Рекламная кампания была задумана широко. Во всех крупных супермаркетах и гастрономах города в этот день появились сошедшие с водочной этикетки богатыри. Богатыри давали покупателям пробовать новую водку из крошечных пластиковых плошечек и пели зазывные песни. Счастливцы, купившие сразу три бутылки «Очень хорошей» и показавшие при этом какие-нибудь таланты, разыгрывали между собой банки бельгийских маринованных огурчиков.

«Сибспиртосоюз» рекламных богатырей заранее нанял и подготовил. Однако один из специалистов, доставшихся «Фурору», накануне поскользнулся на дынной корке и схлопотал сложный перелом бедра. Он рвался из больницы на акцию, но врачи привязали к его пострадавшей ноге какую-то гирю на пружине и тем приковали к постели. Анжелика взялась обеспечить богатыря из числа фуроровцев и запросила только костюм.

Преображение Ильи в богатыря понравилось в «Фуроре» не всем.

– Это нечестно! Уже второй раз за декаду Илюха участвует в акции! – обиделся старик Снегирев. – Что за фаворитизм? Я гораздо обаятельнее.

– Ты в зеркало глянь, Эдик, разве бывают такие богатыри? – вступилась за Илью Олеся Анатольевна (она со своей девичьей группой как раз разучивала кричалки про водку).

– Илюха тоже хиляк, – парировал Снегирев. – Да и шлем мне впору, а на нем сидит как ермолка на правоверном еврее.

Хотя шлем в самом деле не превышал размером чайной чашки, Анжелика цыкнула на Снегирева:

– Только без антисемитских высказываний! Вы, Потапыч, невзрачный. На вас потребитель не клюнет. А вы знаете, что богатырь не имеет права потреблять во время акции рекламируемый продукт?

– А после акции?

– Тем более!

Снегирев переглянулся с Толяном Ухтомским, который стоял тут же и грустил.

Когда Анжелика отвернулась, старик все-таки ткнул Илью в бок твердым жилистым пальцем:

– Что, в любимчики выбился? Нарядился, как мистер Икс!

– Вам, Потапыч, еще стихи к Дню Конституции надо учить, – напомнила Анжелика. – Смотрите не запнитесь, как в прошлый раз.

– Я-то не запнусь, а вот Илюха…

– Слушай, отец, иди на!.. Отвянь от пацана, – вдруг вежливо попросил Снегирева один из богатырей, присланных фирмой.

Это был розовощекий детина в жидкой синтетической бороде, с копьем и щитом. Его товарищ держал в руках аккордеон. Богатырь-музыкант уже несколько раз пробно пробегал по клавишам и раздвигал меха. Звук, извлеченный таким образом, поражал силой и громкостью. Он наглухо, как гигантская крышка, покрывал магазинный шум и гам. Веселье ожидалось нешуточное.

– Твое дело, пацан, наливать в стопки и вступать в припев, – инструктировал Илью здоровяк с копьем. – Покажи-ка руку!

Илья удивился, но протянул коллеге пятерню. Из предложенного тот выбрал мизинец и сказал:

– Вот по столько и наливай, не больше. Хорошо, что ты местный, рожи здешние знаешь. По второму разу дегустировать не давай! Алкашам и одного раза не положено – у нас элитный продукт. Конечно, за отсев алкашей и вообще за фейс-контроль охрана отвечает, но ты тоже не зевай.

– Какая разница, кто тут напьется? – наивно удивился Илья.

– Большая! Нас камера снимает. Мы ведь сдаем отчет об акции. Так что гляди в оба!

Он глянул на свои швейцарские на вид часы:

– Так, сейчас без двух минут и шести секунд два. Перерабатывать не стоит, сидим пока. И еще сидим. Расслабься, пацан! Сидим… А теперь пошли!

Богатыри на несколько секунд застыли на стульях, как перед дальней дорогой. Затем они дружно встали и двинулись из подсобки в торговый зал.

Там царило оживление. Покупатели толпились вокруг лотка, облепленного рекламными плакатами. Болтались под потолком и неизбежные гирлянды шариков, на этот раз белых и желтых. Всеобщий интерес вызывала огромная, по грудь Илье, бутылка «Очень хорошей». Она, как пушка, высилась на декоративном лафете. Какие-то девицы в белом и желтом уже верещали вокруг нее рекламные речи.

– Что, слюнки потекли? – толкнул Илью ребром аккордеона фирменный богатырь. – Зря – это муляж. В бутылке вода из батареи. Мы весной «Славную» продвигали, так у нас в трех магазинах такие же бутылки сперли. Один уже в «жигули», в багажник, эту фигню грузил, когда охрана подоспела.

– И что?

– Накостыляли от души! Честность приходится вбивать в потребителя пинками.

Никакие слюнки при виде муляжа у Ильи не текли. Наоборот, стало тоскливо.

Рекламная акция еще не началась, даже девчата не голосили на крыльце, а в торговом зале уже стало тесно. Наверное, слух, что в «Фуроре» поят дармовой водкой, успел разнестись по округе. Кроме неизбежных в такой час пенсионеров и праздных подростков, набилось много всякого люда. Илья различил в толпе своих соседей по подъезду, дворника с семьей, свою же школьную учительницу физкультуры и даже Алену Фролову (правда, без Снарка).