— Раньше стакан пятнадцать копеек стоил, — покачал я головой.

— Теперь десять рублей как десять копеек! — засмеялся старший из продавцов. — Хорошее вино, «Изабелла».

Это было единственное, что в Дагомысе не изменилось — «Изабелла», которую делают из армянского винограда. Мы с Саней спускались по пустой улочке к пляжу, и возле каждой калитки стояла табуретка, на ней трехлитровая банка с вином и стакан. Мы наливали в стакан, выпивали, я клал на табуретку монетку и смотрел на Саню.

— Я местный, — говорил Саня и шел к следующей табуретке.

Золотое было время. Когда-то мы с Саней на десять рублей гудели в баре до утра.

Я пошел дальше. Как и тридцать лет назад, жизнь кипела на трассе Туапсе — Сочи. Тут и магазинчики, и рынок, добавилось несколько высотных домов. Правда, намного реже стали ходить поезда. Тогда они шли один за другим — скорые, пассажирские, битком набитые электрички. Казалось бы, всего-то делов, закрыли границу с Абхазией. А поезда как обрезало.

Окрестные горы только-только тронула осенняя желтизна, и они стояли по-особому нарядные. Сочинская осень — это тоже праздник, но праздник природы. Устав за лето от жары, дубы, буки и грабы с первым холодком словно бы расцветали, а высоко в горах они уже полыхали багрянцем.

Глядя на пестрые горы, я подумал, что как-то незаметно я тоже подошел к своей осени. С годами сочная майская зелень моего древа жизни потускнела, покрылась толстым слоем пыли, и вот оно уже стоит, облитое золотом. Еще чуть-чуть, и вспыхнет красным факелом, сгорит в мгновение ока, и останутся лишь голые сучья, сквозящие в холодном голубом покое.

Я вернулся к себе в номер — и обнаружил в нем соседа.

— На симпозиум?! — радостно спросил он.

— Да нет, по журналистским делам, — сказал я.

— А я на симпозиум. Из Татарстана.

Он вынул из внутреннего кармана портмоне, поковырялся в нем, достал зеленую визитку и протянул мне.

— Территориальное медицинское объединение Алпатьевского района, — вслух прочитал я. — Галеев Усман Ильгизарович. Начальник.

Усман Ильгизарович кивнул головой — начальник.

На визитке кроме написанных золотом имени, адреса и телефона была изображена чаша со змеей, заглядывающей в чашу.

— Очень красивая визитка, — похвалил я.

Усман Ильгизарович польщенно улыбнулся, посмотрел в окно, из которого открывался чудный вид на море, и сказал:

— Слушай, пить будем, а?

— Может, вечером, — предложил я.

— Зачем вечером? Татарам вечером нельзя. Сейчас надо.

Он извлек из солидного кейса бутылку водки, я достал из холодильника виноград и мандарины.

— Сочи-Сочи, дедес прочи! — провозгласи я.

— Давай-давай, — поддержал меня Усман Ильгизарович. — Жена говорит: «Зачем ты ехал в Сочи? Пропадешь, дурак!».

Он выпил и сразу налил в стаканы.

— Я больше не буду, — сказал я.

— Не пьешь? Правильно. Знаешь, татары раньше тоже не пили.

— Да ну? — засомневался я.

— Точно говорю — не пили! Коран не разрешал. А в сорок втором сказали: пейте! Теперь война, можно.

Он залпом выпил водку и закусил виноградом.

Усман Ильгизарович был настоящий начальник — крупный, осанистый, с мимолетной белозубой улыбкой, смягчающей жесткое выражение смуглого лица, с перстнем на пальце и в хорошо сидящем добротном костюме.

— Так почему же не пили — и вдруг стали пить? — решил уточнить я.

— Понравилось! — удивился Усман Ильгизарович. — Но иммунитета никакого нет. Мы, татары, вообще агрессивный народ. Триста лет игом над Россией правили. А потом мишарин предал нас.

— Кто?

— Мишарин, — Усман Ильгизарович снова налил в стакан. — Есть татары и есть мишары. Татары работают, мишары торгуют. Очень плохие люди.

— Мишары?

— Ну да. Мишарин порох намочил, Иван Грозный Казань взял. Они до сих пор руководят нами.

— А что стало с предателем?

— Повесили. — Усман Ильгизарович выпил водку. — Или четвертовали.

— Откуда они взялись — мишары?

— Говорят, это русские, которые приняли татарскую веру, — пренебрежительно пожал плечами Усман. — Слушай, твоя какая национальность?

— Белорус.

— Я так и думал! — восхитился Усман Ильгизарович. — Я с белорусом в Доме отдыха жил, точно такой, как ты. Не пил!

— Белорусы разные! — запротестовал я. — Некоторые пьют.

— Тот не пил, как ты, — расставил точки над «и» сосед. — В Сочи отдыхать приехал?