— Понял, свинья?

— Понял! Понял! По… пожалуйста, не надо! Не надо! — армянин рыдал, сотрясаясь судорожно всем телом. На ухе, скрученном цепкими пальцами, под самым лезвием проступила густая кровь.

— Это будет зависеть от тебя и твоих родителей, — Султан явно наслаждался муками жертвы.

Потом приказал что-то Гаджимураду по-чеченски. Тот быстро вышел из комнаты и, вернувшись, подал ему мобильник с далеко выдвинутой антенной.

— Я сейчас позвоню твоему отцу, скажу, что ты у меня. Ещё я ему скажу, сколько хочу за тебя денег и назову срок. Потом дам трубку тебе, и ты скажешь, чтобы он поспешил. Очень поспешил. Ты понял?

— Да.

— А если скажешь что-нибудь лишнее, то Идрис отрежет тебе ухо.

И тот в подтверждение слов брата, усмехнувшись, скрутил его ухо ещё сильнее. Хрящи тихонечко хрустунули. Ашот взвыл.

— Да куда ты дёргаешься, ишак? Я тебе ухо как у борца, как у мужчины сделаю — поломанное будет.

Султан, не торопясь, набрал номер и, продолжая возлежать на диване, вслушивался в гудки. Но вот он резко выпрямился и сел.

— Э-э, ты Армен, да? Э, короче, сюда слушай. Твой сын Ашот у меня. Если хочешь, чтоб он был живой, чтоб ему ничего не было, то делай, как я скажу. Я хочу шестьдесят тысяч долларов. Ты понял? Шестьдесят тысяч! Долларов! Срок — две недели. Понял? Две! — пролаял он в телефон.

Что ответил ему Армен, никто, кроме Султана, не слышал. Тот нахмурился, рявкнул зло:

— Э, ты! Ты мне мозги в натуре не делай. Где ты деньги возьмёшь — твои проблемы. Я тебе сказал: шестьдесят тысяч долларов. Шесть-де-сят, — повторил Султан раздельно, по слогам. — Понял?

Он замолк на мгновенье, вслушиваясь в ответ. Потом ухмыльнулся довольно:

— Вот так!

И он сделал знак Ашоту.

— А теперь я дам тебе поговорить с сыном, чтобы ты не думал, что я обманываю, — Идрис отпустил его, и парень торопливо подполз на коленях к дивану.

— Ты помнишь, что надо говорить? — грозно спросил Султан, зажав трубку рукой.

— Да… да.

Султан приложил телефон к его красному, горящему уху. Ашот сквозь сухой треск помех уловил тяжёлое и напряжённое дыхание. Там, далеко, в Городе Ветров был его отец. Ашот раскрыл рот и глотнул воздух. Слова никак не лезли наружу.

— Ну!? — тяжёлая рука Султана ударила его по шее.

— Я, я, — только и смог выдавить он из себя и тут же разрыдался громко.

Что говорил в ответ отец, он не расслышал. Разобрал лишь «я здесь» и своё имя. Зато сразу же ярко представился Ашоту — смуглый, полноватый, с сильной проседью в чёрных, слегка вьющихся волосах. Вот он сейчас стоит в прихожей их просторной квартиры, возле маленького журнального столика с телефоном. Рядом с ним застыла мать — бледная, с запавшими, полными жути глазами. И, представив всё это, Ашот зарыдал ещё громче.

— Ты что, язык проглотил?! — крикнул Идрис и пнул его ногой.

— Я здесь. Дай им денег… Сколько они сказали… Я хочу домой. — забормотал армянин, захлёбываясь слезами.

— Ещё говори, сука жирная!

— Заберите меня. Сделайте, всё что они хотят… Заберите., — повторял он без конца.

Султан отнял трубку от его уха и встал на ноги.

— Вот видишь, я не обманываю тебя, — продолжил он. — Ашот здесь. От тебя, Армен, теперь зависит, когда ты опять увидишь сына. Или не увидишь, — добавил он внушительно, с угрозой, понизив голос. — Торговаться не надо. Идти в милицию тоже. Она тебе всё равно не поможет. Две недели сроку тебе. Ты понял? Ровно через две недели я позвоню снова. Скажу, куда тебе надо приехать, чтобы отдать деньги.

Он помолчал, кивнул удовлетворённо.

— Я знаю, ты соберёшь выкуп. Не говори, что у тебя нет денег. Вы — армяне — народ богатый. У тебя много родственников. И в Краснодаре есть, и в Москве. Везде торгуют, бизнесом занимаются. Пусть помогут, если своих не хватает. А если ты не соберёшь выкупа в срок, то каждую следующую неделю я буду отрезать твоему сыну по одному пальцу. Буду записывать это на видео и посылать кассеты тебе. Поэтому делай, как я говорю. Ты понял?

Султан замолчал снова. Потом, услыхав ответ, самодовольно ухмыльнулся.

— Вот так. Аллах над нами — козлы под нами! — и закончив разговор, Султан небрежно бросил мобильник на диван.

Чеченцы тут же заговорили меж собой по-своему. Султан радостно щерился.

— Молись своему богу, чтобы твой отец собрал вовремя деньги, свинья жирная, — обратился он к Ашоту.

— Он соберёт! Соберёт!

— Вы — армяне умеете торговать, поэтому я и выбрал тебя. Ты думаешь, я забираю себе всех кого хочу? Я могу это сделать, но мне это на хрен не надо. У меня есть двое русских, один осетин, которые работают как ишаки. Будет нужно больше — возьму ещё. Мне сейчас нужны богатые люди, потому что за них заплатят хороший выкуп. А что с русских взять? Они же нищие все, тем более там, в Городе Ветров. Русские могут хорошо работать, вот и пусть вкалывают у меня. А вы можете хорошо заплатить.

И он уставился на Ашота алчно.

— Заплатим. Заплатим, — заикаясь, лепетал тот.

— Раньше, при коммунистах, я тоже работал. Но теперь пусть другие работают. А я беру себе, что хочу и сколько хочу. Бараны нужны для того, чтобы волкам было что кушать. Мы — чеченцы — волки. У нас даже дети — волчата. А вы — русские, армяне, осетины — вы все — бараны. И в бога фальшивого верите. Нам Аллах силу даёт, поэтому нам везде есть удача. Видишь, ты передо мной как баран сейчас. Я в любой момент башку тебе могу отрезать.