Обед оказался совсем неплохим, и официантка принесла им дольки манго на десерт. Казалось, она была искренне заинтересована в том, чтобы им понравилась поездка в Бехукаль, поэтому Джек решил рискнуть и испытать судьбу.

– Вы никогда не слышали о женщине по имени Селия Мендес? – задал он вопрос.

Официантка задумалась, нахмурив лоб.

– Я знакома с парочкой семейств по фамилии Мендес. Но Седин Мендес среди них нет. Сколько ей лет?

Джек достал из кармана старую фотографию своей матери и Селии Мендес. Он вдруг занервничал, разыгрывая эту карту. Все годы он полагал, что Селия Мендес, лучшая подруга его матери на Кубе, расскажет ему все о его матери. А что, если он ошибался?

Он показал снимок официантке и пояснил:

– Фотография сделана больше сорока лет назад. Так что, думаю, сейчас ей что-нибудь около шестидесяти.

Официантка отрицательно покачала головой.

– Извините. Ничем не могу помочь. Но здесь есть одни Мендесы, которым принадлежит casa particular,частный дом, на улице Калле Марти. Эта семья живет в Бехукале уже много лет. Почему бы вам не заглянуть к ним? Возможно, они смогут вам помочь.

– Большое спасибо. Так мы и сделаем.

Она записала для них адрес. Джек расплатился долларами США – похоже, единственной валютой, которая ценилась на «коммунистической» Кубе, и они ушли.

В дословном переводе с испанского casa particularозначало «частный дом», и многие туристы предпочитали снять комнату у кубинской семьи. После революции сдавать жилье на Кубе считалось делом незаконным, но все изменилось с распадом Советского Союза, когда кубинское правительство попыталось найти «суперсредство» (читайте: туризм) для поддержания своей разваливающейся экономики. Новый закон, принятый в 1996 году, позволил кубинцам сдавать внаем одну-две комнаты в своих домах, и вскоре по всей стране, как грибы после дождя, выросли casa particular.Налоговые поступления от них составляли кругленькую сумму, достававшуюся диктатору, который был больше заинтересован в собственном увековечении и процветании, чем в соблюдении коммунистических принципов.

La Casa Mendes, дом Мендесов, оказался простым, но уютным и опрятным домиком, выходившим на мощенную булыжником улицу. У дверей их встретила полная темнокожая женщина с ярко-желтой повязкой на голове. Джек решил, что ей не больше пятидесяти, то есть она была слишком молода, чтобы оказаться подругой его матери Селией. Женщина представилась и сказала, что ее зовут Фелиция Мендес Ортис. Вместо того чтобы изображать из себя детектива и засыпать ее вопросами о Селии Мендес, Джек решил растопить лед, сделав ей обычное деловое предложение.

– У вас найдется свободная комната?

– Да, – ответила она приятным голосом. – Как раз одна и есть.

– Можем мы взглянуть на нее, если не возражаете?

– Конечно. Входите.

Комната находилась в задней части дома, рядом с кухней. В ней стояли две широкие кровати и комод с зеркалом, а на полу лежал старый ковер. Единственным источником света была лампа без абажура. Чтобы попасть сюда, надо было миновать гостиную и две другие спальни. Джек насчитал в доме одиннадцать человек: семерых взрослых и четверых детей. Кубинка объяснила, что для туристов самым большим преимуществом casa particular,как и самым большим его недостатком, была возможность пожить вместе с кубинской семьей.

– Мы снимем ее, – заявила София.

– Что? – не понял Джек.

София перешла на английский, чтобы ее понимал только он.

– Если вы будете себя хорошо вести, я позволю вам сдвинуть кровати. Но не рассчитывайте ни на что.

Он сообразил, что она шутит.

– Я всего лишь проявил вежливость, когда спросил, не можем ли мы взглянуть на комнату. Вообще-то я не собирался здесь останавливаться.

– Вы хотите отдать свои деньги этой милой семье или предпочитаете вернуться обратно в отель «Насьональ»?

– А вы действительно ничего не имеете против?

– Когда я училась на юридическом факультете, то снимала комнату вместе с одним парнем. И ничего не случилось, хотя он был симпатичнее вас.

Джек не понял, что это было – комплимент или оскорбление, но не придал этому никакого значения.

– Отлично. Если вы не возражаете, то мы остаемся. – Он посмотрел на женщину и произнес по-испански: – Мы берем ее.

Та улыбнулась и повела их на кухню. Они уселись за стол, и она записала их фамилии и номера паспортов. И, разумеется, предложила поесть. Джек решил, что у кубинцев это в генах – предлагать гостю поесть, даже если есть было нечего. Они с Софией отказались от еды, но согласились выпить кофе. Он был горячим и крепким, и запах жареных зерен напомнил Джеку кухню Abuela.Он допивал свою чашечку, когда решил, что настало время предъявить фотографию.

Джек выложил ее на стол.

– Вы случайно не знаете женщину по имени Селия Мендес? – спросил он.

Женщина опустила чашку на стол. На губах у нее появилась улыбка.

– Вы знакомы с Селией?

– Нет. Ее знала моя мать.

– Только не говорите, что вашей матерью была Ана, – сказала женщина.

Сердце гулко забилось у Джека в груди. «Она знала!»

– Да. Ана Мария Фуэнтес.

Женщина всмотрелась в лицо Джека, потом перевела взгляд на фотографию. Она поднесла руку ко рту, как будто внезапно осознав, сколько на самом деле прошло лет.