«Что-то я не рассчитал — хлипковаты они тут!» — запоздало подумал я — «А ведь все выше меня, на голову! Сила тяжести, да, что же ещё. По ходу дела я попал...».

Толпа взирала на меня с неодобрением и угрозой, придвигаясь всё ближе и ближе — может я какого-то их авторитета зашиб? Ну а я откуда знаю, авторитет или не авторитет? Нехрена было меня за задницу хватать, что я им, баба, что ли?

Начались выкрики, потом на меня бросились сразу трое — один ударил в лицо, другие повисли на спине, пытаясь завалить на пол — да хренушки вам, доходяги! Я заревел аки медведь, схватил одного из повисших и метнул его следом за угасшим первым придурком, потом второго, а третий, который бил меня в лицо, неосмотрительно оказался в пределах досягаемости моих загребущих манагерских рук и за то поплатился — любишь бить в лицо? На! — я зажал его голову в подмышку и долбал кулаком в нос, в глаз, в губы — в общем, куда попало, пока тот не залился кровью и не обмяк у меня в руках.

С удовлетворением я отметил, что кровь у них тоже красная — почему-то, подсознательно, я ожидал, что кровь окажется голубой или зелёной — ну, инопланетяне же. Вот теперь мне пришлось совсем туго — толпа, человек двадцать, взревев бросилась на меня, видимо горя желанием отомстить за поругание местных авторитетов, а может, боясь их гнева, за то, что стояли и смотрели как их безнаказанно избивают, в общем, меня просто задавили телами и я ворочался под ними, придушенный и пытающийся уберечь свои правильные нордические формы лица от пинков, укусов и царапаний. Паре человек я точно сломал руки и ноги, в ярости пытаясь продать свою никчёмную жизнь как можно дороже, раз так уж случилось.

Это торжество плоти прервал наряд охранников, обходящий казармы — послышались тонкие пронзительные свистки дудок, набежала куча солдат и палками, древками копий, мечами, бьющими плоской стороной, разогнали толпу.

На полу остались только покалеченные мной агрессоры, да я, залитый кровью, ободранный, искусанный и избитый. Сознания я не потерял, а после лёгкого осмотра обнаружил, что повреждения, нанесённые моему телу не очень велики — не больше, чем в обычной мальчишеской земной драке. Усмехнулся — всё-таки, как классический попаданец, имею преимущество перед аборигенами — ну не маг я, и не спецназер, но силы и крепости плоти мне не занимать.

Заметив мою ухмылку, старший наряда со всей дури врезал мне палкой по спине так, что я сразу забыл про своё великое преимущество над диким народом и завопил диким голосом — АААА! Честно говоря, это было ужасно больно!

Старший, не обращая внимания на мои вопли, стал расспрашивать дежурных барака, что здесь произошло, потом осмотрел лежащих — первый, зашибленный мной охальник, так и лежал с открытыми глазами возле столба — похоже он свернул себе шею при ударе о столб. Старший отдал распоряжения — раненых подхватили и понесли из барака, а меня пинками погнали вперёд, через всё поле лагеря, опять — к командному пункту.

Недовольный начальник лагеря вышел из своего помещения, жуя на ходу кусок мяса — похоже я оторвал его от обеда, и это совсем не добавляло ему хорошего настроения. Он выслушал объяснения, угрожающе взглянул на меня, прищурился и что-то коротко выкрикнул, тут же повернувшись и забыв о моём существовании — если сравнить бифштекс и толстого белого увальня по степени важности — конечно, приоритет за бифштексом, в соотношении один к пяти миллионам.

Меня повели к помосту, возле которого были разложены совсем неприятные на вид предметы — кнуты, плётки, палки. Я понял — сейчас будет очень больно и несправедливо — я же не нападал на этих уродов! Я не приставал к ним, не издевался, почему я должен получить наказание? Этот тип сломал себе шею — и что? Это же случайность! Но нет в мире справедливости — это подтвердил один из охранников, разведя руками и произнеся длинную фразу — видимо, что-то вроде — мы ни при чём, это начальник велел!

Длинная скамья, на которой, вероятно, можно было наказывать сразу по нескольку человек, покрыта засохшей кровью, пахнущей сладким тленом, лежать на ней было страшно так, что я чуть не описался, но сдержался — не пристало земному человеку проявлять слабость перед гнусными дикарями! Эта мысль вылетела у меня с первым ударом кнута — я визжал, орал, мочился под себя, блевал, заливался кровью, и, наконец, благословенная тьма накрыла меня спасительным покровом.

Очнулся я в темноте, в неизвестном месте — первое же движение причинило мне такую боль, что в голове заплясали красные искры — что там было на месте моей спины, я не знал, но подозревал, что ничего хорошего там не было. Хуже того — если судить по тому, что я знал о тропических странах, жить мне оставалось максимум неделю — пока бактерии, попавшие в мои открытые раны, не сделают окончательно своё гнусное дело и не сожрут мой организм изнутри. В тропиках любая царапина может привести к к фатальному результату, а тут превращённая в отбивную, исполосованная до мяса спина.

Вот тебе и съездил на пикничок — горько подумал я, и слёзы сами собой закапали у меня из глаз. Прежняя моя жизнь менеджера по продажам теперь казалась мне райской, невозможно-недостижимой...

Ночь прошла страшно, мучительно, утро же не прибавило мне оптимизма и радости — я находился в небольшом бараке, с закрытыми деревянными решётками окнами и дверями — похоже, это была тюремная больница, или штрафной изолятор, а может всё это вместе взятое — в бараке находилось несколько десятков людей — и больных, и не очень. Разглядывать содержимое барака мне было некогда — надо было скорее подыхать, и этим занятием я был сосредоточенно увлечён.

Меня трясло, лихорадило так, что я чуть не подпрыгивал на месте, спину дёргало, как раскаленным железом, руки и ноги сводило судорогой — осознание того, что мне конец, пришло ещё ночью, так что, не удивительно, что я равнодушно встретил приход того, кто давал здоровье больным в этом мире — как его назвать? Врач? Хммм...можно и врач. Но, скорее, шаман — если у человека в носу торчит костомаха, а уши оттягивают здоровенные чёрные каменюки, каким-то образом вставленные в мочки — как его ещё назвать? Его тело покрывали разнообразные татуировки, изображавшие непонятных зверей, и людей, в процессе охоты — то ли человека на этих зверей, то ли зверюг на человека.