Супруги переглянулись, надеясь, что это дурной розыгрыш. Нет, все было на самом деле. Реальность повернулась отвратительной рожей. Впрочем, не такой уж отвратительной. Пускай чуть полноватой, но вполне милой, и вообще многим барышням нравится… Так, опять занесло. Ну так вот…

— Экий вы какой… — вырвалось у Семена.

— Вам лучше не знать, какой именно. У нас руки вот посюда… — Родион выразительно почесал локоть, — в невинной крови. Потому мне нужна правда. Одна правда. И ничего, кроме правды. О том, что вы здесь натворили.

Милая Дуся метнулась к шкафу, исчезла в его внутренностях и вернулась с фарфоровой куколкой.

— Извольте забрать! — нервно вскрикнула она. — Раз это чудовище из-за таких пустяков нанимает палачей, подобных вам… Нам ничего не нужно. Это была милая шутка, не более… Какая гадость… Еще дядюшка называется. Другие-то о племянниках заботятся. А этот только о себе думает… Копейки не дождешься…

На каминной полке в детской Родион приметил ряд фарфоровых барышень в итальянских нарядах. В ряду было пустое место — одной явно не хватало. И вот пропажа нашлась. Но полиция и не думала отступать, наседая пуще прежнего:

— С воровством антикварных вещей участок разберется. Мне нужно другое…

Нервишки Семена не выдержали:

— Да что же произошло, в самом-то деле! — взвизгнул он.

— Убийство Альберта Сундукова, вашего кузена.

Дуся отчаянно засмеялась:

— Это бред!

— Нет, все логично, — возразил Родион. — Вы были в детской, куколка доказывает. Времени было достаточно, чтобы отравить ребенка, которого люто ненавидели и считали соперником за наследство. Осталось найти следы мышьяка на ваших пальцах. Знаете, что мельчайшие кристаллы остаются на коже и не смываются водой?

Тут уж Кряков буквально взвился:

— Какое наследство! Да вы не представляете, о чем говорите! Дядя вечно секретничал, обещал, что завтра все наконец узнают о своей доле! Зачем нам убивать этого гаденыша? В чем выгода?!

— Когда вы вошли в детскую? В котором часу?

— Не помню, на часы не смотрел. Дусенька, помоги…

— Около трех, — подсказала верная жена.

— Что делал Альберт?

— Черепаху на паровозе нашем возил, очень ему подарок понравился, не думайте… Был здоров и весел.

— Сколько там пробыли?

— Зашли и вышли. Это шутка! Традиция, что-то вроде сувенира. Да поймите же…

— Кто мог отравить ребенка? Кому это было выгодно?

— А я вам скажу… Не останавливай меня, Дуся! — потребовал Семен, хотя супруга и не думала вмешиваться. — Это дело рук старой гадины, госпожи Начкиной. Это она ненавидела Альбертика, шипела у него за спиной. Такая мерзкая! Завидовала, что ее сынок — идиот. Она и отравила, больше некому.

— После нас в детскую заглянула Начкина, — сказала Дуся. — Я задержалась у окна, а когда обернулась — заметила. Тетушка придурка своего у двери сторожить оставила, зашла в детскую и тут же вышла. А потом Маргарита появилась. Хитрая, гадина, думала, что в коридоре никого нет, оглядывалась старательно, а меня не заметила.

Кряков многозначительно поднял палец:

— Что ж, вот вам и правда. Благодарите Дусеньку. Тетка все придумала, мышьяк достала, а Марго применила. У нее рука не дрогнет, жуткая стерва. И лицо холодного убийцы. Заметили?..

Супруги, пережившие, быть может, самые тяжкие минуты своей жизни, ждали, чем кончится допрос и как с ними поступит страшный юноша в костюме золотопромышленника. Но Родион вышел молча, только от души хлопнул дверью. Даже краденую фигурку не изъял.

Оставалась последняя дверь. Ванзаров медлил, взвешивал и оценивал, споря с логикой. Нужно совсем немного, чтобы отдельные кусочки сложились в мозаику, да так, что и шовчика не останется. Он не сомневался, что справится раньше срока. И не хотел думать, что случится потом.

Маргарита сидела на подоконнике, как будто проверяя, высоко ли для спасительного прыжка. Она повернула ухоженную головку:

— О, мой рыцарь, пришел освободить меня из заточения?

Родиону протянули ручку. То ли для поцелуя, то ли чтобы помог спрыгнуть с подоконника. Кавалер бесцеремонно развалился на стульчике у трюмо.

— Госпожа Кунц, мне необходимо решить серьезную проблему.

Барышня скинула ножки на пол и приняла позу покорного внимания.

— Так говорят только полицейские, господин Ванзаров. Неужели вы секретный агент?