по которой вышагивала со спутниковым телефоном. После ухватила шаловливой рукой

меня ниже пояса и заворковала: — Вон ты какой… Не ошиблась я в тебе… Пойдем-ка

знакомиться.

Что оставалось делать? Сказал себе только: — «Живи сегодняшним днем», — и

поплелся за безумной девицей — «знакомиться».

«Кувыркались» мы на заднем сиденье «Крузака» минут тридцать. Сначала меня

смущали лежащие в багажнике тела, а потом стало все равно.

Страстность Карины казалась неуемной.

Ее тело перед каждым оргазмом как-то особенно выгибалось, и она начинала

протяжно кричать. В кульминационной фазе хваталась, за что попало, и размахивала

руками, напоминая сломанную заводную куклу. Замирала, после — вздрагивала, и

взбиралась на следующий пик...

Неожиданно нас прервал неожиданный шум винтов. Моя стихийная партнерша ловко

вывернулась с заднего сиденья. На ходу поправила наброшенные прямо на тело

теплые штаны с лямками и выскочила на улицу к опускающемуся на площадку

вертолету.

— Сиди здесь и рожу не свети, — командовала она и напоследок добавила нежно, —

Красавчик…

Перегрузка закончилась быстро.

Крепкие парни в форме МЧС под руководством мужчины в полковничьей форме ловко

перекинули раненного пленника и труп в хлопающую винтами восьмерку. Следом

закинули в темное жерло двери два автомата.

Я наблюдал за происходящим через зеркало заднего вида, перебравшись на

водительское сиденье. Рубан стоял на улице, а Карина что-то кричала в самое ухо

полковнику. Тот покорно кивал головой, видимо усваивая сказанное.

Мозг переставал искать что-либо осмысленное в происходящих событиях. Я понимал

одно: размах сети широк, и противостоять ей не факт что получится.

«Будем теперь, как марионетки обеспечивать «Мамину» жизнедеятельность, — грустно

думал я, — Как и прочие адепты, мы теперь ее руки и ноги»

Всплыл образ недвижного и всевластного императора, возле которого суетятся слуги.

Не дожидаясь ухода борта, Рубан забрался на сиденье рядом.

— Холодно, сука, на улице, — сипел он, увеличивая обороты печки, — Быстрее не

мог управиться?

Я молчал. Не хотелось ни спорить, ни оправдываться.

Воображения приносило все новые сюрпризы вроде частично материализовавшейся «Мамы»-сети,

которая теперь как спрут удерживала на своих щупальцах сросшихся с нею людишек.

Появилась Карина и молча выудила из рюкзака теперь уже обыкновенный телефон.

Вставила батарейку и полезла в багажник.

— Все в порядке, — удовлетворенно мурчала она, вернувшись в салон, — Крови нет.

Можно ехать.

Я, молча, включил скорость.

Окружающая картинка поехала назад.

Мы с Саней молчали не сговариваясь. Карина тоже не дурачилась и сверлила

испытующим взглядом наши затылки.

Потом она заговорила.

То, что мы узнали за ближайшие двадцать минут, походило на исповедь.

Начнем с того, что имя оказалось настоящим и девчонка действительно жила в

Хабаровске. Решение о ее легендированном вводе в состав группы приняли, когда мы

Саней были на Аршане. Как раз в тот период в сети произошла утечка, и противник

получил наши фотографии.

Когда мы появились в Нижнеудинске, девчонка просто выбралась из гостиницы и

подъехала в кафе. У нее было два задания: проверить нас в деле и прикрыть в

случае нападения.

— Не думала я, что они так рано явятся, — расчесывала волосы Карина, —

Торопились. Отправили каких-то крестьян. Я когда ко второму катилась, так и

ждала, что даст сейчас из «Калаша», а ему, видите ли, больно. Ну, ничего, сейчас

из него на базе все секреты выпотрошат.

— На базе? — заговорил Рубан.

— МЧС. База, — односложно проговорила Карина, — Полностью под нами. Вы, мальчики,

просто не представляете, сколько в этой игре народу.

— А ты? — продолжил импровизированный допрос Саня.

— Со мной отдельная тема, — откинулась на заднем сиденье девушка, — Я жертва

родительского воспитания. Мне всегда хотелось быть актрисой, но я сподобилась

родиться в семье папаши ГРУшника. Он сына хотел, вот и сочинил из меня бойца.