— Какое отношение имеет черепаха к убийству?!

— Альбертик играл с животинкой, а после потянул пальцы в рот. Отчего и наглотался яда. Мышьяком был посыпан панцирь. Черепаха вернулась в аквариум, яд стек с панциря и прикончил ее. А ненужный флакончик был засунут туда, куда проще всего добраться…

— Не верю!

— Это так просто: маленькая девочка, которую никто не замечает, ходит где хочет и делает что хочет. Она не наследница, она просто ребенок, до которого отцу нет дела. А до братика всем есть дело. С ним все носятся, отец рассказывает, что оставит наследство Альберту. Лидочка слушает и думает, не по годам умная девочка, что с широким характером Альбертика наследство будет пущено по ветру. А его надо сберечь. Лидочка очень бережливый ребенок, вся в отца. Поэтому братик должен умереть накануне объявления завещания. Лидочка не разбирается в юридических тонкостях, она думает, что раз папенька объявит брата наследником, то ничего уж сделать нельзя. Наследство пропадет. И она спешит. Сначала пробует на кошке, потом на няне. Для этого солонка очень удобна: посыпать нянину еду и посмотреть, что будет. Но Лидочка теряет солонку на прогулке в лесу. Остается сам флакончик.

— Но она же не могла угадать, что ее братику подарят черепаху!

— В чем-то вы правы, — согласился Лебедев. — Мы никогда не узнаем, как она собиралась накормить Альберта мышьяком. Но ей повезло с подарком тетушки Начкиной. Умная Лидочка быстро сообразила, что делать. Оставалось только подговорить брата, чтобы отец разрешил играть с подарком уже сегодня. Что Альбертик и проделал за обедом. Он всегда получал что хотел… Лидочка вытаскивает черепаху из аквариума, посыпает мышьяком. И дает братику. А потом возвращает черепаху обратно. Когда Лидочку уводят во двор, она ненадолго отходит от кухарки, идет в комнату Федоры и прячет в матрасе мышьяк. Все у нее получается легко, потому что ребенка никто не замечает. Она буквально невидима. И может делать все, что придумает. Подставляйте лоб…

— Я так сразу и подумал… — Коля покорно нагнулся. — Но не мог этого допустить. Искал любые другие причины. Все же очевидно.

— Опять врете, Гривцов, не умно и дерзко… Хотя Ванзаров также рассказывал… Потому и не смог сказать правду Филиппу Филипповичу. Какой бы Сундуков ни был, но дочь-убийца — непосильная ноша.

— Может, и зря, может, следовало этого тирана наказать…

— «Тирана наказать»! — передразнил Аполлон Григорьевич. — Родион проявил главное качество сыщика: милосердие. И вообще милосердие, быть может, главное качество человека. Оно одно спасет от зверя, что дремлет внутри каждого из нас, да. Зарубите это себе на носу.

В изумлении Гривцов вытаращил глаза и прошептал:

— Стойте… Как же я сразу не понял… Так ведь Лидочка… она… и есть настоящий скупой рыцарь!

— Ладно, опять вам прощаю, что-то я сегодня мягок… Старею, наверно, — сказал Лебедев, отпивая из заветной фляжки. — Вот еще случай был…

Николя обратился в слух.

Среди природных катаклизмов, радующих петербуржцев, есть из чего выбрать: тут и осенние наводнения, и пыльные бури в летнюю жару, и снегопады с сугробами по шею, и весеннее половодье с грязью по щиколотку. Для полного счастья не хватает извержения вулкана, тропического шторма или завалящего торнадо. Но об этом жалеть не стоит. Нехватку стихийных бедствий с лихвой возмещают визиты родственников из необъятных уголков империи.

Трудно описать радость столичного обывателя, когда он видит на пороге гостя из Урюпинска или Кинешмы с мешками яблок, чемоданами маринадов и корзинами вяленых лещей. Целый год, можно сказать, считает минуты, дожидаясь, когда же в размеренный и приятный быт ворвется драгоценный родич.

Столичный житель сносит визиты своих дальних родственников в столицу с мужественной обреченностью: отказаться нельзя, а терпеть невозможно. Из года в год повторяется одно и то же. Приходится, отложив дела, изображать радушного хозяина, по десятому разу водить на Невский проспект, показывать Медного всадника и терпеливо ждать, пока гость насладится роскошью столичных магазинов, в которых его как следует обманут. Приказчики заезжих простаков нюхом чуют.

«Гостей надо любить так, как бы их ненавидел» — с этой мудростью петербуржец смиряется и уже смотрит на чудачества родственника с трогательным умилением, как на семейную диковинку.

У матушки Ванзарова имелось три сестры, и все они время от времени посещали столицу.

Если у вас нету тети, вам не понять, что за мука быть любимым племянником. Одна любящая тетка — куда ни шло, две — уже перебор. Но три — настоящая катастрофа. Каждая считала своим долгом так горячо выразить любовь, что племянника от проявления родственных чувств аж в жар бросало. Его целовали в щечку, теребили за ушко, говорили «как мальчик вырос и возмужал», сюсюкали и с возмутительной бесцеремонностью расспрашивали, когда он собирается жениться.

Все это проделывалось над чиновником полиции, как-никак — коллежским секретарем, при полной безнаказанности. Безобразие, честное слово, но деваться некуда. Все терпели, и Родион терпел. Обиднее всего, что со старшим братцем, Борисом, подобных вольностей они себе не позволяли. Чиновник Министерства иностранных дел внушал любвеобильным теткам дипломатический трепет. Любили его куда спокойнее, без надрыва и упоения, но за старшего отыгрывались на младшеньком вдвойне.

Сейчас подоспела очередь прибыть с визитом тетке из Саратова. Среди пылких старушенций эта Родиону была наиболее симпатична. Мария Васильевна имела нрав добродушный и простой, считалась самой бесшабашной и взбалмошной. А все потому, что умудрилась дважды выскочить замуж, обоих мужей успешно похоронить, получить два состояния, дважды промотать, но при этом не растерять веселость и бодрость духа, качества, импонировавшие Родиону. Не имея детей, она имела привычку поглощать холодную водку под хорошую закуску. Если бы она обитала не в Саратове, а в Петербурге, Ванзаров с ней искренно подружился бы. Но редкие визиты превращали беззаботную даму в исчадие теткинской любви. Ну и хватит о грустном…

Начало визита не порадовало. На перроне Московского вокзала, при всем честном народе, носильщиках и дежурных жандармах, его облобызали со зверской яростью и, заявив, что страсть как соскучились по «дорогому малышу», сразу же оглушили вопросом «есть ли у него дама сердца». Взвалив на себя четыре чемодана, малыш только крякнул, ощутив груз теткиной любви.

Подлинный мрак начался за обедом. Опрокинув штук пять рюмашек сестринской настойки, тетка Маша громогласно заявила, что завязала с чтением романов, а увлеклась живописью. Потому ей непременно нужно попасть в музей. Какие у вас тут имеются?