Но никто не выдерживает шести месяцев.

Когда я выберусь из укрытия, то увижу обгорелые здания и разбросанную посеревшую полынь. Желтая песчаная земля будет усыпана обгоревшими телами.

Песня прервалась, и я чертыхаюсь. Воздушные корабли все еще кружат в небе. Я знаю, что именно привлекает их внимание.

Ранее этим утром, я слышал за спиной хруст ботинок на замерзшей земле. Я не стал оглядываться, чтобы узнать, кто следует за мной на край деревни.

– Что ты делаешь?
– спросил кто-то. Я не узнал голос, но это не имело особого значения. Они постоянно присылают в деревни новых людей из лагеря. В эти дни нас погибает все больше.

Я знал, даже до того, как меня посадили на этот поезд, уезжающий из провинции Ориа, что Общество никогда не использует нас для сражений. Для этого у них есть множество технологий и обученных офицеров. Людей, у которых статус не Отклоненные или Аномалии.

То, что нужно Обществу - чем мы являемся для них - это тела. Поселенцы-приманки. Они перевозят нас. Доставляют туда, где нужно больше людей, чтобы привлекать внимание Врага на себя. Они хотят, чтобы Враг думал, что Отдаленные провинции все еще обитаемы и жизнеспособны. Хотя единственные люди, которых я видел здесь, это такие же приманки, как и мы - спущенные с неба с необходимым минимумом вещей, чтобы поддержать жизнь, пока Враг не убьет нас.

Никто не уезжает обратно домой.

Кроме меня. Я вернулся домой. Когда-то я принадлежал Отдаленным провинциям.

– Снег, - сказал я новичку.
– Я смотрю на снег.

– Здесь нет снега, - усмехнулся он.

Я ничего не ответил. Просто продолжал смотреть на вершину ближайшего плато. Это стоящее зрелище - белый снег на красных скалах. Когда он подтаивает, то из белого становится прозрачным и переливается всеми цветами радуги. Я был наверху раньше, когда снег падал. Он красиво украшал уснувшие на зиму деревья.

Я услышал, как парень позади меня развернулся и побежал по направлению к лагерю.
– Посмотрите на плато!
– завопил он, остальные зашевелились и отозвались, волнуясь.

– Мы собираемся наверх, Кай, чтобы собрать немного снега!
– прокричал кто-то в мою сторону через некоторое время. – Идем с нами!

– У вас ничего не выйдет, - ответил я им.
– Он растает слишком быстро.

Но меня никто не послушал. Чиновники до сих пор мучают нас жаждой, а та вода, которая у нас есть, затхлая на вкус. Ближайшая река теперь отравлена, а дожди идут редко.

Всего один глоток свежей прохладной воды. Я понимаю, почему они захотели пойти.

– Ты уверен?
– окликнул меня один из них, и я опять качнул головой.

– Вик, ты идешь?
– выкрикнул кто-то.

Вик остановился, прикрыл свои холодные голубые глаза ладонью и сплюнул на замерзшую полынь.

– Нет, - ответил он.
– Кай говорит, что снег растает раньше, чем мы дойдем туда. И нам еще нужно копать могилы.

– Ты всегда заставляешь нас копать, - пожаловался один из приманок.
– Нам полагается поступать, как фермеры. Так говорит Общество.
– Он был прав. Они хотят, чтобы мы брали лопаты и семена из деревенских сараев, сажали озимые культуры, и не двигали тела с места. Я слышал, как остальные приманки говорили, что именно так они и делают в других деревнях. Они оставляют останки для Общества или Врага, или для каких-нибудь голодных животных.

Но Вик и я - мы закапываем людей. Это началось с того парня у реки, и до сих пор никто не остановил нас.

Вик холодно рассмеялся. В отсутствие чиновников или офицеров он стал негласным лидером в этих местах, и иногда остальные приманки забывают, что реально он не имеет никакой власти в пределах Общества. Они забывают, что у него такой же статус - Отклонение от нормы - как и у них.
– Я не заставляю вас делать что-либо. И Кай тоже. Вы знаете, кто заставляет, и если вы хотите окончить свои жизни здесь, я не буду вам мешать.

Солнце поднялось выше, как и парни. Я немного понаблюдал. Их черная гражданская одежда и расстояние между деревней и плато делали их похожими на муравьев, покоряющих холм. Потом я поднялся и вернулся к работе, копая ямы на кладбище для тех, кто погиб под обстрелом прошлой ночью.

Вик и другие работали неподалеку от меня. Нам нужно было выкопать семь могил. Не так уж много, учитывая интенсивность обстрела и тот факт, что нас было почти сто человек.

Я находился спиной к тем, кто поднимался, поэтому не увидел, как снег растаял к тому моменту, когда они достигли вершины. Восхождение оказалось потерей времени.

Таким же бесполезным делом были и раздумья о тех, кто умер. У меня просто не было достаточно свободного времени, чтобы рассуждать здесь о посторонних вещах.

Но я ничего не мог поделать с этим.

В первую ночь в Кленовом Городке, я выглядывал из окна моей новой спальни, и ни одна вещь не была знакомой или похожей на ту, что осталась дома. Я отвернулся. А потом в спальню вошла Аида, она была так похожа на мою мать, что я снова почувствовал себя живым.

В руке она держала компас.
– У наших родителей был только один артефакт и две дочери. Мы с твоей матерью договорились, что будем по очереди владеть им; но потом она покинула нас.
– Аида раскрыла мою ладонь и вложила в нее компас.
– У нас был один артефакт на двоих. А теперь у нас на двоих один сын. Это - твое.