— Да, только у меня вопрос, — в руках Ваха держит документ. — Вашим постановлением пресс-центр финансируется за счет бюджета Совета министров. А следующий Указ — Совет министров упразднить.

— Ну, и что?

— А где средства взять?

— Ты чеченец, ты воин, ты хищник. А богатств кругом! Вон какая Россия, огромный Союз. Я тебе дал мандат, хе-хе, помнишь, как у Ленина: «податель сего Косиор — может делать что хочет». Так это было?

— Где-то так, — жалок голос Мастаева.

— Вот и действуй. Чтобы завтра был свежий номер. Типография и прочее — все наше. Иди!

Ваха рад был уйти, да не удержался:

— А вот, у вас уже был указ № 1, а тут тоже стоит № 1.

— А ну, дай сюда, — генерал бегло осмотрел. — Ну да! Все верно, все мои указы должны исполняться в первую очередь.

— Понятно.

— Не «понятно», а так точно.

— Дик ду, — перешел на спасительный чеченский Ваха и тут же: — А каков мой оклад?

— Что?! — генерал аж подскочил, встал. — Ну, ты балбес! Ты видел очередь ко мне? Дай я им такой документ, они Бога не вспомнят. А ты? Да при чем тут ты. Это Москва, это русские издеваются надо мной, сочинив эту бумажку: «Мастаев — пресс-служба». Вон! И чтоб «Свобода» к утру была.

Когда Ваха оказался на улице, какие-то бравые молодчики меняли вывеску «Диагностический центр» на «Президентский дворец». И он напоследок поставил неутешительные диагнозы: «Сам балбес, я из-за этого суверенитета стал не свободным. Ну, свобода требует жертв», — пытался он успокоить себя, пока по дождливому, грустному Грозному в густых сумерках торопился в типографию, думая, где же он найдет теперь директора Самохвалова, надеясь, что сторож подскажет. Оказалось, типографский дом весь в огнях, в ударном ритме, и тот же сторож, будто его ждал, сказал: «Самохвалов где-то в цеху, а вот редактора «Свободы» в кабинете ждут».

Кого угодно Ваха мог представить, а тут знакомый табачный смог. Неужели Кныш?

— Заходи, заходи, — Митрофана Аполлоновича прямо не узнать. — Да, в Америке был. Живут же люди. И что интересно, Маркса-Ленина не любят, да их идеи используют. А мы все наоборот. Ну, как дела? — он по-родному обнял Ваху, оглядел с ног до головы. — А я на пару дней. Да успокойся ты, твоя «Свобода» готова. Но учти — последний номер, как «Искру», из-за границы привез, далее сам будешь делать. Садись, чайку попьем, поговорим. Как дед и мать? Знаешь, если бы не твоя родня, у меня бы другое впечатление сложилось о чеченцах.

— Как о жителях «Образцового дома»?

— Ха-ха, да ныне «Образцовый дом» крен дал.

— А вы были там?

— Да, так, бегом, — он все еще разглядывал Ваху. — Баппу видел. По-моему, у вас дела неважнецкие. Зарплаты нет. И тебя поставили на самофинансирование, самодобывание средств?

— И это вы знаете? — не особо удивляется Ваха.

— Всюду так. Социализма более нет, дикий рынок наступает. На, бери, — Кныш положил перед Мастаевым пачку денег. — Бери. На днях отработаешь.

— Как? — встрепенулся редактор «Свободы».

— Не сегодня-завтра президент поручит тебе написать под своим именем книгу. Там всякие документы, интервью, речи.

— Как я ее напишу?

— ПСС Ленина откроешь и шпарь. Умнее о революции не будет. Хе-хе, да ты не волнуйся, книга уже готова — «Тернистый путь свободы». Твое дело поболее денег у генерала урвать.

— Это как?

— Тебе он предложит копейки. А ты скажи — такую книгу боевого генерала-революционера лучше напишут московские евреи, а печатать, для надежности, надо вообще за границей, не то русские все вырежут. В итоге — запроси вот столько, — Кныш вывел на листке внушительную для сознания сумму.

— Откуда такие у него деньги? — беспокоится за родного президента Мастаев.

— «Откуда» говоришь? — Кныш раскрыл газету «Свобода». — Читай этот указ.

— Вот, — комментирует Кныш, — ты думаешь, что Ленин и большевики вначале захватили Зимний, потом почту, телеграф? К черту! Сразу же захватили все банки. Деньги! Капитал! А остальное — производное от этого.

— Россия — огромная, богатая страна. И сама печатает деньги. А у нас что? — возразил Ваха.

— Тогда почитай этот Указ.