Я взялся за тесак. А Макс вдруг расхохотался. Тоже мне весельчак. А впрочем, и правда – забавно: начало великого похода – и через жопу.

Слой желеобразного жира оказался толщиной метра в полтора. Потом пошло мясо – и впрямь мягкое, да еще и крупноволокнистое, – нам оставалось только разрубать и снимать волокна слой за слоем. Я работал тесаком и чувствовал, как с каждым движением оживаю. Очередной последующий удар получался сильнее предыдущего. Неуверенность и страх отступали. Пробуждение давнего, хорошо знакомого ощущения радовало меня. Я снова в Игре, и здесь я непобедим.

Прежде чем я успел устать, дыра, в которую мог бы протиснуться взрослый мужчина, была готова.

Первое, что я сделал, оказавшись на вольном воздухе Поля Руин, так это скинул куртку. Рубаха тоже была загажена жиром и кровью, но в гораздо меньшей степени. Позади слепо морщилась торчащая из камней разинутая мертвая пасть ледяного червя. Через частокол обломанных зубов мы просто перелезли, как через невысокий забор. Мы стояли на скальном уступе, а Поле Руин лежало под нами. Безжизненная рыжая пустыня, тускло освещенная уже заходящим солнцем. Очень далеко, где-то наравне с линией горизонта, чернела Скала. Я подумал о том, что она, должно быть, видна отовсюду, с любого края Поля. Такая громадина!

Макс снял свой полушубок и швырнул его на морду червя:

– Погрейся, спаситель наш.

– Ты его еще чмокни в благодарность.

– Пошел ты... Двинем вниз? Или передохнем.

– Если ты устал, то передохнуть, пожалуй, стоит. – Я опустился на камень. – Недолго.

– Можно подумать, ты не устал, – проворчал Макс.

– Я? Не-а. Я – огурцом. Особенно сейчас, когда мы наконец выбрались. Как вспомню эту темень, вонь... как под ногами чавкало. Сам глистой в кишке себя чувствовал.

– А в животе у крокодила темно, и тесно, и уныло, – процитировал Макс. – А в животе у крокодила рыдает, плачет Бармалей... Полчасика, ладно? Я хоть дух переведу.

– Ага.

Он присел рядышком, подтянул к себе мою куртку, оторвал кусок от подкладки и принялся чистить тесаки и ножи. Я закатал рукав рубашки. Кожа на правом плече была чиста. Макс покосился на мои манипуляции и невольно оглянулся по сторонам:

– Когда он успел выбраться-то?

– Борька! – позвал я.

Мои волосы взлетели от мгновенного порыва ветра. Громадный черный крави беззвучно опустился мне на плечо.

– Ё-моё... – вздрогнул оружейник. – Никогда я, наверное, к этому не привыкну... Слушай, давно хотел спросить – почему ты его так назвал-то, а? Не мог имя выбрать поблагозвучнее?

Крави потерся клювом о мою щеку. Я хмыкнул и ничего не ответил. Какая разница – как называть его? Он был частью моего огня. Частью меня самого, но в то же самое время и порождением Игры. Я был единственным среди обоих кланов, кто объединял в себе качества человека из общего мира и создания Поля. И это в полной мере определило мой статус среди игроков. Не принадлежа к принятой классификации ратников, не являясь магистром или мастером, я все-таки обладал авторитетом, позволяющим единоправно решать ту или иную проблему внутри клана Золотого Дракона. Но и главой клана я не был. Я был Избранным. Или Разрушителем, как стали называть меня дети Поля. Поразительно, но точного смысла, который вкладывали в эти понятия, я не знал. Подозреваю, что его не знали и мои Драконы. Не совсем понятное и громкое определение «избранный» было лишь признанием моей силы или являлось чем-то другим? Иногда мне казалось, что все эти прозвища появляются не сами собой. Будто кто-то неведомый и невидимый – кому известно и понятно все, что происходит в этих Полях, – дает всякому явлению свое имя. Неведомый и невидимый... Когда я думал так, мне всегда представлялось белое пустое лицо, похожее на маску, лишенную всякого выражения.

Очень быстро темнело. Я поднялся, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Черт возьми, поскорее бы добраться до Скалы. Поскорее бы встретиться с тем, с чем я должен встретиться. Предстоящее не пугало меня. Как и всегда, после битвы у Пасти, я чувствовал в себе огненную мощь, бегущую по венам. Крави, нахохлившись, ворочался на моем плече. Макс закончил чистку орудий, сложил их в мешок.

– Часов пять нам идти, а то и больше, – сказал он, озабоченно поглядывая в сумрачную даль. – К рассвету как раз поспеем. Если б не песок, было бы легче. Трудно по песку идти. Но путь хороший – голая пустыня, засаду не устроить. И у самой Скалы вряд ли нас ждут. Никто не думает, что ты пойдешь за кафом так скоро. Это – раз. А два: мы прошли там, где нет соглядатаев. Нас никто не видел.

– Слушай, а зачем ты пойдешь? – спросил я. – На Скалу тебе зачем? Ты провел меня в Поле Руин, а дальше я уж сам. Неизвестно, как я там дальше... А ты... Ты... А ты уж точно не выживешь, – договорил я.

– Посмотрим, – буркнул Макс. – До Скалы еще добраться надо. Времени, чтобы уйти, у меня достаточно. Хотя и идти в общем-то некуда.

– На место встречи с Драконами.

– Посмотрим! – Макс раздраженно отмахнулся. – Давай сейчас не будем об этом, ладно?

– Ладно, – согласился я. – Только имей в виду, на Скалу я тебя с собой не возьму. Мне одному легче будет, понимаешь?

Макс промолчал.

– Так идем или нет, в конце концов?! – спросил я.

Макс кивнул и открыл уже рот, чтобы ответить – явно утвердительно, – но почему-то промолчал. А я посмотрел на Скалу. Во тьме, опустившейся на Поле, она все еще была видна. Черная даже среди сумерек, и еще...

– Это еще что за хрень? – удивился я.

– Ты тоже заметил? – мрачно проговорил оружейник.

Крави слетел с плеча, хлопая крыльями, поднялся высоко в воздух и оттуда дважды хрипло каркнул.