Мы были поражены пафосом, напором этой хрупкой красавицы. Петрович встал и поцеловал Алексии руку, а У Э, Мессинг и я зааплодировали блестящему пассажу.

— Что ж, малыш, — промолвил Мессинг, когда овации смолкли, — не пора ли теперь перейти от слов к делу? Попробуй применить герменевтические навыки для интерпретации авторской интенции данного текста. Верю: у тебя все получится.

Алексия смотрела на лист, а мы благоговейно молчали, преклоняясь перед аналитическими способностями нашей спутницы. Вскоре эти способности явились перед нами в полной мере в очередном монологе Алексии — не столь пафосном, но куда как более осмысленном и полезном для всех нас в сугубо прагматическом ключе:

— Главная мысль этого текста: в мире есть энергия. Более того, в мире нет ничего вне этой энергии.

Весь мир являет собой средоточие этой энергии. И человек не только может, но и должен подчинить данную энергию себе. Любому из нас это по силам. Энергия, если верить автору, есть повсюду: прежде всего, в четырех стихиях — огне, воде, воздухе, земле. Умелое использование мировой энергии откроет пути благополучия, здоровья, долголетия, удачи, счастья.

— Так вот что, возможно, искала здесь экспедиция Аненербе! — воскликнул Петрович. — Теперь я уверен, что перед нами — лишь часть той самой Скрижали, за которой охотились немцы в Бирме 1943 года. Эта часть говорит о том, что именно надо искать в мире. Считаю, что вторую часть. А может быть, их, этих частей, несколько? Но в любом случае в них содержится уже не просто констатация наличия этой энергии, а, вероятно, рецепт ее обнаружения и даже получения.

— Радует то, что немцы, по всей видимости, так и не смогли обнаружить ту часть Скрижали, которую мы сегодня видели на церемонии монахов с натами и которую только что так блистательно расшифровала Алексия, — вставил я.

— Теперь, коллеги, — подвел итог Мессинг, — нам предстоят поиски других страниц Скрижали. Наш путь лежит в Мандалай, в театр марионеток!

Ранним утром мы покидали предгорье Калата, подарившего нам столько всего нового, а главное — вселившее в нас надежду и веру в то, что все у нас получится.

За окнами автобуса, идущего в Мандалай, мелькали очаровательные виды Мьянмы: поражало множество увитых лианами пальм, особенно бросалось в глаза разнообразие цвета листьев — были тут светло- и темно-зеленые, красные, коричневые, оранжевые, желтые… Казалось, все оттенки сошлись здесь. Радостно было смотреть на причудливое мелькание цветовой гаммы. А как чудесны орхидеи, которые здесь растут буквально повсюду! Поистине, мир цветов не знает границ! А реки, которые мы переезжали по изящным мостам! Перламутром блестит на ярком солнце вода, рыбы плещутся в изобилии, по берегам — хижины, издали напоминающие дачи горожан в Ленинградской области.

Мир и спокойствие царят здесь. И в то же время умом понимаешь, что нет в этих краях ни мира, ни спокойствия — ни на минуту в Мьянме нельзя забывать: здесь идет долгая и кровопролитная война, в которой участвуют разные этнические кланы, коих так много в этой волшебной стране.

Нашим взорам открывается и одна из причин этой гражданской войны: маковое поле. Какая красота! Алый цвет заполняет собой все видимое пространство до самого горизонта. Словно пурпурным покрывалом укрыта земля. Но красота так обманчива! Смерть таится в ней, таятся страдания и муки, боль и страх. В такие минуты понимаешь, что значит, когда страшное и прекрасное слились воедино. И еще больше начинаешь ценить жизнь. «Жизнь прекрасна, как она есть», — говорили древние. Может, и правда, бросить все и вернуться в Петербург…

Однако стоило мне начать думать о возвращении, как Мессинг сказал:

— Не настало ли время, коллега, подвести кое-какие итоги?

Я кивнул, прекрасно понимая, что Мишель, как всегда, прав. Мессинг продолжил:

— За те дни, что мы провели возле Калата, мы поняли, во-первых, что группа из Аненербе преследовала в Бирме две цели: строительство храмов новой веры и поиск Скрижали. Во-вторых, мы убедились в реальности существования аватаризации. В-третьих, мы удостоверились в том, что наты не выдумка, не сказка. В-четвертых, мы твердо узнали состав и маршрут группы Аненербе. Согласитесь, для нескольких дней не так уж и мало. Теперь я сделаю попытку немного систематизировать все, что в результате получилось, дабы мы могли наметить перспективы. Итак, с древних времен существует некая Скрижаль. Я пока не уверен в ее происхождении, но тот фрагмент, который я переводил вчера, с определенной долей уверенности позволяет заключить, что мы имеем дело с документом атлантов или лемурийцев, ведь их язык, точнее один из их языков, — это достоверно известно — как раз прахинди. Размышляя ночью над содержанием текста, сфотографированного вчера Петровичем, я твердо уверился в том, что мы получили ровно треть от целостного высказывания. Дальше нетрудно прийти к выводу, что две другие части (наверняка отделенные друг от друга) находятся в двух других пунктах нашего назначения: в Мандалае и Пагане. Люди из Аненербе знали об этом, но по каким-то причинам текстом с Калата им овладеть не удалось. Вопрос: получили ли они искомое в Мандалае и Пагане? Далее. По нашим данным, и в Мандалае, и в Пагане должны быть строения «ОТТО». Если функция этого строения на Калате нам понятна, то какова функция двух других храмов Аненербе? Более того, мы так пока и не узнали, что стало с тройкой аненербевцев — доктором Гербертом Янкуном, бароном фон Зеефельдом и, главное, Отто Раном. Наконец, мы так и не смогли постичь ни сущность, ни цель аватаризации. Думаю, что в последнем вопросе нам поможет поиск связи аватаризации, Скрижали и строений «ОТТО». Связь же эта, как мне представляется, будет открыта нам через озеро Имма, на которое указал акростих Василия Дмитриевича Лебелянского. Как видите, коллега, вопросов, даже, я бы сказал, проблем, еще очень много. Что ждет нас в Мандалае?..

Мессинг задумался, а я продолжал смотреть в окно — строений становилось все больше, а разноцветных пальм все меньше. Вскоре мы ловили такси на оживленном проспекте культурной столицы Бирмы — Мандалае. В отеле Мессинг и я предложили остальным участникам нашей экспедиции план действия по проникновению в театр марионеток на Шестьдесят шестой улице. Главной движущей силой должны были выступить Алексия и Петрович. Представившись странствующими актерами-кукловодами, наши друзья проникнут в здание, там им по заведенному у кукольников правилу дадут ночлег, во время которого Алексия и Петрович смогут провести детальное обследование помещения на предмет поиска следов экспедиции Аненербе и места, где находится часть Скрижали. Этот план понравился и У Э — знатоку здешних обычаев. Кроме того, как только мы приехали, У Э сходил на разведку к театру и узнал, что действительно в целости и сохранности в театре находится строение «Отто». Именно в театре, здание которого строилось уже после Второй мировой войны и буквально укрыло собой четыре красно-кирпичных дома, абсолютно тождественных калатскому строению. Теперь все мандалайское строение «Отто» являло собой, по словам У Э, собственно сцену кукольного театра.

— А там должна быть чудесная акустика! — заметила Алексия.

— Думаю, что только акустикой дело тут не обошлось, — разумно вставил Мессинг. — Для большей достоверности вы, Петрович, представитесь отцом Алексии. А ты, доченька, должна будешь прикинуться беременной. Тогда есть гарантия, что вас пустят ночевать в театр. Только давайте для начала проверим почту.

Интернет здесь, в отличие от Калата, радовал и Алексию, и всех нас. Еще больше порадовало письмо из Вевельсбурга: