Упадничество, даже какое-то пораженческое настроение царило кругом. А Мастаев значительно опоздал на эти курсы переквалификации, однако, где проходят занятия, никто толком объяснить не мог, а когда он наконец-то нашел, то, оказалось, в зале всего пять-шесть человек. Потом объяснили, что с утра, по понедельникам, когда выдают талоны на питание, в столовой людей бывает много. И что говорить о слушателях, если сами преподаватели на занятия не приходят, а если приходят, то один профессор с пеной у рта доказывает: Ленин и социализм — это благо для человечества, для Союза и тем более России, а следующий с таким же рвением все это опровергает, клеймит, очерняет.

Как бы там ни было, а через пару дней Ваха определился и на курсах, и в общежитии, и помогло ему то, что и здесь занятия вели почти те же преподаватели, что и в Академии общественных наук, и дисциплины те же. Именно эти преподаватели подсказали ему, что главное на этих курсах — подготовить к итогу реферат, и так как остальные темы были уже разобраны, Мастаеву досталась очень трудная тема — «Ленин, демократия и перманентная революция».

Методист курсов — пышная, румяная женщина, уже в расцвете лет — сжалилась над опоздавшим и за небольшой магарыч предложила уже готовую работу. Так Ваха и поступил, и, зная, реферат у него уже есть, он, а более и делать нечего, регулярно ходил на занятия и поразился переменам не только внешней среды — переменам в сознании. Те преподаватели, которые ныне по-разному относятся к марксизму-ленинизму, раньше были едины в одном: «Наш враг, — утверждали они, — мировой империализм, США, Европа и весь Запад». А теперь они едины в другом: «Уже ставшая демократической Россия должна консолидироваться с Западом, а враг один — борющаяся за суверенитет Чечня и весь чеченский народ».

На этих курсах от Чеченской Республики Ваха один, и он, так сказать, по-ленински, с революционной откровенностью, пролетарской прямотой и в меру своего образования попытался отстоять свой народ, прямо указав, что все это — «наговор, провокация и шовинизм».

Была острая дискуссия, перешедшая в политический скандал, который вроде бы закончился тем, что Мастаев перестал ходить на лекции некоторых преподавателей. Однако, дабы время зря не терять, Ваха решил хотя бы посмотреть предложенную методистом «болванку», где нужно лишь поменять титульный лист.

Работа должна быть хорошей, ибо автор не кто иной, а как выяснилось, в прошлом крупный партийный босс, ныне, правда, уже занял либеральную позицию, восседает в Верховном Совете РСФСР. Два профессора дали на работу превосходные рецензии, назвали одинаково — «Образцово-показательное, глубокое исследование, знание первоисточников, масса конструктивных предложений (чуть ли не Ленина исправляет). В итоге «отлично». И лишь одно пожелание — не сворачивать с выбранного (наверное, коммунистического) пути.

С любопытством Ваха стал читать работу. Какое разочарование! Все просто списано из учебника «История КПСС», изданного в 1972 году. Более того, работа, видимо, не раз и не два уже использовалась, ибо фигурируют то 23-й, то 24, 25 и 26-й съезды КППС. И даже таблицы не удосужились изменить: они датированы еще 1972 годом. В целом — пустословие, ложь, лицемерие, а значит, вредительство. Нет, об этом Ваха говорить, тем более писать, не будет, ибо он помнит, чем закончились занятия на курсах в Академии общественных наук. Однако и такую работу он подписывать своим именем не хочет и поэтому в меру своих сил стал самостоятельно над темой «Ленин, демократия и перманентная революция» работать, и для этого в первую очередь обратился к первоисточникам, то есть к ПСС Ленина. Вот кое-какие цитаты «Осень 1895 г. «Оба они (К. Маркс и Ф. Энгельс) сделались социалистами из демократов, и демократическое чувство ненависти к политическому произволу было в них чрезвычайно сильно». [117]

20.12.1895 г. «Смертельно боятся наши министры соединения знания с рабочим людом!.. Без знания — беззащитны, со знанием они — сила!» [118]

06.07.1905 г. «Революции — локомотивы истории», — говорил Маркс. Революция — праздник угнетенных и эксплуатируемых. Никогда массы народа, не способны выступить таким активным творцом новых общественных порядков, как во время революции…» «Вот каков смысл лозунга — диктатура. Великие вопросы в жизни народов решаются только силой. Сами реакционные классы прибегают обыкновенно первыми к насилию, к гражданской войне, «ставят в порядок дня штык. [119]

07.08.1915 г. «В истории неоднократно бывали войны, которые, несмотря на все ужасы, зверства и бедствия, неизбежно связанные с войной, были прогрессивны, то есть приносили пользу развитию человечества, помогая разрушать особенно вредные и реакционные учреждения (например, самодержавие или крепостничество), самые варварские в Европе деспотии (турецкую и русскую). Нынешняя война (Первая мировая) — есть война между крупнейшими рабовладельцами за сохранение и укрепление рабства.

В России преобладает военный и феодальный империализм. Нигде в мире нет такого угнетения большинства населения страны как в России: великороссы составляют только 43 процента населения, то есть менее половины, а все остальные бесправны, как инородцы. Из 170 миллионов населения России около ста миллионов угнетены и бесправны. Теперь на двух великороссов в России приходится от двух до трех бесправных «инородцев»: посредством войны царизм стремится увеличить количество угнетенных Россией наций, упрочить их угнетенное положение и тем подорвать борьбу за свободу и самих великороссов. Возможность угнетать и грабить чужие народы укрепляет экономический застой, ибо вместо развития производительных сил источником доходов является полуфеодальная эксплуатация «инородцев». Таким образом, со стороны России война отличается сугубо реакционностью и проти-воосвободительным характером, ибо «не может быть свободным народ, угнетающий чужие народы (Маркс и Энгельс)». [120]

08.1916 г. «Капитализм превращает демократию в иллюзию. Свергнуть капитализм нельзя никакими самыми «идеальными» демократическими преобразованиями, а только экономическим переворотом. Нельзя победить капитализм, не взяв банков, не отменив частной собственности на средства производства». [121]

7.05.1917 г. «Мы тщательно избегаем слов «революционная демократия» и демократия вообще. Контроль без власти есть пустейшая фраза. Для того, чтобы контролировать, нужно иметь власть…» [122]