Затем Гусу был задан вопрос, утверждал ли он когда-нибудь, что желает оказаться там же, где Уиклиф. Гус ответил: "Я желаю и надеюсь, что моя душа окажется там же, где и душа Джона Уиклифа!"103 Присутствующие громко рассмеялись — все они были уверены, что Уиклиф находился в аду.

Глядя на этих людей, мне остается лишь укоризненно покачать головой. Если бы не сохранившиеся аккуратные исторические свидетельства, нам было бы трудно поверить, что все они были настолько одержимыми. Я могу лишь представить ту безнадежность, которая была готова поглотить Яна Гуса.

Но даже в такой ситуации Гус не отрекся от своих убеждений. Неоднократно представители духовенства вскакивали со своих мест, яростно сжимая кулаки и выкрикивая оскорбления в адрес Гуса. Даже Сигизмунд принял участие в дискуссии, сказав Гусу, что тот должен отречься от всех своих заблуждений, вне зависимости от того, виновен он или нет. Но во имя истины и ради успокоения совести Гус не мог отречься от того, в чем был уверен. Истина для него значила слишком многое. Так и не добившись покаяния от Гуса, его отвели назад в камеру.

После того как все покинули зал, в котором проходило заседание, там остались только кардиналы и король Сигизмунд. Чешские дворяне поняли - что-то должно произойти, поэтому они остались под окном и стали слушать. На их лицах появилось выражение ужаса, когда они услышали, как Сигизмунд убеждает кардиналов сжечь Гуса на костре, если он не откажется от своего учения. Один из кардиналов ответил ему: "А что если Гус отречется?" На что Сигизмунд возразил, что даже если Гус вдруг отречется от своих взглядов, они "не должны верить ему, так же, как и я не поверю".104 Король сказал кардиналам, чтобы они ни в коем случае не позволяли Гусу вернуться в Богемию, потому что там он продолжит распространять свои ереси, а католическая церковь окажется в проигрыше. Он напомнил кардиналам, что их целью является искоренение всех известных ересей и уничтожение еретиков, одним из которых является Гус. Сигизмунд даже посоветовал им сжечь также и Иеронима Пражского.

Дворяне не могли поверить своим ушам. Наконец-то они узнали истинный характер Сигизмунда и тут же поспешили рассказать другим об услышанном. История говорит, что слова, услышанные из того окна, очень скоро распространились по всей Богемии. Сигизмунд стал самым ненавистным врагом чехов и на протяжении семнадцати лет после смерти Вацлава он не мог успокоить Богемию, бурлящую огромной ненавистью по отношению к нему.105

Когда плохие новости дошли до Гуса, они причинили ему сильную душевную боль. Он понял, что Сигизмунд вынес ему приговор даже раньше врагов в католической церкви. Постепенно Гус стал понимать, что он никогда больше не вернется в Богемию. Он знал, что его жизнь подошла к концу; с этого момента все его попытки продолжить свое служение становились бесполезными. Странно, но Гус был наиболее обеспокоен тем, как вернуть деньги одному своему другу, у которого пришлось их одолжить, чтобы совершить путешествие в Констанцу. Он беспокоился, что не сможет рассчитаться с этим долгом.

На следующий день Гус снова предстал перед судом и подвергся еще более интенсивному допросу. Он терпеливо выслушал показания всех ложных свидетелей, сказав своим обвинителям: "Это неправда".106

Суд раскритиковал все работы Гуса. С этого момента он понял, что его судьба решена. В одном из своих писем он так написал об этом: "Это моя последняя цель в Иисусе Христе: я отказываюсь признать неправильными догматы, которые содержат истинные суждения; также я не признаю все те догматы, которые приписываются мне лжесвидетелями... Ибо Бог знает, что я никогда не исповедовал всех тех заблуждений, которые они мне приписывают..."107

Однако суд снова не вынес никакого вердикта, отправив Гуса обратно в камеру. Огромное количество людей приходило к замку, где находился в заточении Гус, чтобы попросить его отказаться от своих взглядов; некоторые из них говорили, что подчиниться церкви почетно, даже если Гус и не был виноват. Один англичанин пришел и зачитал одно из отречений, составленное последователями Уиклифа. Какой-то доктор доказывал Гусу, что если Собор постановил, будто у него есть один глаз, а не два, он должен согласиться с мнением церкви.108

Все судебное разбирательство представляло собой длительный, мучительный процесс с многочисленными спадами и подъемами - начиная от лжесвидетельств, тюремного заключения, суда, задержек и заканчивая огромным количеством вопросов, которые задавались Гусу.

Гус понимал, что приговор будет оглашен уже очень скоро. Из-за эмоциональной нестабильности, создаваемой судом, реформатор, наверное, даже хотел, чтобы этот момент наступил скорее.

Даже несмотря на все то, что совершил Палец, Гус искал возможности примириться со своим бывшим другом, потому и попросил, чтобы тот принял у него исповедь.

Думаю, это было очень волнующим зрелищем. Палец пришел в камеру Гуса и надменно пытался заставить его отречься от своей веры. Гус посмотрел Палецу в глаза и спросил, что бы тот делал, если бы его попросили отречься от того, во что он никогда не верил. Палец замешкался, направил свой взгляд в сторону и прошептал: "Это сложно".109 Затем он заплакал.