– Я не могу взять его, - сказал я ей.
– Я Отклоненный. Нам не позволено владеть подобными предметами.

– Тем не менее, - ответила Аида.
– Он твой.

И потом я отдал его Кассии, а она взамен подарила мне лоскут зеленого шелка. Я знал, что когда-нибудь они отберут его у меня. И знал, что не смогу хранить его вечно. Поэтому, в последний раз, когда мы спускались с холма, я приостановился и привязал его к дереву. Так быстро, что она и не заметила.

Мне нравится думать о том, что он там, на верхушке холма, развевается на ветру и омывается дождем.

Потому что, если дело подходит к концу, ты никогда не можешь выбрать, что именно сохранить. Ты можешь только выбрать, как тебе с этим расстаться.

Кассия.

Я думал о ней, когда впервые увидел снег. Я подумал: мы могли бы вскарабкаться туда. Даже если бы он растаял. Мы бы сидели и писали слова на сыром песке. Мы могли бы сделать это, если бы ты не ушла.

Но тогда, вспомнил я, не ты одна ушла. Я тоже.

На краю могилы появляется ботинок. Я знаю, чей он, по зарубкам на кромке подошвы - некоторые применяют этот метод, чтобы отмечать время, которое пережили. Ни у кого больше нет так много зарубок, по счету пройденных дней.
– Ты не умер, - произносит Вик.

– Нет, - отвечаю ему, приседая на корточки. Я сплевываю землю с губ и тянусь за лопатой.

Вик копает рядом со мной. Никто из нас не заводит речь о людях, которых мы не сможем похоронить сегодня. О тех, которые попытались добраться до снега.

Когда мы возвращаемся в деревню, я слышу, как приманки окликают друг друга и нас. Еще трое умерли, кричат они, а когда поднимают глаза наверх, становится тихо.

Никто из парней, поднявшихся на плато, не вернется обратно. Я ловлю себя на мысли, что надеюсь на невозможное, что они хотя бы утолили свою жажду перед обстрелом. Что, когда они умерли, их рты были полны чистого, холодного снега.

Ксандер здесь, передо мной. Его светлые волосы, голубые глаза, такая теплая улыбка. А я не могу сдвинуться с места и подойти к нему, хотя чиновник и не запрещает прикосновения.

– Кассия, - произносит Ксандер и более не медлит. Он хватает меня своими руками, и мы крепко обнимаем друг друга. Я, долго не раздумывая, прячу лицо на его груди, в его одежде, которая пахнет домом и им.

– Я так по тебе соскучился, - говорит Ксандер, голос его грохочет у меня над головой. Он звучит более глубоко. А сам Ксандер выглядит сильнее. Чувствовать его рядом с собой так приятно и восхитительно, что я отстраняюсь, обхватываю ладонями его лицо и притягиваю к себе, целуя в щеку, в опасной близости от губ. Когда я отступаю на шаг, у обоих в глазах видны слезы. У меня перехватывает дыхание, потому что плачущий Ксандер - это очень необычное зрелище.

– Я тоже скучала по тебе, - говорю я ему и удивляюсь, сколько боли внутри меня накопилось, когда я потеряла и Ксандера тоже.

Чиновник, стоящий позади Ксандера, улыбается. Но для нас, встретившихся наконец-то, это не имеет никакого значения. Он осторожно отступает, давая нам больше места, и что-то вводит в своем датаподе. Наверное, что-нибудь вроде: Оба субъекта при встрече друг с другом отреагировали подобающе.

– Как?
– спрашиваю Ксандера.
– Как ты здесь очутился?

Хотя видеть его так приятно. Кажется, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Может, это очередной тест от моей чиновницы?

– Прошло уже пять месяцев с момента нашего Обручения, - говорит он.
– Все Обрученные в нашем месяце уже встретились лицом-к-лицу. Департамент пока что еще не отменил эту традицию.
– Он смеется, глядя на меня сверху вниз, но я замечаю печаль в его глазах.
– Я обратил их внимание на то, что мы больше не живем рядом друг с другом, поэтому тоже имеем право на свидание. И вполне естественно встретиться там, где живет девушка.

Он не сказал дома у девушки. Он понимает. И он прав. Я здесь живу. Но этот лагерь - не мой дом. Я могла бы назвать домом провинцию Ориа, потому что там живет Ксандер, и Эм, потому что я родом оттуда. Так же я могла бы назвать домом и новое место в Кейе, так как там живет моя семья.

И о том месте, где живет Кай, я думаю, как о доме, хотя даже не знаю, как оно называется и где конкретно находится.

Ксандер дотрагивается до моей руки.
– Нам позволено пойти на прогулку, - говорит он.
– Если хочешь.