Вайльд взял клочок и прочитал послание.

— Будь она неладна! Почему она ничего мне не сказала?

— Не знаю, когда именно она это получила, но тот негодяй, что на нее сегодня напал, сообщил ей то же самое. Убирайся из Лондона, а то сдохнешь.

— Она только приехала. Откуда у нее здесь могут взяться враги? — Он посмотрел на Энни. — Где она сейчас?

— В детской, с маленьким Джеймсом. Говорит, что ребенок ее успокаивает.

— Нельзя допустить, чтобы это продолжалось. — Он смял записку в руке. — Господи, разве она не понимает, что ей нужна защита и я могу ее защитить?

Энни поджала губы.

— Я сказала ей то же самое, ваша милость, но она сказала, что вы за нее не отвечаете, и запретила вам об этом рассказывать. По-моему, гордость и упрямство просто не позволяют ей просить о помощи, даже когда это необходимо. Когда я работала у Болл, я знала девчонок, которые вели себя точно так же.

Вайльд невесело усмехнулся.

— Рад, что у тебя больше здравого смысла, Энни.

Она пожала плечами.

— Как вы верно заметили, лучше работать здесь, чем торговать собой. И я не забыла, кто меня вытащил из той кабалы.

Он положил смятую записку в карман сюртука.

— Где у вас тут детская?

— Сюда, пожалуйста.

Энни проводила его из гостиной и повела к лестнице.

Миранда укачивала Джеймса на руках, щекоча ему подбородок. После того кошмарного происшествия на Бонд-стрит она первым делом переоделась и поспешила в детскую. Когда она смотрела на невинное личико малыша, все ужасные события отходили на второй план.

Но даже те успокаивающие флюиды, которые исходили от Джеймса, не могли вытеснить из ее головы мысли о случившемся. Кто подослал к ней этого бандита? Кто так сильно хотел от нее избавиться? Очевидно, что человек, подославший к ней того негодяя, и был автором анонимной записки. Поначалу она думала, что это мог быть Вайльдхевен, но потом отказалась от этой мысли.

А это означало, что у нее появился некий таинственный недоброжелатель, который хотел ее устранить — возможно, даже убить.

От этой мысли ей стало не по себе. Она уж было начала подумывать о том, что нужно рассказать обо всем Вайльду, но тут же запретила себе совершать подобную глупость. Она и так была ему всем обязана — жила за его счет, ела за его счет. Но учитывая ту близость, что была у них тогда, в столовой…

Нет, стоит ей только начать обращаться к нему со своими проблемами, это будет означать, что он победил. А дальше она не успеет опомниться, как окажется в его постели. В его власти. А может, даже влюбится в него.

Нельзя было этого допустить. С тех самых пор, как умерла мама, она самостоятельно распоряжалась своей жизнью. Будучи дочерью пьянчужки, она рано научилась прятать свои грошики, не попадаться под горячую руку и делать все, чтобы выжить. Если тогда у нее все получалось, то получится и сейчас.

Кроме того, недавно Энни подтвердила слухи о том самозванце. Услышав ее рассказ, Миранда постепенно стала склоняться к мысли, что Вайльд, возможно, и не был тем подлецом, который бросил Летти в самый ответственный момент. Скорее всего, виновником всех бед был именно злополучный двойник, выдававший себя за Вайльда. А посему, какое она имела право и дальше заставлять Вайльда расплачиваться за чужие ошибки?

Настало время освободить его от этого бремени. Как только она выступит везде, куда была приглашена, то соберет все заработанные деньги и уедет с Джеймсом куда-нибудь в деревню. Поначалу она планировала остаться в Лондоне, но это было тогда, когда она считала Вайльда отцом Джеймса, а это оказалось не так. Жизнь в деревне была гораздо дешевле. Она смогла бы жить на деньги, вырученные от выступлений, пока не нашла бы какую-нибудь подходящую работу. Так будет лучше для всех.

Особенно для ее сердца.

Она услышала, как открылась дверь детской, но оборачиваться не стала. Теперь ребенок был смыслом ее жизни, она добьется для него всего самого лучшего.

— Давайте чуть позже, миссис Купер. Кажется, он вот-вот заснет.

— Чудесно. Я подожду.

Она обернулась, заслышав этот бархатистый баритон. Приятная дрожь пробежала по телу при виде этого изысканно одетого джентльмена в уютной обстановке детской комнаты. Эта картина показалась ей привлекательней, чем следовало бы.

— Ваша милость, что вы здесь делаете?

Он переступил порог детской, прикрыл за собой дверь, но не подошел к ним, как обычно, держась подальше от малыша.

— Я в курсе сегодняшнего происшествия.

— А… — Ее радость от его прихода померкла. — Было очень мило с вашей стороны прийти меня навестить, но, как видите, со мной все в порядке.

— Правда? — Он стал мерить шагами комнату, затем остановился возле старой деревянной лошадки и дотронулся до ее головы. Краска на игрушке уже практически облупилась, и тем не менее было в его жесте нечто такое, что подчеркивало значимость этой игрушки для него. — Раньше это была моя лошадка. Я называл своего коня Зевс. Мы с ним часто устраивали дикие заезды, когда я был еще совсем ребенком.