С четверти первого до полседьмого
вернуться

Гедымин Анна
Шрифт:

«Отмокаю на средней Волге…»

Отмокаю на средней Волге. Здесь мордатые, как бульдоги, По-над клумбой львиные зевы (Если пойти влево). А если пойти вправо — Там, как церковка, пятиглава Сопка — в сочных лучах заката Златоверха и синевата. И моря никакого не надо, И никакого Василия Блаженного, За окном — берез светящаяся колоннада, Как символ — чего бы? — ну, скажем, счастия женского. Напиши мне. Конечно, непривычно и недосуг. И увидимся скоро — лишь округа вспыхнет рябинами. Я сама не люблю многословных. И знаю, что не напишешь. Но — вдруг? Хотя бы по небу — строчками журавлиными.

«Как будто степь и ветерок степной…»

Как будто степь и ветерок степной, Как два конца у трости нарезной, Как трещиной надрубленная льдина, Как в здании две смежные стены — Так мы навеки соединены: Ни разойтись, ни слиться воедино…

«Шепот — не шепот…»

Шепот — не шепот… Море щерится пеной, Катятся звезды горошинами к воде. Выйдешь на берег — и тихо, и постепенно Жить привыкаешь, не думая о беде. Будут — не будут радости и удачи, Сгину ль во мраке иль в режущем свете дня, — Боязно даже, как это мало значит Полночью крымской, в сущности, для меня. Ленится память, предчувствия злые — немы. Только щебечут цикады в седой траве. Любит — не любит — вот ведь какие проблемы, Вот ведь какие, ей богу, на сердце и в голове.

«Приехала из далеких краев…»

Приехала из далеких краев И, как назло, по пути домой Увидела: ты кормил воробьев В чужом дворе, истязатель мой. Шумливые, уставшие от погонь, Тебе вдруг доверились, как судьбе. Один даже сел на твою ладонь… Глупые, как можно верить тебе! А небо — точь-в-точь как твоя рука — Горячее и доступное воробьям. И мчатся распухшие облака, Слегка прижаренные там и сям. Наверное, помнят лишь облака, А месяц вряд ли, он был еще мал, Как нес ты меня на жарких руках И к небу полуночному прижимал…

«Было счастье неизбежно…»

Было счастье неизбежно — Стало счастье невозможно, Даже птицы пели нежно — А теперь кричат тревожно, Словно страхи по углам. Меж блаженством быть с тобою И морокой быть собою С изумлением и болью — Разрываюсь пополам. И, решения не зная, Еду к озеру в бору, Где осока жестяная Громыхает на ветру, Где с тобой мы были счастливы… Забреду поглубже в лес, Вымогая взгляд участливый, Взгляд ответный у небес…

«Болью в сердце отозвалось…»

Болью в сердце отозвалось: Отчего мы с тобою врозь? Как же это вдруг получилось В не жестокой, в общем, судьбе? Для того ль я шутила, снилась И так нравилась долго тебе? Появлюсь из-за поворота, Всё скажу тем, кто рядом живет! И не факт еще, что кого-то Эта правда моя убьет… Но как взглянешь — с мольбою, с печалью — Прямо в смутную душу мою, Сразу всё тебе обещаю: Не приду, не скажу, не убью…

«Я знала, что предашь…»

Я знала, что предашь. Но я тебя люблю. Боль от тебя милее чьей-то ласки. Я без руля плыла, подобно кораблю Пред гибелью. Да только без опаски. Я принимаю боль. Влюбленных просто бить — Душа их неувёртлива прямая. …Уже нельзя понять, чтобы, поняв, простить, И хочется простить — не понимая…

«Вспомню: клен позолоченный…»

Вспомню: клен позолоченный в небо глядит, не мигая, Занимаются сумерки, пухнет дымок над трубой… Это жизнь моя — сладкая, жалкая — набегает, А потом — отступает. И все. И не будет другой. Морщат реку жуки, колобродит веселая рыба, Сено, россыпь черничная — всех и не вспомнишь потерь. Но останутся светлыми дни на обочине взрыва, А не в центре его, эпицентре его — как теперь. Время шло — и ушло. Так душа вылетает из тела. Так в колодце единственном вдруг иссякает вода. Я любила тебя. Я тебя потерять не хотела. (Жаль, что все позади!) Я любила тебя — навсегда.

«Я жену твою не обижу…»

Я жену твою не обижу, Как бывало в прошлом году, — Даже в снах тебя не увижу! Даже близко не подойду! Мне, змеюге, вырвали жало, Кровь моя обратилась в лед. Что ж глядишь на меня так жадно Все мечты свои напролет?..

«Где, обреченный на неуспех…»

Где, обреченный на неуспех, Падает первый снег И, вызывая то гнев, то смех, Занимается век, Где упоенно, влажно, темно В вазе гибнут цветы, — День забредает в мое окно, Посторонний, как ты. Дым расплывается по реке, Костенеет вода… Ты забывай меня вдалеке — Медленно, навсегда. Даже когда заскулит в трубе Ветер — сильней зверья, Ты не подумай, что по тебе Стонет душа моя…

Любовь

Не ту, что, празднично-светла, Меня спасла, А ту, которая была Слепа и зла, Ту, что измучила меня, Повергла в тьму, Я, вместо адского огня, С собой возьму…

«Наговориться не могли…»

Наговориться не могли И наглядеться не могли. Стояло озеро вдали Над кромкою земли. Струились ночи, как вино, И дни мелькали сквозь окно, Листва меняла масть. Иссякло озеро давно… Но было нам не суждено Друг другом за короткий век Налюбоваться всласть…