Не исключался и подобный вариант, тем более, что в разработке, которую он вел параллельно с отработкой коммерческого клуба «Геркулес», было задействовано столько московского криминала, что этого с лихвой хватило бы на десяток других дел. И если его подопечные каким-то образом вышли на его берлогу, что также не исключалось, то…

Остановившись мысленно на этой зацепке, Агеев попытался расслабиться и осторожными, беззвучными шажками двинулся на кухню. По пути заглянул в ванную комнату с туалетом, которые должны были остаться за его спиной, однако ни там, ни там его никто не поджидал и он, включив свет, уже более спокойно и раскованно переступил кухонный порожек.

Тишина и ни единого напоминания на возможную опасность. Даже перестал гудеть, надрываясь, мотор старенького холодильника, когда он вошел на кухню.

Агеев облегченно вздохнул.

Его многому научили в свое время, еще большие уроки преподала сама жизнь, и он хорошо знал, что если его и должны были поджидать незваные гости, то лучшего места, чем ванная комната с туалетом не найти, и он уже более раскованно прошел сначала в спальню, затем в «залу», хотя подкожное ощущение опасности все не покидало его.

Никого и ничего такого, что давало бы реальное осмысление этому чувству.

Ничего не понимая и уже по-настоящему начиная думать, не поехала ли у него крыша на пятом десятке лет, когда начинают сказываться те, порой просто нечеловеческие перегрузки, которыми он сполна наелся в горячих точках планеты, он заставил себя успокоиться, не спеша переоделся и снова прошел на кухню. Достал из холодильника початую бутылку водки, бутылку минеральной воды, наполнил рюмку.

Есть не хотелось, и он запил водку холодными бульками «Нарзана», отчего в голове сразу же просветлело и теперь можно было более спокойно проанализировать то чувство опасности, которое, казалось, он уже забыл давным-давно.

Однако кухонный натюрморт к подобным размышлениям не располагал, и Агеев, прихватив со стола бутылки с рюмкой, прошел в большую комнату. Включил телевизор и почти упал в глубокое кожаное кресло, в котором любил и телевизор посмотреть, и кроссворды поразгадывать. Практически по всем каналам шла мешанина из многосерийной телевизионной галиматьи, смотреть которую невозможно было, не заглотнув предварительно стакан водки, и Агеев, обреченно вздохнув, потянулся рукой за бутылкой.

И в этот момент его будто кольнуло что-то.

Это уже не было тем самым «сдвигом по фазе», на который хотелось бы списать то тревожное состояние, которое не покидало его все это время, и он попытался осознать, что же на этот раз насторожило его.

Поставил ополовиненную бутылку рядом с креслом и прошелся глазами, по небольшой «стенке», заделанной под красное дерево, где в одном из ящичков хранились его документы. И скривился невольно, едва не застонав.

Один из ящиков «стенки» был слегка выдвинут, чего не могло быть по определению. Во-первых, он не допускал подобной неряшливости, а во-вторых, он прекрасно помнил, как, протирая влажной тряпочкой лицевую сторону «стенки», он сначала поплотнее задвинул все ящики и только после этого стал наводить глянец.

— А ты говоришь, в баню пойдем, — пробурчал Агеев и невольно покосился на открытую дверь, которая вела в прихожую.

Никого! Впрочем, иного и быть не могло.

Поставив рюмку рядом с бутылкой, он поднялся с кресла и очень аккуратно, стараясь не касаться пальцами лицевой поверхности и ручек, выдвинул ящик.

Да, теперь он уже не сомневался, что во время его отсутствия в квартире побывал кто-то весьма любопытный, которого интересовала именно эта «стенка». Знать бы только, чем был вызван подобный интерес?

По крайней мере, никто ничего не украл, даже порядок разложенных в ящичке носков, футболок и трусов оставался прежним, и все-таки Агеев не мог не заметить, что по донышку ящика пошарила рука незнакомца.

Также аккуратно задвинув ящик, он открыл секретер и вдруг почувствовал, как отпускает понемногу то самое нервное напряжение, которое до этого момента тисками сжимало его голову. И усмехнулся саркастической ухмылкой.

В его документах рылись, видимо, просматривали их, перелистывая странички, после чего также аккуратно водворяли их на прежнее место, и судя по тому, что из секретера ничего не пропало, в том числе и деньги, лежавшие отдельно от документов в белом конверте, далее можно было содержимое «стенки» не проверять.

Теперь, правда, вставал другой, не менее важный вопрос. Кому вдруг приспичило рыться в его прошлом и настоящем, рискуя при этом быть пойманным на месте преступления?

Впрочем пассаж относительно «риска» и «места преступления» можно было бы отбросить, как совершенно надуманный. Прежде чем забраться в его берлогу, за ним следили, и когда рылись в этих ящичках, хорошо знали, где он находится в это время, и как скоро вернется домой. И если все это действительно так, то…

И далее многострадальное отточие, за которым скрывался самый главный, пожалуй, вопрос.