Каждый год после цветения отец подстригал ее, оставляя стебель почти голым. Джо знал, что выжить она могла только так, и это его утешало.

Джозеф привычным движением откинул со лба прилипшую во время сна прядь светлых волос и поднялся с кровати. Он босиком прошел к стеклянной двери, которая вела на террасу, и распахнул ее — свежий морозный воздух ударил ему в лицо и проник в комнату. Джозефу не было холодно, он чувствовал себя каким-то пронзительно живым.

Белые холмы плавали в рассветном тумане. Из труб на крышах домов поднимался дым — верный знак того, что мир вокруг тоже просыпался. На окраине города виднелась темная кромка леса: странно, что снегопад миновал его. Зато мимоза у окна покрылась толстым слоем снега.

Джозеф потянулся и подошел к мимозе, которая росла у самого окна. Он посмотрел на тоненькие веточки, на которых уже появились маленькие зеленые шарики: скоро они превратятся в мягкие бутоны, и это будет означать конец зимы. Джозеф каждый день наблюдал за тем, как ведет себя растение, осматривал его, надеясь найти первый золотистый комочек. Ему нужно было знать, что оно живо и что весна наступит и в этом году и принесет с собой голубое небо, свет и тепло солнца.

Этот каждодневный ритуал наполнял его сердце надеждой, которая помогала пережить серые дни Мэпл-тауна.

Прежде чем закрыть ставни и начать собираться в школу, он вытянул левый рукав пижамы, зажал его в кулаке и привычным движением смахнул хлопья снега с растения.

Все это он проделал так же естественно, как и всегда. Но в это утро, которое ничем, на первый взгляд, не отличалось от остальных, Джозеф — Джо — Спрингфилд вдруг почувствовал, будто над ним нависла тень. Мимоза не доставляла ему радость, как обычно, а комната пропиталась каким-то посторонним духом.

И еще эти белые следы на полу — бесспорное свидетельство того, что ночью здесь кто-то был.

Первым ощущением, которое подарило это утро, была прохлада: босые ноги ступили на траву, еще покрытую росой. Солнце лениво поднималось из-за самого низкого гребня Таилльских гор, и все вокруг молча просыпалось, и никто не знал, что несет с собой новый день.

Уника подняла лицо к небу, закрыла глаза и полной грудью вдохнула свежий утренний воздух. Она наслаждалась мыслью о том, что в этот краткий миг между днем и ночью, когда мир преображается, все, кроме нее, еще спят. Одиночество отозвалось в ее душе холодком — но его тут же сменил восторг, который она всегда испытывала при виде прекрасного пейзажа.

Свет зари всегда несет в себе что-то волшебное, и в долине Сефиры — долине ангелов — это впечатление было особенно сильным.

Она повернулась к северу, где среди усыпанных цветами холмов Мелии блестели голубые зеркала озер Хиатт. Взгляд Уники, беспечно скользивший по пустошам, внезапно наткнулся на огромное темное пятно за светлыми холмами. Она поежилась и бессознательным движением плотнее закуталась в зеленый плащ из грубой материи. Лес Тинкинблу внушал ей чувство тревоги и, чтобы справиться с ней, она несколько минут не отводила взгляда от темного массива прежде чем отправиться дальше.

Уника обожала пешие прогулки: полет или телепортация не давали ей такого чувства спокойствия и единения с миром. Она летала только когда это было действительно необходимо, да и телепортировалась редко, хотя этот метод позволял преодолевать огромные расстояния за сотые доли секунды. Обычно она не хотела лишать себя удовольствия рассмотреть все вблизи, наслаждаясь деталями и осознавая неповторимость каждого мгновения жизни.

«Доброе утро, Уника».

Мягкий голос прозвучал в ее сознании, прервав вольный полет мыслей. Дружелюбный, приветливый голос, знакомый каждому из обитателей Сефиры, принадлежал светочу мудрости — Метатрону, главе иерархии ангелов.

«Доброе утро, Метатрон. Прежде чем отправиться к тебе, я решила полюбоваться рассветом». Уника опустила голову и радостно вздохнула.

«Я тоже наблюдал за небом. Оно обещает хорошую погоду, — Метатрон на секунду замолк, будто что-то омрачило его чувства. — Уника…»

«Слушаю…»

«Нам нужно поговорить. Как можно быстрее».

Уника уловила нотку тревоги в обычно спокойном голосе Метатрона.

«Я сейчас прилечу».

«Жду тебя».

Уника немного наклонилась, резко выпрямилась и тут же поднялась в воздух. На прогулки больше не было времени.

Она знала Метатрона с самого своего рождения — вот уже 13411 лет. Это он воспитал ее, научил понимать силу разума, искусно огранил ее характер — Унику любили все без исключения ангелы Сефиры, негласно признавая своим лидером, ведь в ней идеально сочетались и ум, и сила, и способность к самопожертвованию.

Уника поднялась чуть выше верхушек деревьев и направилась к обители Мудрейшего. Ветер нежно овевал ее лицо, а первые лучи солнца придавали коже золотистый оттенок. Светлые прямые волосы, рассыпанные по плечам, подчеркивали тонкие, правильные черты лица.