— Прекрасно понял.

— Надеюсь, что так. Всего хорошего!

Александр Борисович повернулся, чтобы уйти, но Данилов его окликнул.

— Эй, вы, сыщик!

Турецкий обернулся. Парень стоял, набычившись и сунув руки в карманы брюк.

— Поговорите с Анной. Она — лучшая подруга Кати.

— Кто она и как мне ее найти?

— Работает в театре.

— Актриса?

Данилов покачал головой:

— Нет. Среди актрис у нее подруг не было, она говорила, что они все — стервы. Анна — костюмер.

— Как фамилия?

— Это вы выясните без меня.

Данилов сплюнул на асфальт и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Турецкий лежал в горячей ванне, наполненной белоснежной пеной, и разглядывал пальцы своих торчащих из воды ног. В губах у него дымилась сигарета. Вдоволь налюбовавшись пальцами, он вынул изо рта сигарету, ткнул ее в пепельницу, затем смочил в воде маленькое полотенце и положил его себе на лицо.

«Вот он — кайф!».

Однако вдоволь «покайфовать» он не успел. На полочке перед зеркалом задребезжал и зазвенел телефон.

Турецкий с досадой откинул полотенце, протянул руку и снял трубку.

— Алло, Саша? — услышал он в трубке голос Плетнева.

— Да, Антон, я. Привет!

— Добрый вечер! Не смог дозвониться тебе на мобильный.

— Аккумулятор разрядился. Давно собираюсь поменять эту рухлядь, да все недосуг. Как дела?

— Держимся. Щеткин уже подключился. Митрохин пока войну не объявил, но мы уже приступили к сбору разведданных.

— Молодцы. Давай подробнее.

— Да пока рассказывать нечего.

Плетнев в нескольких словах обрисовал Александру Борисовичу ситуацию.

— Вот, такие дела, — закончил он.

— Ясно. — Александр Борисович помолчал, собираясь с духом. — Слушай, Антон, ты случайно к Ирине не забегал? Как она там? Поджелудочная не пошаливает?

— Я думал, ты с ней на связи.

Турецкий хмыкнул.

— Я-то на связи, но разве она что-нибудь скажет? «У меня всё в порядке, соскучилась, приезжай быстрей!» Вот и весь разговор.

— Ну, она сегодня утром забегала к Ваське в школу.

— И как? Как она выглядит?

— Как всегда — потрясающе! — со смехом сказал Плетнев.

— Ну, ты не слишком там резвись.

Турецкий сдвинул брови. Значит, Плетнев ничего подозрительного не заметил. Сказать или не сказать ему о том, что за Ириной установлена слежка? С одной стороны, нельзя пускать такие вещи на самотек. С другой… можно всё испортить одним неосторожным действием.

— Слышь, Антон…

— Что?

— У меня есть подозрение, что за Ириной могут следить.

— Следить? — встревожено повторил Плетнев. — Кто?

— Давай я пока ничего тебе не буду рассказывать. Ты просто проверь, ладно? Только не привлекая внимания. И лучше сам этим не занимайся. Попроси кого-нибудь из наших ребят. Но только по тихому, чтобы об этом знало как можно меньше народу.

— Хорошо, Саш. Обязательно проверю. — Плетнев секунду помолчал и добавил: — Я, конечно, проверю. Но что делать, если это правда? Узнать, кто установил наблюдение?

— Нет, не надо. Просто проверь, и всё. Если мое подозрение подтвердится, я скажу, что делать дальше.

— Ладно, как скажешь.

— Вот и хорошо. — У Турецкого стало чуть легче на душе. — Как там твой Васька?

— Как всегда. Вчера на уроке химии взорвал самодельную магниевую бомбочку. Теперь меня вызывают на педсовет. Хорошо еще, никто не пострадал, но учительница до сих пор бледная ходит. Ума не приложу, в кого он у меня такой?

— Видать, есть в кого, — с улыбкой заметил Александр Борисович. — Ладно, Антон, до связи.

— Аккумулятор заряди!

— Обязательно.

Щеткин вошел в офис «Глории» вразвалочку, сунув руки в карманы брюк и пожевывая зубочистку. Пожал руку Плетневу и оперативникам.

— Как поживает родная милиция? — осведомился Антон Плетнев.

— Лучше всех! — весело ответил Щеткин. — Наша служба и опасна и трудна. Но в ней тоже есть свои прелести.

— Какие, например? — весело спросил один из парней-оперативников.

— Например, я запросто могу прийти к вам в «Глорию» в любое время дня и вечера. И знаю, что всегда получу здесь чашку крепкого, сладкого чая. А если повезет, то даже с лимоном!