Шрифт:
— Уф-ф. Что это было? — Алексия опомнилась первой.
— Как же я сразу не догадался! Это же пирамиды силы! Мог бы и сам почувствовать это!
— Нет, Рушель, не могли вы ничего почувствовать. Обратите внимание: чтобы разбудить пирамиды, понадобилось стихотворение Лебелянского, иначе говоря, эти пирамиды реагируют на определенные звуковые частоты. Мы знаем, что гений поэта дал ему возможность чувствовать вибрации Вселенной и создавать тексты, созвучные с ними. Этими текстами можно лечить, Рушель, и вы их используете в своих медицинских практиках. Данное стихотворение заставляет предметы пирамидальной формы отдавать энергию. Я об этом знал, но в отличие от Польки не догадался, что эти пирамиды — предметы силы. Я, как и вы, друзья мои, почему-то тоже думал о кладбище.
— Жизнь и смерть неотделимы друг от друга…
— Да, Настенька, это так. Но как же здесь появились эти пирамиды? И как о них узнал Лебелянский, не будучи знаком ни с чудью, ни с алтайцами, ни со староверами, ни с Медведем-шаманом, ни с Серафимой?
— Рушель, это как раз просто. Полагаю, эта долина — место камланий алтайских шаманов. Именно камов, а не Медведя-шамана, потому что он — не человек, ему не нужна энергетическая подпитка. Думается, звуки шаманских бубнов тоже вызывают вибрации пирамид и заставляют их отдавать энергию.
— Друзья мои, поздравляю вас с новым открытием! — обрадовался я обретению нового целительского метода. — Теперь каждый человек может повысить свой тонус, так сказать, зарядиться энергией в любое время, когда ему это необходимо!
— Но какой же замечательный поэт Василий Дмитриевич! Он, наверное, первый во всем мире стал сочинять стихотворения, которые приносят непосредственную пользу!
— Конечно, Настенька, Лебелянский — потрясающий поэт, но не будем считать его первым, кто воздействовал на мир словесными вибрациями. Еще древние греки заставляли почву плодоносить своими стихами. А русские масленичные песни! Да ими женщины тучи над деревней разгоняли!
— Не может быть!
— Почему не может, Настя? Папуасы Новой Гвинеи своими речитативами заставляли рыбу подплывать чуть не вплотную к рыбацким ладьям.
— Пап'a, а наши северные поморы! Они эпическими сказаниями цингу лечили!
Спят курганы темные
По мере того как мы углублялись в долину, идти становилось все труднее и труднее. И я, и мои друзья ощущали негативную энергию, поток которой становился плотнее буквально с каждым нашим шагом. На нас веяло смертью. Пирамиды закончились, их сменили высокие насыпные курганы древних захоронений. Альпийское разноцветье больше не радовало глаз — шмели и пчелы не могли выжить там, где настолько силен дух смерти. Только серебристый ковыль шелково стелился под легким ветерком.
Было в этой долине мертвых что-то по-своему прекрасное, что-то завораживающее; и порой мне казалось, что мы уже перешли грань, отделяющую мир от вечности, что наше бытие эфемерно, жизнь — краткая иллюзия, а путь ведет в прошлое.
Тяжелее всего было девушкам — женщины тяжелее переносят воздействие некронегативной энергии, чем мужчины. Организм женщины создан, чтобы дарить жизнь; смерть противна самой женской сущности. Мы с Мишелем старались поддерживать Алексию и Настю, но не могу сказать, чтобы нам это хорошо удавалось.
Алексия Мессинг явно испытывала проблемы с пятой чакрой — она задыхалась, а потом у нее начался кашель. Настя же мучилась из-за сердечной чакры — ей тоже было тяжело дышать, под глазами и вокруг рта появились темные круги.
— Мишель, вы не вспомните какого-нибудь стихотворения Лебелянского, чтобы придать сил нашим прекрасным дамам?
— Друг мой, я знаю массу его стихов, но должен вас разочаровать: против смерти бессильна даже его поэзия.
— Настенька, Алексия, держитесь, хорошие мои! Вы ведь сильные девочки, вы сможете пройти эту долину!
— Рушель, может быть, повернем назад? Я боюсь за девушек!
— Мне кажется, Мишель, что путь вперед короче пути назад. Я и предположить не мог, что будет так плохо, иначе бы ни за что не потащил бы девчонок этой дорогой!
— Кажется, совсем недавно девочки бежали по цветущему лугу и наслаждались радостью жизни, а сейчас…
— Шаманское капище не случайно находится рядом с этой долиной смерти, Мишель, не случайно.
— Я думаю об этом, но здесь так трудно идти, что думается плохо, вот выйдем отсюда и все поймем.
— Алексия, вы первая будете разговаривать с детьми, совсем скоро, чуть-чуть потерпите!
Алексия только бледно улыбнулась в ответ.
Ох уж эта Настя!
— Настенька, что с вами? Мишель, держите Настю! — я вовремя заметил, что Настя, бледная до синевы, стала заваливаться на бок. «Ох, как плохо-то! Это сердце. И оно отказывается работать!»
В два шага я оказался рядом с Мишелем и взял Настину руку в свою.
— Пульс прощупывается, а значит, Мишель, берем Настю на руки и идем как можно быстрее!