— Я тебя понял, Вадим. Программа предельно ясна. Отправляй его срочно сюда. Я его загружу по самые уши, тут у меня работы полно. Только ему в придачу писаря-чертежника дай, чтобы умел хорошо плакатным пером писать.

После звонка Никольцев вызвал к себе Менкова.

— Звонили с управления боевой подготовки, — сказал он, — вам необходимо убыть в командировку в штаб округа. Возьмёте с собой писаря. Там будете готовить расписание проверки для утверждения командующим округом. В управлении вас ждет подполковник Панков. Вы поступаете в его распоряжение. Он вам окажет помощь. Вы же первый раз его составляете. Все вопросы только к нему. Поймите, это очень серьёзно, поэтому торопиться не надо, глядите, чтобы командующему не подсунули чепухи. Думайте над каждой строчкой. Если хотите, это ваш первый экзамен перед командующим. Будут вопросы, звоните сюда. Ну, а если Панков даст вам какую-нибудь свою работу, вы не отказывайтесь. Нам же им проверку сдавать, Зеленкова оставьте за себя и через час убывайте.

Любитель кабинетов и «большого» штаба Менков был доволен. Сейчас он ехал по шоссе, разные мысли лезли ему в голову. Все складывалось как нельзя лучше. За подготовку к проверке никакой ответственности. Командир отослал в командировку заниматься важным делом. На всякий случай доложу Виктору Павловичу, я думаю, комдив одобрит этот отъезд. Сейчас первый провал, а осенью еще один. Там и командира полка пора убирать. Так, без шума, чтобы не мешал. Когда у тестя сидели, выпивали, комдив сказал: «куда он денется, прижмем, сам согласится с меньшим объёмом». Глядишь, Менков уже командир полка, докажет всем этим служакам, окончившим академии. Гордость за себя подпирала в груди. Долго не буду, комполка. Думаю — так годик-полтора, а затем поближе к штабу округа, поскорее из этой дыры. Лиля правильно сделала, что не поехала сюда. Пусть с дочуркой поживёт у матери. Генералу, я думаю, не тесно, а если тесно, быстрее перетащит меня в город и квартиру пробьёт. Дыры предназначены таким, как Никольцев, как в песне поётся: «прежде думай о Родине, а потом о себе». Этим дуракам забивают мозги, и песни для них сочиняют. Никольцев даже свою личную жизнь устроить не может: жена с тренером шашни крутит, весь городок об этом знает, а ему неведомо. Для него полк важнее! Менков должен жить в крупном городе, по-человечески, со всеми благами.

Не думал Менков о том, да и не мог он об этом знать, что через несколько лет грянут большие перемены. Армия начнет разваливаться, пойдут массовые сокращения. Они окажутся выброшенными на улицу и станут гражданскими людьми. Но Никольцев пробьётся вверх — станет депутатом Верховного Совета. Менков, будет часто видеть его на телеэкране. Однажды они даже встретятся: он, Менков, открывающий заводские ворота и Никольцев, делающий визит на этот завод. А сейчас Менкову было приятно. Он был горд за себя и доволен за свою судьбу, напевая себе под нос песню.

— Сергей, удочку мою не выбросил? — обратился он к водителю.

— Там сзади лежит.

— А ну-ка, давай сверни на водохранилище, пару часиков отдохнем.

Клев был хороший и Менков никак не мог оторваться от ловли и продолжить путь. Только спустя четыре часа он собрался снова в дорогу. Фыркая, УАЗ выскочил с гравийки на асфальт. Его мотор загудел монотонно. Под урчание мотора и легкого покачивания Менков впадал в дремоту.

Бурцев проснулся рано утром. Рассветало. На улице чуть-чуть просматривались серые коробки домов, свечки стоящих возле них столбов.

— И чего мне не спится. Полк сдал проверку, учения отыграли неплохо. Мой батальон сегодня в полковом наряде. И к тому же сегодня воскресенье.

Он заметил, что проснулся не от холода, как это бывало зимой, а просто оттого, что уже выспался.

— Вот чудеса, приучил себя спать по пять часов в сутки, теперь просыпаюсь спозаранку.

Высунул руку из-под одеяла. Она не замёрзла.

— И в правду тепло. Пора уже и теплу быть. А как зимой мерз. Батареи были чуть тёплые. Выше двенадцати температура в доме не поднималась. А откуда теплу-то быть. Трубы от котельной все наверху лежат, голые, ничем не утеплённые. Окна в подъездах разбитые, фанерой заколочены и то не все. Улицу отапливаем. «Черт побери», это одиночество, сам с собой разговаривать стал. Так и в психушку недолго. Куда-то надо деть себя, развеяться.

Он взял трубку телефона, позвонил дежурному по полку. На другом конце ответил дежурный, его командир роты Васин. Спросил у него как дела.

— Что, не спится? — засмеялся в трубку тот. — Вы же в двенадцать караул закончили проверять и уже вскочили.

— Не знаю куда себя деть.

— Вот дела. Сходите на рыбалку. Карась клюет со страшной силой, цепляется, что дурной.

— А где этот карась водится?

— Озеро возле полигона, с правой стороны.

— Так оно же маленькое.

— Маленькое, да удаленькое. Оно глубокое, и карась в нем водится с ладошку, а бывают экземпляры и побольше. Есть такие караси, что и леску рвут. Червей банку прихватите и вперёд. Жарёху себе в обед состряпаете.

— А где их взять, червей-то?

— У нас на свинарнике. Я Хошимову позвоню, пусть накопает.

— Да не трогай ты его, пусть парень поспит.

— Нечего ему спать, свиней надо кормить, визжат — сюда слышно.

— У меня и удочки-то нет.

— Найдём и удочку.

Пока Бурцев одевался, завтракал, — позвонили в дверь. На пороге стоял солдат с банкой червей и удочкой.

— Дежурный по полку вам передал, — сказал тот. Бурцев поблагодарил. Войдя в комнату, позвонил дежурному.