Я развернулась и ушла, уже коря себя за то, что сделала. Набросилась на человека ни с того ни с сего, дала понять, что он полнейший идиот, при том, что ему и так не сладко. Можно просто сказать, что он глуп, потому что так расстроился из-за какой-то старухи. Я так не думаю. Мужчины чувствительнее, чем принято думать. Он же не каменный. Старается быть сильным, только ради того, чтобы не мучить меня, а я показала себя не в самом лучшем свете. Что я мучаюсь, что он все-таки меня мучает.

Он не каменный, а я не железная. Почему бы просто не разделить это на двоих? Мы же вместе вроде бы как. Значит, все должно быть поровну, не только радости.

Я шмыгнула носом от обиды. И стала отирать плиту, чтобы как-то успокоиться.

–  Прости родная, я весь в себе был, - Виктор обволок меня сзади теплотой и нежностью, - не хотел навешивать.

Лучше бы он остановился. Мои взвинченные обидой нервы на секунду дрогнули и едва не дали взрыв. Я вырвалась из его объятий и отошла к окну, едва не сказав, каких-нибудь неприятных слов из-за которых мы можем поссориться. "Спокойно, Брижит, спокойно. У него тяжелый день, ты должна быть последовательной до конца", - успокаивала себя я. Я медленно повернулась к любимому лицом и вымучила улыбку. Нас обоих грызло чувство вины, и я видела это по тому, каким виноватым было его лицо.

–  Я понимаю тебе тяжело, - мы обнялись, - но постарайся отнестись к этому, как к злой иронии судьбы, а не предсказанию.

–  Хорошо, что ты у меня есть, - Виктор гладил меня по волосам, - Я никому тебя не отдам.

–  Только не вздумай ревновать, - заметила я.

–  Никогда. Веришь?
– Виктор улыбнулся мне.

Я сделала вид, что сомневаюсь.

–  Верю, родной, верю. Ты есть хочешь?

–  Все еще нет.

В комнате зазвонил телефон. Я пошла за трубкой, пришло смс от доктора, в котором он еще раз выражал мне свое величайшее негодование по поводу девиаций.

–  И как ван Чеху удается быть таким занудой?
– удивилась я, отвечая: "Если уж не можете без меня и час прожить, то хотя бы постеснялись жениться".

–  О, милейший шлет тебе смс-ки?
– ухмыльнулся Виктор.

–  Да, достал уже. Не нравится ему моя тема диплома, - фыркнула я.

–  Он твой научный?

–  Чего?

–  Руководитель, - Виктор сел на диван и внимательно посмотрел на меня.

–  Да, есть такое. Он теперь мой наставник, коллега, да еще и научный руководитель… Да, и руководитель дипломной практики тоже.

–  Теперь ван Чеха в твоей жизни станет в 4 раза больше, - тихо сказал Виктор, интонации его мне не понравились, и я исподлобья глянула на него.

–  Не понимаю, о чем ты.

–  Я о том, чтобы ты не забывала, что есть еще и я.

–  Я когда-то забывала об этом?
– в эту фразу я вложила всю повелительность, на которую была способна.

–  Нет, - улыбнулся Виктор, - не забывала. Просто боюсь, мало ли.

–  Что-то ты сегодня никакой, - фыркнула я, - Несешь всякую околесицу. В моей жизни не ван Чеха станет в четыре раза больше, а проблем. Потому, что никто меня жалеть не будет, считаться с тем, что я учусь тоже. Вкатили карт полную сумку, завтра еще разбирать все эти истории болезней. У меня иногда ощущение, что они там, на заводе, чем-то психоделическим занимаются. Люди сначала спиваются, потом с катушек съезжают. Мне только не понятно, что ван Чех, доктор такого уровня делает в этой больничке? Он мог бы такие деньги делать на таких высотах!

–  Он не за деньги работает. За идею, - ухмыльнулся Виктор, перебирая клавиши фортепиано, - И потом знаешь: любовь-то она не ржавеет, даже если умерла вторая половина. Может быть, он ради памяти Пенелопы там работает, у нее же кроме докторской степени ничего не было. Тоже за идею работала, она мне рассказывала, когда мы в шахматы играли.

–  Ты с ней в шахматы играл?

–  С Кукбарой. Та любила шахматы, а Пенелопа больше шашки.

–  По поводу неумирающей любви, - фыркнула я, злобно распиливая любимого на части взглядом, - мне стоит начать ревновать тебя к прошлому… Тогда к какому?

Виктор посмотрел на меня внимательно и мрачно, потом расцвел.

–  Брижит, а давай прекратим, а? Я насчитал, мы уже три раза поссорились. Счет 2:1 в мою пользу, вручи мне награду за самого агрессивного инициатора домашних ссор, тирана, самодура и злобного психа-невростеника, - он встал и подошел ко мне.

–  Тебе отлить статуэтку в бронзе или медаль выковать?
– фыркнула для острастки я.

–  Поцелуя будет достаточно.

Действительно, стоило устроиться работать в 58 стационар при заводе, чтобы узнать его номер, но так и не узнать, почему все-таки венерологическое отделение и психиатрическое нужно рабочим завода. Какие у них такие профессиональные заболевания? Вопросов у меня и без этого было полно. Я ничего не успевала: ни нормально работать, ни нормально учиться, хотя практика хорошо помогала в изучении теории.

Дорожка мимо поликлиники до стационара стала родной. Я с нетерпением ждала, пока зацветут белые цветы в саду, и он будет как заснеженный. Зима летом - мечта идиота!