Тихомирова Лана
Шрифт:
Доктор помолчал и продолжил восхищенно:
– Но как ты ее отбрила! Молодец, в тупик поставила одним вопросом. Ей предстоит многое осознать. Но период паники ею уже пройден, если она все отрицает, а от отрицания и до депрессии с осознанием недалеко.
Все, дуй к Кристофу.
Я подошла к кабинету изотерапии. Из-за двери доносились странные звуки, Кристоф то ли пел, то ли декламировал. Прислушавшись я поняла, что это сказка. Такие радиоспектакли, немножко, но были и в моем детстве. Кристоф на разные голоса, копируя интонации, рассказывал сказку сам себе, я предполагала, что дословно.
Я вошла в кабинет. Кристоф не прерывался, а продолжал рисовать черный прямоугольник, методично закрашивал черным карандашом лист бумаги на мольберте.
– Что это?
– спросила я.
– Это море, - ответил Кристоф, не отрываясь.
– Море? Почему оно черное?
– Оно квадратное, поэтому и черное, - ответил Кристоф, словно бы давно устал объяснять мне столь очевидные вещи.
Я села на стул и поняла, что совершенно не знаю, что делать.
Самое обидное, что доктор бросил меня как раз тогда, когда он мне очень нужен.
– Я просила тебя нарисовать себя и свою семью.
– Семья там!
– Кристоф показал рукой в сторону, там я увидела еще один черный прямоугольник.
– Дай угадаю, семья купается в море?
– Нет, я просто закрыл глаза.
– Правда, что… - я потерла лоб, - Кристоф, расскажи мне, пожалуйста, о себе.
– Я - медвежонок. А ты… Ты рыжая. Значит, ты - лиса.
– Как хочешь, дорогой.
Кристоф обернулся и посмотрел на меня.
– Ты не маленькая для лисы, ты - белка!
"Хоть пасхальный кролик, как выражается милейший доктор".
– И ты живешь в берлоге?
– Нет, в зоопарке. Со мной живет пятачок и кролик.
– А тебя случайно не Винни-Пух зовут?
– Нет, я - Кристоф, ты же знаешь!
– он продолжал искать и тщательно закрашивать пробелы.
– Что ты помнишь, какое самое радостное было у тебя воспоминание?
– Когда я поел. Там была свинья и я бросился на свинью и поел. Тогда было хорошо. А потом приехал охотник, он меня поймал и отдал в цирк. Меня там учили ходить на двух лапах и говорить. Но я же медвежонок, поэтому и говорю и хожу понарошку.
– А к Кукбаре ты как попал?
– Она мне приснилась. И я решил, что лучше буду веселиться с ней в театре. Но там было не весело, ты знаешь.
– Я рада, что ты тогда себя нашел… и меня теперь… Ты знаешь, в какой стране ты живешь?
– В Вундерляндии.
– Понятно.
– Но сейчас я нахожусь с тобой, и Вундерляндии нет. Я могу быть там только один. Туда никого не пускают, потому что вы другие. А я из, я случайно сюда попал, - Кристоф со всего размаху, с диким истерическим визгом вонзил карандаш в свой прямоугольник и пропорол его из угла в угол.
– Это я в море купаюсь, - спокойно сказал он.
Я сглотнула.
– Тебе наверное стоит пойти поискать бабушку.
– Пятачка! Она Пятачок!
Мы быстро нашли бабушку. После короткого прощания я пришла обратно в ординаторскую.
Глава 4.
– Ну, как дитя?
– ван Чех откуда-то вернулся следом за мной.
– Ужасно.
– Всякое бывает.
– Самоагрессия зашкаливает. Бред, возможно галлюцинации. Это похоже на шизофрению, но мне бы не хотелось так думать.
– Все бывает. У детей похлеще, чем у взрослых, - задумчиво сказал доктор, он был озабочен, - мне тут анализы пришли на Давида. Странно, что без него самого. Его систематически обкалывают психотропными средствами, в крови обнаружена порядочная концентрация характерных веществ. Придется задержаться и осмотреть голубчика. Весь день к чертям!
Доктор возмущенно сел в кресло, оно жалобно пискнуло. Доктор сидел, подперев рукой щеку, а другой рукой барабанил по столу. Затем он махнул рукой и достал коньяк. Налил себе стопочку и выпил.
– Вот, что я должен делать?
– продолжал он серьезно.
Я молчала, у меня своих забот хватало.
– Брижит, я тебя спрашиваю.
– Если даже вы не знаете, откуда мне знать, - быстро ответила я.
– Не хами доктору, - фыркнул ван Чех, - я серьезно тебя спрашиваю, я знаю, что я сделаю, но… скажи мне, что я должен сделать?
– Наверное, обратиться в органы по поводу незаконного использования психотропных препаратов с целью подавления чужой воли, - сказала я первое, что пришло в голову.