— Мне тоже пришлось угонщиков брать. На первом году работы. Помните? В Карелии. Нас трое в группе захвата. Их — четверо! Вертолетом выбросили на болото с парашютами. Они нас, как зайцев, перестрелять могли. Ведь по пояс увязли сразу. У тех — паника. Давай палить из автоматов. Тогда скомандовал Витек, наш старший: «Лежать!» Хорошенькое дело — лежать! Не в траве, в болоте! Да еще холод собачий. Я интимным местом чуть не вмерз в проклятую тину. Она сдавила со всех концов. Ни дохнуть, ни чихнуть. Глаза на лоб лезут. А Витек командует: «Замри, дурак! Не шевелись!» Я его про себя по всем падежам просклонял. Легко трепаться! А мне — дышать нечем. Тут же, ну как назло, пули дождем летят. Свистят над головой. Я их поначалу боялся. Пригибался. Всю кочку измял головой. Но вскоре почувствовал: конец мне приходит. Сдохну в этом болоте, как дурак. Либо засосет, или замерзну, иль пристрелят. Домой уже не вернусь. Здесь же, как назло, жить захотелось. Ухватился я за тощую березку, решил выбраться. Подтянулся. Потом еще. Витек меня по матери кроет. Приказывает лежать. А у меня ноги от холода судорогой свело. Полные сапоги грязи. Но вылез. Сам себе не поверил. А по мне пристрелку начали. Дошло — убьют. И решил — была не была! Чем вот так сдохнуть, уж лучше отвлеку на себя внимание угонщиков. А ребята тем временем тот самолет с боков обойдут и возьмут гадов теплыми. Ну и побежал к самолету зигзагами. Назад не оглядываюсь, только слышу Витькин крик: «Вадька, падай!» Ну, думаю, хрен тебе в зубы! Хотя понял, что он решил темноты дождаться. Нами не желал рисковать. А мне уже все осточертело! Бегу! В ушах звон. Сам себя подгоняю. И вижу: эти твари в пилотской кабине — все четверо. На меня уставились. Но почему–то не стреляют. Допер: либо патроны кончились, или наверняка решили в упор убить… Но я тоже не с голыми руками. Как подбросил им, самолёт в болото откинуло и перевернулся он кверху шасси. Кабина в грязь влипла полностью. Никаких шансов не осталось выбраться. Как крысы в капкан попались. Ну, Витек к самолету. Чтоб вытащить, покуда теплые. Тут я его за рукав и говорю: «Не спеши! Пусть жопы поморозят и нахлебаются по горло. Сейчас они сопротивляться будут. А через час — сами взвоют. Вот тогда и возьмем! Спокойно и без шума. Куда теперь торопиться. Бежать— шансов нет. Пошли обсохнем!» — и потащил к деревьям. Старший послушал, согласился. Развели мы костерок, умылись, воду из сапог вылили, слышим — орут: «Спасите!» Мы не торопимся. Ждем вертолет, какой за нами прилететь должен. А он запаздывал. Керосина не было. Лишь к вечеру его к нам направили.

— Угонщики дожили до него? — спросил генерал.

— Дотянули! Мы их вытащили до его прилета. Один попытался финку в ход пустить. Ну, Витек ему вломил малость. Он тот финач вместе с рукой посеял. Хотели в Швецию сбежать. Пусть бы уходили, но зачем экипаж убили, угнали самолёт? Я б таких живьем не оставлял. Убил — сам сдохни! Зря с ними церемонимся! — умолк Соколов.

— Это ты тогда «За отвагу» получил? — спросил Потапов.

— Всех троих наградили, — ответил сухо.

— А я в Сумгаите эту медаль получил. Оружие, целый склад, взяли. Потом банду окружили. Нас четверо, их одиннадцать. Никого не потеряли. Ни их, ни своих…

— У нас всегда одно и то же… Нехватка кадров хронической болезнью стала. Из–за этого теряем многих. Обидно, что погибают, как правило, лучшие! — вздохнул генерал. И добавил, глянув на рассветную полоску на небе: — Ночь кончается. Сегодня банду Левана не возьмут. Но завтра, думаю, Егор со своими уже прихватит грузин.

— Скажите, вам приходилось когда–нибудь прибегать к помощи Егора в работе? — спросил Александр генерала.

— Видишь ли, этот метод не новый. Им давно пользовалась французская полиция «Сюртэ». Должен заметить, весьма успешно сотрудничали они с бывшими уголовниками. Порядок навели быстро. Я не новичок. Конечно, не злоупотреблял, но и не гнушался их помощью. Среди них если имеешь осведомителя, считай, что повезло.

Вадим внезапно насторожился. Сделал всем знак — молчать. И тихо пошел к двери.

— Саш! Тебя ждут! — кивнул на выход и добавил коротко: — Егор…

Потапов, торопясь, вышел. Егор стоял в темном углу, позвал:

— Сюда хиляй!

— Ну что? Нашел своих? Уговорил? — спросил торопливо.

— И своих, и твоих. Всех разом надыбал. Ты секешь, где Софкин бардак? Туда лыжи востри, да шустро. Все хмыри на месте! Их — восемнадцать. Мои их стремачат. Четверо. Всех отпустишь, по уговору. А этих куда хоть воткни. Когда я линял, все дышали. Коль дергаться начнут — замокрят. Так ты срывайся! Покуда мои кенты твоих в жмуры не кинули, — торопил Сашку.

— Вечером к тебе приду! — пообещал Потапов.

— Ко мне не возникай. Сам нарисуюсь ночью.

— Как твоих отличу? — спросил Потапов.

— Сивуч сам тебе вякнет! С ним и отпусти кентов. Не мори! Они нигде не засветились, в дерьме не застряли. На слово мое поверь.

Через несколько минут, взвизгнув, рванула со двора оперативка. Вадим с Сашкой и двое дежурных ехали в притон Софки.

— Быстро Егор справился. Честно говоря, я не ожидал, что так скоро поймает Левана…

— Это дело им по душе. Двойная выгода. Не просто конкурентов убрали, тряхнули их. А еще и под твоим прикрытием поработали. Значит, опасаться нечего. Тут, я думаю, они свое взяли, сорвали банк! — усмехнулся Вадим, вылезая из машины.

В притоне было темно. Никто не встретил чекистов. Они пошли на голоса, доносившиеся из комнаты в конце коридора.

— Не дергайся, падла! Замри, паскуда! Не то врежу по кентелю, враз откинешься! — уговаривал заросший бородатый мужик кого–то на полу. Его он придавил одной ногой. Наступил грязным сапогом на горло и убеждал: — Дыши, покуда не совсем достал. Здесь я пахан! И таких, как ты, вонючий пидор, пачками мокрил. Хавай дерьмо свое и лижи ходули, что не кинул тебя, козла, к шпане нашей! Огуляли б в очередь! Иль, как это нынче ботают, оприватизировали твою жопу для русского хрена! Им ведь все едино, кто ты есть, мурло хорячье! Но с пробитой сракой тебя даже в сявки не взяла бы ни одна уважающая себя «малина»!.. Фартовать надо по закону. А коль его не держишь, кой с тя вор? Ты есть выблядок старой потаскухи, сучий ососок, отвалившийся хрен гнилого пидора! Усек? Иль уже откинулся?

Увидел Потапова:

— Нарисовались? Так и быть, отдаем вам падлов. Хиляем, кенты! Мы свое сделали, — пошел к двери Сивуч не оглядываясь. За ним трое фартовых, пряча лица от чекистов, нырнули в дверь.

Вся банда Левана через несколько минут покинула притон. И вскоре все восемнадцать были доставлены в тюрьму.

Лишь глубокой ночью Потапов узнал от Егора все подробности задержания банды.

— Я сначала к своим возник. К Сивучу! Кайфовый пахан… Он сам уже в дела не ходит. Непруха на хвосте повисла. Здоровье подвело. Мешок с купюрами в банке взял. Взвалил на горб. Да так и встал раком. Ни разогнуться, ни хилять, ни дышать… Радикулит! Северный коэффициент, так мы эту хворь называем, одолел в минуту. Все кенты слиняли, а Сивуч, как памятник, раскорячился! И бабки на спине!