышке.

Волнение летного босса было вполне понятно — только через двадцать два дня Джон Адамс должен был сменить Рональда Фолсома на позиции Янки — со свежей командой, свежей техникой и полными артиллерийскими погребами. А на Рональде Фолсоме — пять самолетов стояли на приколе из-за того, что были израсходованы даже запасные моторы, которые взяли в поход, в артиллерийских погребах было и в самом деле — хоть шаром покати. Точнее — противокорабельные ракеты, которые должны быть в арсенале на каждом авианосце — они то как раз были нетронуты, равно как и ракеты типа воздух-воздух. А вот с вооружением класса воздух-земля было скверно. Управляемых бомб JDAM весом в одну тысячу фунтов — самый расходный тип боеприпаса — не осталось вообще, последние израсходовали на прошлой неделе. Пятисотфунтовые подходили к концу, осталось немного на две тысячи фунтов — но их применять в городах, в опасной близости от дружественных сил было просто опасно. И это несмотря на то, что в нарушение регламента, выходя из Гуантанамо — они взяли на борт вдвое меньше вооружения класса воздух-воздух и воздух-корабль, за счет этого грузя в перебор самую ходовую номенклатуру «воздух-земля». Огромные авианосцы, гордость флотов всего мира, предназначенные для того, чтобы топить в открытом море суда противника всех типов и классов, атаковать друг друга — выродились в плавучие аэродромы, безопасные, потому что они в открытом море и их не обстреливают из миномета. Деквалифицировались и летчики: еще в начале века самолеты главного противника как минимум по разу в день пытались прощупать ПВО авианосца… сейчас же русские, североамериканские, римские корабли расходились в океане контркурсами, часто даже без облета друг друга… у каждого были свои дела и это было намного важнее, чем играть друг у друга на нервах. Американцы вляпались в Бразилии, а русские — на Востоке и некогда гордые альбатросы, летчики палубной авиации — тупо доставляли к цели бомбу за бомбой, ведя затянувшуюся и всем уже поднадоевшую войну.

— Значит, мы не сможем выполнить приказ?

— Никак нет, сэр. Можете вызвать Руки, но я и без этого скажу: нечем. Нужна срочная доставка… как можно более срочная. Термитных бомб я почти и не брал, нужны также на тысячу фунтов и на пятьсот.

— То-то нам эту срочную доставку сделают. Сам-то веришь? — по-простецки спросил адмирал одного из офицеров, с которых он начинал еще помощником летного босса на Форестолле.

— Тогда никак, сэр. Нужно передать наверх — у нас нет вооружения для выполнения подобной задачи.

— Нет вооружения…

Через два часа пришла ответная радиограмма. Как и прошлый раз, срочно, секретно, но задача принципиально другая. Теперь — им предписывалось использовать свои самолеты для миссии воздушного патрулирования и прикрытия к востоку от зоны удара. По-видимому с запада — должны были прикрывать палубные эскадрильи Седьмого флота САСШ.

— Все окей, сэр?

Контр-адмирал, последний раз садившийся за штурвал палубного истребителя-бомбардировщика восемь лет назад — показал большой палец. Активировал систему дыхания — и в легкие с шипением потекла воздушная смесь из баллона.

Один из матросов палубной команды показал — вперед — и в этот же момент катапульта авианосца со свирепой силой бросила самолет F/A 18D вперед. Серым пятном по правую руку мелькнул остров, они разгонялись по первой, длинной дорожке. Оторвавшись от палубы самолет на мгновение клюнул вниз — но работающие на форсаже двигатели подхватили стальную птицу и потащили вперед и вверх со свирепой силой укрощенного человеческим гением огня.

Взлетели…

Зачем контр-адмирал Брюэрти решил лететь на задание, пусть и в учебном кресле двухместного самолета-спарки, тем более что врачи категорически запретили ему полеты на реактивных самолетах? Может быть, потому что контр-адмирал не понимал, какая чертовщина происходит в его зоне ответственности — а их учили, что в твоей зоне ответственности ты отвечаешь за все.

А может, он просто соскучился по небу. Кто знает?

— Дог [51] два-один — всем Догам, занять эшелон пять тысяч, курс на триста тридцать, ориентируйтесь по мне. Верхний край на четырех тысячах.

Адмирала охватило то редко появляющееся у него в последнее время чувство восторга от свободного полета в воздушном океане — то самое, какое возникло у него, когда он еще мальчишкой сел в Тайгер Мота. Если бы не та дурацкая автокатастрофа, после которой ему оставалось только что отправлять самолеты в полет, а не летать на них самому…