Вот, скажем, техника. Есть в ней понятие «антропологический барьер». Это когда сложность и быстродействие машины превышает человеческие способности к управлению. Когда пилот мешает истребителю, замедляет его. Такой технике «скрипач не нужен». Дальше — см. «Терминатор — 1, 2, 3, 4».

То же самое — в современном искусстве. (Не случайно «текнэ» — это и есть искусство по-древнегречески.) Зародившись для обслуживания и услаждения человека (на ярмарке или в храме — не столь важно), искусство постепенно становилось всё менее юзабельным и всё более самодостаточным. Современному искусству зрители вообще не нужны, оно и без них прекрасно функционирует (были бы эксперты и коллекционеры). И читатели не нужны современной литературе. Это подло и низко — ориентироваться на публику. Гнать её поганой метлой — вот что благородно и высоко.

И торговле мы не нужны, только мешаем работать. На днях заказал одну фиговину в интернет-магазине. Подтверждения нет. Звоню. «Здравствуйте, я заказал фиговину…» — «Мы это не продаём». — «Но ведь на сайте же есть? Я заказал, мой номер заказа…» Вздыхают и кладут трубку.

Ну, это ещё ладно. Главное, что обидно, — люди стали не нужны демократическому процессу. Не случайно там, где разворачивается демократический процесс, население убывает. Как, например, в Ливии. Или в той же России.

Не исключено, что всё вышеописанное является выражением глобальной тенденции к замедлению темпов роста численности населения планеты Земля. То есть темпы пока не особенно замедляются, но степень осознания проблемы уже велика. По расчётам учёных-наймитов «Римского клуба» население планеты (при том качестве жизни, которое считается сегодня приемлемым) должно составлять около миллиарда (отсюда выражение «золотой миллиард»). Больше в спасательные шлюпки не влезет. А сколько нас всего на «Титанике»?..

Сокращать уровень потребления никому неохота. Замедлять темпы роста — а как же тогда расширенное воспроизводство, альфа и омега цивилизации? Вот вопрос и встаёт ребром: либо люди без цивилизации, либо цивилизация без людей.

Люди без цивилизации — это «первичное упрощение», миллиарды жертв и обратно в пещеры. Поэтому мы выбрали мягкий, «либеральный» и вместе с тем «прогрессивный» путь: цивилизация без людей.

Вроде как «семья без детей», опять же. А что обычно делают бездетные семейные пары, не замечали? Они заводят домашних животных. Кошечек, попугайчиков. Нынешние правительства, инстинктивно стремящиеся к бездетности, занимаются тем же самым. Отсюда прелесть и необоримый соблазн «миграционной политики». Кошечек и попугайчиков тоже надо любить, но с ними легче, они к меньшему обязывают.

Нередко домашние любимцы воспринимают человеческую семью как свою стаю и стремятся занять в ней доминирующее положение. «Жрать давай!» Царапаются, кусают. Грызут обувь, дерут мебель, трудно привыкают к лотку… В общем, «салютуют из золотых пистолетов», говоря словами поэта Всеволода Емелина.

Ну, так что ж теперь, вышвырнуть на улицу, усыпить?

Согласитесь, это не то, что подсказывает нам сердце… Более того — если наши дети мучают домашних любимцев, мы сердимся на детей. А если кошка оцарапала ребёнку пальчик, — «будь умнее», «сам виноват».

Сейчас, кстати, модно заводить приёмных детей. Обязательно экстерьером поэкзотичнее (не ниже уровня китайской хохлатой). Сироты и в Америке есть, но Анджелина Джоли выписывает их из Юго-Восточной Азии. Так и у нас: после начала демократического процесса за пределами России оказалось что-то около 30 миллионов людей, считающих себя русскими, но проблему распила средств, выделяемых на ремонт дорог и уборку домовых территорий, мы решаем, как Анджелина Джоли. То есть — цивилизованно.

Я, как уже сообщалось выше, ничуть не шучу. Вы разве не замечали сами: чем «цивилизованней» человек, тем он более открыт, толерантен, терпим в многонациональном вопросе? Он может ненавидеть кровавую клику Путина всей душой, но к миграционной политике и способам замиренья Кавказа относится как минимум с пониманием. И наоборот, чем человек дичее, тем он больший ксенофоб и фашист.

Мы с вами, мудро взирающие на это, конечно, посередине. Нам не кажется, что Россия для русских, а всё остальное надо бомбить. Нам только кажется, что детей в семье положено любить одинаково. Даже если некоторые из них (покамест, в переходный период) — родные.

Но именно эта наша с вами промежуточная позиция и есть — самый злостный, самый опасный (потому что «латентный», а значит, плохо контролируемый специальными органами и непредсказуемый в развитии и последствиях) национализм. В плохом, нецивилизованном смысле слова.

Вот за это нас и не любят.

Недавно вышла у меня книжка — «Хочу быть бедным». Меня позвали на радио (добрый человек один пригласил) и спрашивают: почему такое название? Ну я промямлил что-то. А сам всё думаю, думаю…

Действительно, почему?

Вот я смотрю на фотографии эти и думаю: почему мне так дороги, как-то ненормально, болезненно дороги эти гнуто-мятые алюминиевые поверхности столов, эти облупленные и шершавые от неправильных ленивых покрасок оконные рамы, внешняя проводка с сикось-накось приделанной розеткой, неровно оштукатуренные и неровно побеленные стены, продавленный и замусоленный помойка-диван? Это же ненормально, точно так же, как если бы дороги были рамы пластиковые и ровные, а диван мягкий и обитый нежнейшей кожей.

Какой-то гламур-фетишизм наоборот…

Горохов объяснял, что старая вещь (как и поживший, изъязвлённый морщинами человек) интереснее, потому что у них есть прошлое, потому что о них можно что-то вообразить. Но ведь «вообразить» можно, любуясь и новой красивой вещью, здоровым молодым человеком. Я, например, в детстве часто воображал, что вырос и стал иностранцем, вроде Поля Бельмондо, и живу за границей. И это было прекрасно.

Возвращаешься вечером с австралийского фильма «АББА», голова ещё не здесь, в ней небоскрёбы Сиднея, вспышки света, ягодицы Агнеты, а здесь, вокруг головы, — пахнущий борщами и кошачьей мочой подъезд, тусклая плаксивая лампочка мощностью в полторы свечи и грязь с подошв — кто-то ботинки обтёр об лестницу. И думаешь со странностью: неужели я, всей душой пребывая там, нахожусь здесь? И неужели всё это помещается на одной планете…