В общем, Милли имела веские основания держать язык за зубами.

Бросив последний взгляд на сестру, Амелия перебежала на другую сторону улицы, стараясь не ступать в лужи, оставленные ночным дождем. Она приблизилась к Уиндему — все еще питая смутную надежду, что это не он, — и с некоторой опаской произнесла:

— Э-э, ваша светлость?

Он вскинул глаза, моргнул, затем склонил голову набок, поморщившись, словно пожалел об этом движении, и сказал:

— Моя невеста.

Амелия чуть не задохнулась от винных паров в его дыхании.

Быстро оправившись, она крепко схватила его за локоть.

— Что вы здесь делаете? — поинтересовалась она шепотом, озираясь по сторонам. На улице было не слишком людно, но в любой момент мог появиться кто-нибудь из знакомых. — И, святые небеса, что случилось с вашим глазом?

Под его левым глазом, от переносицы до виска, расплылся синяк поразительного фиолетового оттенка. Амелия никогда не видела ничего подобного. Это было намного хуже, чем когда она случайно ударила Элизабет битой для крикета.

Он коснулся синяка, пожал плечами и поморщился, затем снова посмотрел на нее, склонив голову набок.

— Так вы моя невеста?

— Пока еще нет, — пробормотала Амелия.

Он устремил на нее пристальный взгляд, словно усиленно размышляя над ее словами.

— А я думаю, что пока еще — да.

— Уиндем, — сказала она, пытаясь завладеть его вниманием.

— Томас, — поправил он.

Амелия чуть не рассмеялась. Воистину подходящий момент, чтобы отказаться от формальностей.

— Томас, — повторила она, главным образом, чтобы он перестал перебивать ее. — Что вы здесь делаете? — И, не дождавшись ответа, добавила: — В таком виде?

Он непонимающе уставился на нее.

— Вы пьяны, — яростно прошептала она.

— Нет, — сказал он, подумав. — Я был пьян прошлой ночью. Теперь у меня похмелье.

— Почему?

— По-вашему, нельзя напиться без причины?

— Вы…

— Конечно, у меня есть причина. Не вижу смысла посвящать вас в свои дела, но я никогда ничего не делаю без причины.

— Нужно доставить вас домой, — решила она.

— Домой. — Он кивнул, склонив голову набок с философским видом. — Теперь это интересное слово.

Пока он нес вздор, Амелия оглядела улицу в поисках чего-нибудь, что указывало бы, как он добрался сюда прошлым вечером.

— Ваша светлость…

— Томас, — поправил он с довольно игривой ухмылкой.

Амелия подняла ладонь, скорее в попытке взять себя в руки, чем призвать его к порядку.

— Как вы добрались сюда? — произнесла она, медленно и раздельно. — Где ваша карета?

Он на мгновение задумался.

— Вообще-то я не знаю.

— Милостивый Боже, — пробормотала она.

— Вы уверены? — задумчиво произнес он. — Что он милостивый?

Она издала стон.

— Вы пьяны.

Он устремил на нее долгий взгляд, а затем, когда она открыла рог, чтобы сказать ему, что им нужно срочно найти экипаж, сказал:

— Пожалуй, я действительно не совсем трезв. — Он прочистил горло и добавил: — Все еще.

— Уиндем, — сказала она своим самым суровым тоном, — наверняка вы…

— Томас.

— Томас. — Она стиснула зубы. — Наверняка вы помните, как оказались здесь.

Снова последовало тупое молчание.

— Приехал на лошади, — сообщил он наконец. Чудесно! Как раз то, что им нужно, если была еще и карета, а не верхом.

— В карете! — радостно закончил он и расхохотался над собственной шуткой.

Она недоверчиво уставилась на него. Кто этот мужчина? И где она? Карета? — процедила она сквозь зубы.

— О, вон там, — сообщил он, махнув рукой назад. Амелия повернулась в указанном направлении. «Вон там», видимо, означало улицу за углом. Впрочем, учитывая его нынешнее состояние, он мог иметь в виду весь Линкольншир, отсюда до Северного моря.

— Вы не могли бы выразиться точнее? — осведомилась она, добавив все так же медленно и раздельно: — Можете проводить меня туда?

Он склонился к ней с игривым видом.

— Я мог бы…

— Тогда идем, — отрезала она.

— Вы совеем как моя бабка.

Амелия схватила его за подбородок, заставив посмотреть на нее.

— Никогда больше не говорите этого.

Герцог несколько раз моргнул и сказал:

— Мне нравится, как вы командуете.

Она отпустила его, словно обжегшись.