— То есть, создание штаба с привлечением Московского уголовного розыска?

— Естественно. А для этого им не хватало мокрого гранда, как говорят на зоне, то бишь грабежа с убийством. А тут как раз ваш Крупенин подвернулся, вот и решили…

— Наш с тобой Крупенин! — уточнил Голованов.

— Пусть будет наш, — согласился с ним Турецкий. — Однако от этого ровным счетом ничего не изменится.

Голованов только хмыкнул на это, а вслух сказал:

— Поможешь разобраться с Артуром? Хотя бы получить установочные данные?

Турецкий потянулся за бутылкой и утвердительно кивнул.

Уже давно Агеев не жил столь комфортной жизнью, как в эти дни. По утрам не надо было спешить в «Глорию», чтобы не опоздать на утреннюю оперативку, и поэтому можно было и выспаться вдосталь, и в постели понежиться в будний день, отчего, признаться, он уже давным-давно отвык и не позволял себе подобного кайфа даже в отпуске, на море, где каждая минута дорога. Потом освежающий душ, легкий завтрак с чашечкой кофе перед телевизором и уже после всех этих приятностей неторопливый выход из дома и столь же неспешная поездка в «Геркулес», где опять таки работа становилась удовольствием.

Специфический запах спортивного зала, пол которого устлан пропитанными пылью матами, резкие горловые выкрики и тяжелые шлепки тушируемых тел. Кому-то, возможно, этого и не понять, однако для спецназовца, жизнь которого порой напрямую зависела от того, сколько времени он отдал подобным спортивным залам, все эти запахи и звуки ворошили в памяти нечто такое, что невозможно передать словами, включая в работу все навыки, приобретенные им на протяжении многих лет изнурительных тренировок. А если учесть еще и то, что за все это тебе платят вполне приличные деньги то картинка получалась привлекательная.

Короче говоря, сплошная фиеста, праздник жизни, который омрачала одна-единственная мысль — это всего лишь рабочая командировка, результаты которой ждут в «Глории». А ждать их, судя по всему, придется долго. По крайней мере, не одну неделю.

Работа с двумя группами, одну из которых еще недавно тащил на себе Крупенин, ни к чему не обязывающее общение с тренерами, которые давно работали с «Геркулесом», вечерами — горячий душ, чтобы смыть пот тренировок, изредка — чашка-другая хорошо заваренного зеленого чая, в котором хозяин клуба понимал толк, и… и, пожалуй, все. Никаких особых телодвижений или зацепок в поведении Аб-дураимова, которые могли бы навести на мысль, что убийство Стаса Крупенина как-то связано с его тренерской деятельностью в «Геркулесе». За всю неделю, что Агеев проработал в этом клубе, его хозяин только однажды упомянул имя Крупенина, да и то в ситуации, где его просто невозможно было не упомянуть. Перед тем как представить нового тренера группе, с которой должен был работать Агеев, Абдураимов горестно вздохнул и как бы вскользь произнес: «До тебя с ними парень один работал, толковый, в общем-то, рукопашник, кое-чему научил их, но… Короче, бери эту группу и постарайся продолжить ту же линию, которую начал Стас. Внезапная контратака и работа ногами». «А чего же он бросил их?» — состроил удивленную физиономию Агеев. Он хорошо запомнил, как покосился на него хозяин клуба, и негромко произнес: «Убили парня. Видимо грабануть кто-то захотел, ну и… Короче, чем-то тяжелым башку проломили».

После подобного ответа можно было бы сразу сворачивать свои монатки, но здраво рассудив, что иного ответа хозяин «Геркулеса» и дать не мог, Агеев принял группу, с которой работал Крупенин, решив, что утро вечера мудренее, и надо более серьезно прощупать «Геркулес» и геркулесовцев, прежде чем вынести окончательный вердикт.

Итак, неделя позади, а воз, как говорится, и поныне там.

… В этот день Агеев вернулся домой как обычно, в десять вечера, однако сразу же, как только открыл входную дверь и зажег свет в прихожей, он вдруг почувствовал что-то неладное. Что-то тревожное колыхнулось в груди и он замер на месте, готовый к любой неожиданности. Прислушался.

Однако квартира была наполнена устоявшейся вечерней тишиной, той самой тишиной, когда затихают дневные и вечерние звуки, а ночные еще не набрали свою полную силу, и он позволил себе немного расслабиться. Где-то в подсознании всколыхнулись островки памяти, и он понял, что заставило его насторожиться. Нечто подобное накатывало на него, спасая тем самым его жизнь, в давно забытых, казалось бы, рейдах по вражеской территории, когда он с разведгруппой проникал в какой-нибудь заброшенный дом заброшенного же горного аула и вдруг застывал на месте, кожей ощущая присутствие затаившегося в этом же доме человека. И это первобытное сверхчутье, воскресшее в нем генами давно забытых предков, ни разу не подвело его. Причем, бывало и такое, когда оставшиеся в засаде душманы уходили из дома за полчаса, а то и за час до появления гостей, оставив вместо себя коварные «растяжки», на которые точно также срабатывало чутье Агеева. В его голове вдруг начинала растекаться боль эта было самым верным, самым надежным признаком того, что шурави оставлен «подарок».

Примерно такая же боль напомнила о себе и в тот момент, когда он стоял в своей родной прихожей, раздумывая, что же могло насторожить его сейчас. В какой-то момент он даже подумал было, не поехала ли у него крыша от накопившейся усталости и того напряжения, в котором он пребывал все последнее время, и теперь уставший до чертиков мозг выдает на гора все, что было в далеком и недалеком прошлом. И тут же отогнал эту мысль. Уж слишком «живым» было то ощущение близкой опасности, которое настигло его на пороге собственной квартиры.

Пришла было «спасительная» мыслишка, что по его берлоге прошлись квартирные воры, однако и этот вариант вроде бы не клеился с действительностью. Не были нарушены врезные замки, да и наручные часы, довольно дорогой подарок от сотрудников «Глории» на его сорокалетие, лежали нетронутыми на тумбочке перед зеркалом в той же прихожей. И побывай в его квартирке бригада залетных воров…

М-да, вроде бы не похоже. Но тогда, что же еще?

Может, действительно кто-то решил пощупать его на вшивость, поджидая в собственном доме?