– А потом мы остановились здесь, - рассказывала Николь, - и Карл решил, что италийский товар расширит круг покупателей, если мы откроем магазин на границе Французского королевства и Римской империи.

– Вот это, - сказала Готель, указывая на платье необычного фасона.

– Это из Милана. Если честно, оно висит у меня с прошлого сезона, - добавила девушка, снимая платье с вешалки.

Покупка платья оказалась для Готель впечатлением абсолютно новым. С тех пор, как она научилась шить, она не покупала себе готовой одежды. "Но почему нет", - думала она теперь. К тому же платье было необыкновенным, и Николь сделала на него скидку, что для Готель вообще стало настоящим приключением. Она также нашла общение с этой девушкой очень приятным. Как она узнала, её отчим приезжал в Лион лишь пару раз за месяц, а остальное время Николь справлялась сама; вела хозяйство и держала магазин. А потому, по себе зная, как не претенциозен рацион одинокого человека, Готель решила пригласить девушку на ужин.

Ела Николь с удовольствием, иногда раскидывая за плечами темные волосы, ниспадающие крупными волнами, и с интересом водя своими серыми глазами, то в одну, то в другую сторону дома.

– Кто-то мне сказал, что Карл перевез меня сюда из-за случаев похищения детей в Турине. Но я не слышала ни одной такой истории. Да и мой друг - Винс'eнт говорит, что это не более чем байки о проезжих цыганах, чтобы пугать непослушных детей, - лепетала за тарелкой девушка, продолжая осматриваться по сторонам.

"Какая болтушка", - подумала Готель, вытягивая нитку. Тем не менее, у Николь был столь милый голосок, что порой Готель наслаждалась им, не вдаваясь в суть, как наслаждаются шумом моря, доносящимся издалека. От ощущения душевного спокойствия, даримого бережным ею присутствием Николь, Готель неторопливо метала стежки, а девушка следила за ней, не отрывая своего взгляда от точных и изящных движений проворных пальцев.

– У вас кольцо, - заметила гостья, и Готель инстинктивно отдернула левую руку, но, заметив рядом с собой ребенка, улыбнулась, - это подарок дорогого мне человека.

В доме Николь оказалась спокойной и покладистой. Внимала каждому слову и старалась не отставать в строчке за своей наставницей. "Я начинаю вас ревновать", - пошутил как-то Жак. В отличие от него, в течение нескольких лет Готель и Николь встречались практически каждый день. Если Николь не приходила сама, то Готель шла к ней.

– Сегодня утром, мадам Сен-Клер, я продала несколько наших платьев мадам Лек'oк, которая двумя днями вернулась из Парижа с массой столичных новостей, важнейшей из которых является лишь та, что этим летом король Филипп с крестовым обращением отправится в Птолемаиду. И хотя Фридрих и Ричард собираются тоже, помощь их весьма сомнительна, поскольку цели всех троих не однозначны. Последний же после коронации тратит непомерно много на свой чин, и будь жив еще Генрих, он бы счел Ричарда хвастуном, которому дело Христово необходимо лишь как поощрение собственной гордыни, - Николь на мгновение затихла и вдруг добавила, - почила королева.

– Изабелла?
– подняла голову Готель.

– Изабелла де Эно, - подтвердила важно Николь и покачала головой, - как я такое забыла.

Готель почувствовала, как ей вдруг стало нехорошо. Она сорвалась с места и выскочила за порог.

– Вы здоровы?
– спросила девушка, выйдя за ней следом.

Готель закивала головой, откашливая на землю остатки потрясения и, успокаивающе махнув Николь рукой, пошла к своему дому. Перейдя мост, она остановилась возле собора. Её разъедали гнев и злость. Она ненавидела Филиппа, себя, их походы к неверным с целями, которые сами не могут себе определить. Почему она не оставила Изабель в Лионе? Почему? У неё хватило бы слов уговорить её. Ну почему она этого не сделала? Почему? "Прекрасная Изабель, прекрасная Изабель, - рыдая и покачиваясь на полу собора от боли, повторяла Готель, - прекрасное дитя, моя девочка, моя девочка".

Когда она открыла глаза, рядом сидела Николь:

– Вы пробыли здесь всю ночь, мадам. Я была у вас дома, но не нашла вас там, и в надежде на Бога пришла сюда. Священник нашел вас ночью на этой скамейке и принес вам воды. Хотите?
– спросила девушка и протянула Готель стакан.

Утро принесло некоторое облегчение. Николь шла рядом, поддерживая свою спутницу под руку.

– Простите, дорогая, что заставила вас волноваться, - сказала Готель на выходе из собора.

– Не стоит извиняться, матушка, - замахала руками девушка, - позвольте я провожу вас домой. И как я сразу не додумалась зайти в собор. Должна признаться, я редко посещаю храм. Вот мои родители были истинными католиками, а моё духовное воспитание, похоже, рассеялось где-то по дороге из Италии в Лион, - захихикала она.

Пожалуй, это то, что было сейчас необходимо Готель. Отвлекающий голосок, ласкающий и баюкающий её больное сердце. По этим ноткам, на свою беду Готель выстроила в своем уме хрупкую иллюзию их близости, а потому всплывающие время от времени реалии причиняли ей достаточно много боли.

– Вы снова пойдете к Николь?
– спросил Жак.

– Да, она сегодня вечером встречается с Винсентом, а потому зайти не сможет, - Готель насилу уложила платья в сумку, тяжело вздохнула и села на скамью.

– Вы очень привязаны к этой девочке.

– Но что бы я ни делала, всё тщетно, - досадовала она, - я так старалась сделаться ей ближе, но всё же ей прекрасней её друг.

– Она взрослеет, это неизбежно, - обнял её сзади Жак.

– И вы уходите?
– повернув голову через плечо, опустила глаза Готель.

– Да, мне пора, - ответил он.

Последнее время Жак приходил всё реже. И чем реже он приходил, тем чаще Готель всматривалась в свое отражение. Похоже, ей снова было сорок. Она замечала новые морщинки, по которым судила о настроении прожитых лет и не очень горевала по поводу Жака, который, как и большинство мужчин, оказался влюбленным лишь в недолговечную женскую красоту. "Глупец", - подумала Готель. Но, то ли от бессмысленности своего возраста или от того, что события бесценной жизни не доходили до её души, Готель была привязана к Жаку так же, как к проезжему торговцу сладостями. Как бы то ни было, сейчас её волновала, всё более явно ускользающая, Николь.