Оракул немного помолчала, потом произнесла:

— Комета исполняет предписанную ей роль и знаменует приход Зла. Офидиэль хочет вернуться и вернуть себе власть, которую у него отняли. Для того чтобы создать войско темных ангелов и править миром, ему нужны Пламя Жизни и Ключ Счастья.

Аллибис едва заметно вздрогнула, сосредотачиваясь на видении. Уника и Метатрон смотрели на нее с грустью, но без удивления. И без ее слов они догадывались, что происходит рядом с Сефирой.

Оракул перевела дух и продолжила, обращаясь к мудрецу:

— С тех пор как ты изгнал его, Офидиэль поселился в лесу и растратил почти все силы, чтобы выжить. Прошло много времени. Постепенно он окреп и вернул былое могущество… — Аллибис снова замолчала. С виду ее движения были медленными и расслабленными, но Уника улавливала напряженное течение ее мыслей и ценила стойкость, с которой она пыталась контролировать тревожные видения.

— У Офидиэля всегда было много возможностей: он был главой Ангелов-Наставников. Я сам дал ему это поручение, зная его проницательный ум и решительность, — вмешался Метатрон, погруженный в воспоминания.

— Это так, — согласилась Уника. — У него удивительные способности. Он не провалил ни одного задания, прежде чем ты изгнал его. — Она закуталась в плащ: ей вдруг стало холодно.

— Сейчас Офидиэль почти полностью восстановил те силы, которые потерял, — продолжила Аллибис. Она говорила размеренно, но лицо ее было мрачно. — Он изменил состояние природы, которая окружает его, чтобы подготовиться к обороне.

Метатрон глубоко вздохнул. Он прекрасно понимал: Офидиэль вернулся, чтобы стать его заклятым врагом. В этот раз он обуреваем жаждой мести — и его ничто не остановит.

Все трое обменялись красноречивыми взглядами: на секунду они перестали дышать, будто невидимая рука закрыла им рты.

Первым заговорил Метатрон:

— Он все еще физически заперт в лесу, но если то, что он снова обрел свои силы, правда, это уже шаг к тому, чтобы мысленно и духовно выйти из заточения. Он мог бы войти в тело любого существа и склонить его к своей воле…

— Он уже пытался пробраться к нам? — спросила Уника, стараясь справиться с пугающими мыслями. Руки у нее стали ледяными.

— Мысленно он уже здесь, — ответила Аллибис. — Он не переставая говорит со мной, пытается войти со мной в контакт. — Она моргнула, и с ресниц ее упали слезы.

— Я никогда не отвечаю и всеми силами пытаюсь оттолкнуть его, но он так жесток… он изо всех сил пытается разрушить барьеры моего разума. Иногда, чтобы не дать ему войти, мне нужно так сильно сконцентрироваться, что голова вот-вот взорвется!

Аллибис побледнела и пошатнулась.

— Когда он уходит, все вокруг темнеет, и я теряю сознание.

Неудержимая дрожь сотрясала ее тело. Уника прижала ее к себе и, не удержавшись, посмотрела на шрам на ее лице. Тонкая алая линия шла от брови до середины щеки, пересекая веко правого глаза: это ангел-отступник ударил ее огненным бичом.

В тот день Офидиэль выспрашивал у Аллибис свое будущее, и она предрекла, что, если он не изменит свое сердце, его удалят из Сефиры. Офидиэль, вне себя от ярости, полоснул ее по лицу.

— Я каждый день заново переживаю это, — сказала Аллибис, читая мысли Уники. — Как же я не сумела этого предсказать?! За что мне такое наказание: видеть будущее кого угодно, но только не собственное?

— Тише, милая, тише… — ласково обратился к ней Метатрон. — Ты сильная. Ты защитишь себя, и Офидиэль не сможет до тебя дотронуться. Он не сумеет овладеть твоим разумом.

Метатрон пытался убедить ее, но в нем росло беспокойство, и страх поколебал его спокойствие: рано или поздно Офидиэль найдет способ проникнуть сюда, рано или поздно он отправится на поиски Пламени Жизни и Ключа Счастья. И это станет началом конца.

— Скажи, что ты видишь в будущем? — не выдержала Уника.

Аллибис закрыла глаза, подняла лицо к небу и, сильно прогнувшись в пояснице, словно втягивая жизненную силу из того, что ее окружало, создала длинный узкий треугольник света, который начинался от рожек на голове, доходил до пальцев на руках и соединял их. Сфера, колыхавшаяся у нее над головой, пульсировала опаловым сиянием.

— Я вижу четырех подростков. Двое из них — ангелы, и они — части одной сущности. Они не знают друг друга, но вместе они станут нашим спасением.

Значение этих слов было непонятно даже ей. Аллибис вдохнула воздух полной грудью, пытаясь успокоить сердце, которое взрывалось в груди, и продолжила: