Кожедуб Алесь
Шрифт:
— Босой! — толкнул меня в бок Виктор.
— Это и есть танец? — спросил я Диану.
— Да! — помотала она головой.
— Ему не больно?
— Не знаю.
Под звуки болгарского танца человек принялся разбивать кучки ногами. Угли разлетались в темноте, как трассирующие пули. Танцор, крепкий мужчина средних лет, вдруг схватил одну из туристок, вынес её на середину кострища и наклонился вместе с ней к углям. Она завизжала. Народ довольно захохотал.
— А в других местах танцуют на углях? — спросил Виктор.
— Нет, — кивнула Диана, — только в Бате.
— Может, попробовать? — шагнул вперёд Виктор.
— Не надо! — схватила его за руку Диана.
— Шучу, — покосился на меня Виктор. — Пойдём выпьем.
Мы сели за стол и выпили по кружке.
— Не будет у вас цивилизации, — сказал Виктор и вытер тыльной стороной ладони рот.
— Почему? — спросил я.
— Цивилизация — это социальная справедливость. У вас её нет и в помине. Когда у одного двадцать пять миллиардов, а у другого пенсия восемьдесят долларов, народ не может быть единым. Ты заметил, что в террористических актах у вас гибнут только бедные?
— Ещё бы, — сказал я, — миллиардеров охраняют. И в метро они не ездят. Но народ не был единым и при коммунистах.
— Тогда все были бедные! — удивился моей тупости Виктор. — А кто побогаче, тот прятался. Теперь вы капитально разделились. И бить вас будут по одному.
— Кто станет бить?
— Да все кому не лень!
Чувствовалось, Виктор уже устал втолковывать мне очевидные истины.
Диана, молча сидевшая рядом с нами, вдруг вскочила со скамьи.
— Ты куда? — попытался остановить её я.
— Народный танец! — крикнула она и умчалась на площадку.
Там уже образовался огромный круг. Диана подпрыгивала не хуже других.
— Умеет, — с завистью сказал Виктор.
— Чем меньше народ, тем он лучше знает свои танцы, — ответил я.
Праздник заканчивался. Напоследок Виктор всё же сходил на кухню и притащил ещё один кувшин вина.
— Больше не лезет, — сказал я.
— А мы стоя и не наклоняясь, — хохотнул он. — Диана, кто больше пьёт: русские или болгары?
— Чехи, — покосился я на соседей. — Опять толстый побежал с кувшином.
— У них пивная закалка, — сказал Виктор. — Диана, приезжай ко мне в Бонн. Встречу и устрою по высшему классу.
— Спасибо, — перестала улыбаться Диана. — Заработаю деньги — обязательно приеду.
— Можно и без денег, — напыжился Виктор. — Слава Богу, неплохо зарабатываю.
— Она хочет приехать на свои деньги, — сказал я.
— И ты приезжай, — Виктора заклинило. — За покрашенную машину хозяин знаешь сколько мне заплатил?
Только теперь я понял, что Виктор окосел.
— Приедем, — кивнул я, — но сначала в мой любимый Созополь, в котором море, храмы, Диана… Нет, сначала Диана, потом море.
Мы сели в автобус, и опять я оказался рядом с Дианой. Виктор выкрикивал что-то невразумительное всё из того же дальнего угла.
— Устали? — спросил я девушку.
— Немного, — положила она голову мне на плечо.
— Завтра поплаваем в море, и опять в бой, — сказал я, боясь шевельнуться.
— Завтра работа, — пробормотала Диана.
Я вспомнил, что местные не купаются, но говорить ничего не стал. Была уже глубокая ночь. Яркий свет фар встречных машин бил в глаза, не позволяя задремать. Впрочем, Диане он совсем не мешал.
В Бургасе автобус вдруг затормозил у одной из остановок. На ней стоял высокий плечистый парень с бритой головой. Диана встрепенулась, взбила рукой волосы и оглянулась на туристов.
— Чао-чао! — сказала она. — Спасибо за компанию. Я уже приехала.
Она была свежа как огурчик, можно залюбоваться. В хоре голосов, благодаривших её, я не услышал баритона Виктора. Он мирно спал в своём углу.
Диана помахала всем рукой, посмотрела на меня ясными глазами, по-птичьи ткнула носом в щеку и выскочила из машины. Парень обнял её за плечи, и они пропали в темноте.
Я вдруг вспомнил кошек, сидящих на ступеньках домов в Созополе и следящих прозрачными глазами за прохожими.
Они, как и Диана, были с другой планеты.
Воздушный бой
На предвыборную встречу действующего мэра города по фамилии Колтунов с избирателями Николай попал случайно. Приехал на родину проведать брата и встретил на улице Серёгу Поликарпова, бывшего одноклассника.
— Ты как?
— Да так.
— В Москве, небось, икру ложкой трескаешь?