Дважды встречался со следователем межрайонной прокуратуры Гордеев и оба раза поражался непонятной упертости этого Дмитрия Константиновича. И ведь нестарый еще, чтоб бояться за свою карьеру. Странным показалось Гордееву и то, что расследование убийства поручили именно ему, хотя обычно такими делами занимаются «важняки» и чаще всего из Генпрокуратуры. Но позже понял, что на все убийства «важняков» просто не хватит. А со Ступниковым как вышло. Кто-то сверху дал команду, вот и поручили. А он и рад стараться, оправдывать доверие…

– Так вот, – продолжал «доброжелатель», – я бы не стал доводить свои капризы до абсурда, понимаете? Это я о вас, Юрий Петрович. Вы, наверно, полагаете, что дело это принесет вам если не славу, то хотя бы хорошие деньги, ведь так? И сильно ошибаетесь при этом. Объясню популярно. Но начну, с вашего разрешения, несколько со стороны. Как себя чувствует ваша Стелла? Она ведь только под утро сумела добраться к вам домой. И то лишь потому, что мы, надеясь на ваше благоразумие, решили не трогать девочку. Я вам несколько завидую, знаете ли! Очень приятная подружка! И ведет себя вполне достойно, и перспективы неплохие: хороший голос, очень симпатичная мордашка, затем ножки там и все прочее – тоже в большом порядке. Так мне показалось. Ну просто фотомодель. А теперь представьте себе, что вашу красавицу где-нибудь перехватит группа дрессированных мальчиков с большими сексуальными наклонностями, а? Говорят, причем специалисты, что после подобных групповых изнасилований, с учетом, естественно, всякого рода извращений, певички навсегда теряют свои божественные голоса. А прибавьте к этому какого-нибудь сексуального маньяка, которого и судить-то ни один суд не возьмется, а сразу отправит в психушку, и вот этот самый псих плеснет в прелестное личико флакон серной кислоты. Каково? Куда девушке деваться? Куда податься, кроме как на церковную паперть? Вы сильно любите нищих, Юрий Петрович?

– Я им подаю.

– Значит, вы не лишены милосердия. Похвально. И это говорит о том, что Стеллу вы не оставите без своего внимания. Вы милосердны к убогим, но почему-то не любите здоровых и молодых! Абсурд?

– Это вас, что ли?

– Зачем?! Себя, своих близких, свою девушку, наконец? И не желаете ей добра из-за каких-то, поверьте, никому не нужных принципов. Я не понимаю вас.

– А я это понял еще во время нашего первого разговора. Ничего удивительного. Пугать вы умеете, в этом я уже убедился…

– Я бы на вашем месте, Юрий Петрович, постарался не оставлять Стеллу одну. Вот она сейчас отдыхает, а дверь-то в вашей квартире – тьфу! Ткни ногой – и развалится. И сигнализации никакой. И замки – из каменного века. Но вы же человек принципов? – В голосе «доброжелателя» уже откровенно слышалась насмешка. – Вы же не оставите службу и не кинетесь домой? Защищать свою даму кулаками…

– Вы знаете, когда человека все время пугают, он перестает бояться. Какова ваша цель? Или, точнее, сколько времени вы еще намерены меня пугать?

– Да не пугаем мы вас, а просто предупреждаем. Если хотите, по-дружески. До поры до времени. Но учтите, наше терпение на пределе.

– Ну хорошо, допустим, вы одного, или одну, изуродуете, кого-то убьете, с вас станется, а дальше-то что? Выведу я вас на чистую воду и сядете вы как миленький, несмотря на все ваши угрозы.

– Но ведь и вы не бессмертны.

– Верно, все под Богом ходим. Кроме вас.

– Это почему ж для меня такое исключение?

– А потому что вы еще и под следствием походите. Если я правильно понимаю ваши опасения. Ведь в противном случае вы не стали бы мне угрожать. Да еще столь изощренно.

– Ну ладно, наш разговор, Юрий Петрович, становится каким-то односторонним. Это неинтересно. Действительно, похоже на болтовню. Я прерываю его. Даю вам последний срок. Позвоню завтра. Если вы не примете нужного нам решения, мы начинаем действовать, и уж тогда не обессудьте… – И тут же раздались короткие гудки отбоя.

Гордеев устало положил трубку и вытер обильный пот со лба. Вадим смотрел настороженно и даже испуганно.

– Плохой разговор? – спросил наконец.

– А ты сам послушай. Я его записал. – И Гордеев включил перемотку. – У тебя там, – кивнул он за занавеску, – кто-нибудь есть?

– Никого, – мотнул головой Райский.

– Тогда, пока ты слушаешь, я сделаю один срочный звонок.

Юрий зашел в кабинку Райского и набрал номер Дениса.

– Мне нужно тебя срочно увидеть.

– Приезжай, я жду. Что, снова «доброжелатель»?

– Он самый. Я записал.

– Очень хорошо. Привози. А другие новости?

– Сейчас узнаю.

– Ну жду…

Разговор, записанный на пленку, закончился. Райский сидел, облокотившись на стол, и лицо его было мрачным.

– Что скажешь? – спросил Гордеев.

– Тебе начали угрожать…

– Вот именно.

– И давно?

– Со вчерашнего дня.

Гордеев коротко ввел Вадима в курс своих встреч и переделок. Райский заметно переживал. И, видимо, не только из-за приличного гонорара, на который рассчитывал, но еще и потому, что угрозы касались здоровья и жизни товарища. А что такие угрозы совсем не пустой звук, уж это-то Вадим знал получше многих…

– Что будешь делать? – спросил он и тут же поправился: – Что мы будем делать?

– Продолжать начатую работу, – как о само собой разумеющемся заметил Гордеев. – Их угрозы лишь подтверждают, что мы с тобой, Вадим, на верном пути. Что дал Новосибирск?